Белая лошадь – горе не мое (сборник)

Белая лошадь – горе не мое (сборник)
Наталия Зоревна Соломко

Если учитель влюблен в свою ученицу и к тому же так молод, что его самого порой принимают за школьника, неприятностей не оберешься… Вся надежда на старое детское заклинание: «Белая лошадь – горе не мое…»

Кроме первой повести, давшей название книге, в сборник Н. Соломко вошли произведения, написанные в разные годы.

Для среднего и старшего школьного возраста.

Наталия Соломко

Белая лошадь – горе не мое

© Соломко Н. З., 1984–2014

© Стерлигова Е. И., иллюстрации, 1984, 2014

© Ремизова Е., иллюстрации на переплете, 2014

© Оформление серии. ОАО «Издательство «Детская литература», 2014

* * *

Белая лошадь – горе не мое

Владиславу Крапивину, первому учителю, другу детства

Нынче утром учитель географии лез в школу через окно в туалете. Хорошо, никто не видел. Положение было совершенно безвыходное: он опаздывал на урок, а в дверях школы стояла новенькая техничка и без сменной обуви никого не пускала.

– Здравствуйте, – кивнул ей Александр Арсеньевич, мчась мимо (надо ведь еще было успеть в учительскую за журналом), а она ухватила его за рукав и закричала:

– Куда без обуви?!

К счастью, все порядочные ученики (не говоря уже об учителях) в этот момент находились в классах, никто не слышал, как учитель географии пытался доказать, что он учитель…

– Ишь ты – «учитель»! – кричала техничка. – Видала я вас, таких учителей, перевидала! Вот сведу тебя, хулигана, к директору, он тебе покажет, как над старшими смеяться!.. Шпендрик!

Александр Арсеньевич действительно выглядел несолидно: маленький, легкий, узкоплечий, уши торчат, торчит хохол на затылке… Мальчик. Школяр. Ученик девятого класса – и это в лучшем случае! Сигареты, правда, продают, но на фильм «детям до шестнадцати» нечего и думать пройти без паспорта…

А тут еще из переулка выбежали Петухова Юля из одиннадцатого «А» и Петухов Женя из шестого «Б», и Александр Арсеньевич позорно отступил. То есть просто убежал. Вовсе не обязательно Петухову Жене знать, что классного руководителя принимают за мальчишку. А уж Петуховой Юле быть в курсе таких унизительных подробностей его жизни тем более ни к чему!

Александр Арсеньевич лез через окно в туалете и клял судьбу: это же надо уродиться таким, когда кругом акселерат на акселерате сидит и акселератом погоняет… Летом вот усы пробовал отрастить. Стало еще смешнее: мальчик с усами. И усы какие-то… Черт знает какие! Отец хохотал. А мама сказала, что ей нравится (и на отца посмотрела строго: не смей травмировать мальчика). В общем, ясно было: лучше усы эти сбрить и не смешить народ…

Александр Арсеньевич пугливо выглянул из туалета в коридор. Звонок уже прозвенел, в коридоре было пусто.

По лесенке он несся через две ступеньки. Завуч Лола Игнатьевна, поджидавшая опоздавших на площадке меж первым и вторым этажами, выговорила ему суровым басом:

– Скверно, уважаемый Александр Арсеньевич, скверно!

«Белая лошадь – горе не мое!» – пробормотал про себя Александр Арсеньевич магическое заклинание, с детства отводящее от него несчастья, большие и малые.

Его один замечательный человек научил: «Плохо тебе, а ты возьми и скажи быстренько (но так, чтоб никто не слыхал): „Белая лошадь – горе не мое!“ – и все пройдет!» И проходило. Однако нынче заклинание не сработало: несчастья не кончились. То есть с уверенностью можно сказать, что они только начинались.

И не то чтобы это был рок, недремлющая злая судьба, когда живет человек тихо, никого не трогает, а несчастья на него валятся и валятся… В случае с Александром Арсеньевичем все было иначе: несчастья валились на других, а Александр Арсеньевич добросовестно под них подставлялся. А когда человек сам подставляется, его никакие заклинания не спасут.

Нынче утром несчастье свалилось на десятый «В». К Александру Арсеньевичу оно не имело ни малейшего отношения, ведь это не Александр Арсеньевич сбежал вчера с биологии, это десятый «В» сбежал и теперь пребывал в угрюмстве, чуя миг расплаты. Но Александр Арсеньевич и тут вмешался… Короче говоря, произошло следующее…

– Бессовестные! – с порога выкрикнула Бедная Лиза. Прекрасные серые глаза молоденькой классной руководительницы были зареваны, потому что за проделки учеников попадает сначала их наставникам. – Бессовестные! Бессовестные!

– Так, Елизавета Георгиевна… – загудел десятый «В».

– Молчите лучше, бессовестные! Слушать ничего не хочу! – Она жалобно взглянула на Александра Арсеньевича. – Саня, знаешь, что они творят?!

Но что они творят, сообщить не успела, потому что в дверь властно постучали. Это прибыла сама Лола Игнатьевна.

– Извините, Александр Арсеньевич, – произнесла она, карающе оглядывая «бессовестный» десятый «В», – но у нас произошло ЧП, и я бы сказала попросту – неслыханное безобразие!

Лола Игнатьевна была заместителем директора по воспитательной работе, то есть как раз специалистом по «неслыханным безобразиям» и ЧП, специалистом крупным и виртуозным. Александр Арсеньевич понял, что урока у него не будет (Лола Игнатьевна занималась воспитанием, не жалея времени), вздохнул и отошел к окну.

– Итак, кто был организатором вчерашнего бесчинства? – сурово спросила Лола Игнатьевна.

Десятый «В», естественно, хранил гордое молчание. Только Боря Исаков пробормотал довольно внятно:

– Фуэнте Овехуна…

– Исаков, меня сейчас не интересует степень твоей образованности. О пьесе великого испанского драматурга Лопе де Вега мы с тобой побеседуем в другой раз. Ситуация, описанная там, не может иметь места в средней школе. Инициаторов придется назвать. Ну?

Но десятый «В» инициаторов не называл, молчал, и все тут.

– Бессовестные! Бессовестные! – с отчаянием сказала Бедная Лиза. – Натворили – и в кусты! Я бы с вами в разведку не пошла!

– Может, хватит оскорблять? – возмутились с задней парты.

– Семенов! Слушать правду, по-твоему, оскорбительно? – грозно удивилась Лола Игнатьевна.

Семенов стоял у парты, сунув руки в карманы, и дерзко молчал.

– Семенов, я с кем разговариваю? Быстро вынь руки из карманов!

Семенов вынул руки из карманов и снова надерзил:

– А может, я бы тоже с Елизаветой Георгиевной в разведку не пошел, ну и что?

– Семенов, я гляжу, ты разговорился.

– Сами спрашивали.

– Семенов, я не об этом спрашивала. Я спрашивала…

– Простите, Лола Игнатьевна, – вмешался Боря Исаков. – Но может быть, имеет смысл спросить у нас не о том, кто это сделал, а о том, почему мы это сделали?