Колесо Фортуны

– Так что за ставка? – выкрикнул тот, что продулся только что и все кричал «„без“ на семи». – Дамочка желает на себя сыграть? Но тут вроде игра серьезная…

– Нет, себя я поставить не желаю, – Агния неожиданно обрела голос и он прозвучал довольно решительно. – Но ставку сделаю хорошую, – она лишь приметила одобрительный взгляд барона, верно угадавшего ее настроение.

Она подошла к столу и села на любезно отодвинутый для нее тут же бароном стул. Гордо подняв голову, она твердо и с усмешкой оглядела игроков и, слегка наклонив голову, сняла с шеи медальон. Это была единственная ее дорогая вещь – золотой медальон, украшенный несколькими крупными рубинами, подарок бабушки. Единственная ценная вещь, что захватила она с собой из дому. Горделиво, с поистине королевской грацией и уверенностью, свойственной лишь очень избранным, Агния, словно явилась au jeu de la Reine[3 - На карточную игру у королевы (фр.)] в Версаль, кинула медальон на стол и спросила:

– Что же, кто ответит?

Игроки замерли. Барон одобрительно посмотрел на нее, Серафина, стоявшая за портьерой, ахнула и прикрыла рот ладонью, а девицы вытянули шеи и уставились на стол и на Агнию.

– Что же? – спросила она, тонко улыбнувшись.

– Я отвечу, – сказал барон. – Ваша вещь старинная и дорогая, – объявил он с видом знатока, затем подошел к своему месту, сел за стол и достал пачку купюр.

– Здесь двадцать тысяч. Вы согласны так оценить свой медальон?

– Да, – милостиво кивнула головой Агния.

– А вы, господа? – барон оборотился к остальным игрокам.

– Что же… – протянул один из игроков, – можно и ответить.

– Да, – согласился еще один.

– Тогда… играем, не так ли? – барон посмотрел на Агнию.

– Играем… Десятерная.

– Мизер.

– Шестерная.

– Семерная без козырей.

Игра пошла.

***

…Перед Агнией лежали россыпью деньги, а сверху того – медальон… Она выиграла. Выиграла! Ее медальон, которым она так безрассудно, так безумно рискнула! И несколько десятков тысяч сверху!… Агния подняла голову и посмотрела на барона, ожидая увидеть гнев и растерянность и, быть может, устыдиться собственной смелости. Но барон – странное дело – вновь одобрительно улыбался, в отличие от остальных игроков, которые с кислыми бежали из-за стола и переключились на девиц. Да, он улыбался, будто для него проиграть свои двадцать тысяч ничего не стоило! А, впрочем, Серафина говорила, что он же богач, этот будто бы остзейский барон.

– Это была мастерская игра, – произнес он, – и я надеюсь, что мы будем неоднократно иметь радость видеть вас за зеленым сукном.

– Вот еще не хватало! – воскликнул только что проигравший ей господин, ненароком услышав это обращение барона.

– Хабрович, вы на редкость не любезны! – обернулся к нему барон. – Разве можно говорить так о даме?

– О такой даме, которая выигрывает у тебя в один присест двадцать тысяч, можно, – решительно заявил Хабрович и отошел от стола, не желая далее связываться с бароном.

– А признайтесь, Литке, вы нарочно усадили ее за стол, – вдруг начал другой проигравший. – Она ваша сообщница!

– Стыдитесь, Иволгин, – лицо барона вмиг сделалось жестким и опасным.

– А чего ради вы выхватили ее изо всех этих девиц? Кто она? – Иволгин завелся и, повернувшись к Агнии, уставился на нее в упор. – Кто вы? Как вас звать? Я вас среди девиц мадам раньше никогда не видел.

– Я не девица мадам, – Агния спокойно подала плечами.

– А! Вот! Она призналась! – Иволгин вскочил.

– Я ее швея, – спокойно продолжила девушка. – Вы не давали мне спать своим шумом…

– За то и поплатились, – докончил за нее барон. – И успокоимся на этом. Я, Иволгин, также не знаю эту даму, и я также проиграл ей. Но это не повод для оскорблений, согласитесь.

Иволгин засопел, но продолжить не решился и тоже отошел от стола.

Агния поднялась со своего места и, бурно вздохнув, встретилась с бароном глазами. Но это был только один миг. В следующий она уже взяла со стола деньги и украшение, и спокойно вышла прочь.

За портьерой она тут же попала в объятия Серафины и охавших девиц. Серафина, пища от счастья, потащила Агнию вглубь, в комнаты и не успокоилась до тех пор, пока не оказалась с нею наедине.

– Не может быть! Не может быть! Как ты играла! А медальон? Покажи мне медальон!

Агния, которая чувствовала себя так, будто бы это не с ней, а с кем-то другим все происходит, тут же протянула медальон Серафине и та с упоением принялась его рассматривать.

– Такая игра! Такая игра! А деньги… – с упоением бормотала рыжая ее приятельница, зарываясь руками в купюры. – Ну-у… – тут она подняла глаза на девушку, – теперь ты не можешь быть просто швеей, никак не можешь, – Серафина с гордостью посмотрела на Агнию. – На эти деньги…

– На эти деньги можно долго и безбедно жить, – перебила ее Агния. – Можно уйти отсюда…

– Ну, может, не так уж и безбедно, – заметила Серафина. – Их не так много и рано или поздно они окончатся, если жить на хорошую ногу… И ты, конечно, можешь отсюда уйти, – она вдруг так явно опечалилась, что Агния тут же обняла подругу.

– Да куда же я уйду, это я так просто… Я тебя не брошу…

– Вот вздор! Тебе надо уйти отсюда! Что здесь за место для приличной женщины? – неожиданно бурно ответила та.

– Я? Приличная? – горько усмехнулась Агния. – Ты ошибаешься…

– Вы позволите? – прервал их диалог мужской голос.

Подруги вздрогнули и разом обернулись к двери. В дверях стоял барон.

– Вы? – изумилась Серафина. – О-о… Литке… милый мой! – пылко прибавила она, протянув к нему руки. – Как же я вам благодарна за всё… это… – она повела левой рукой над деньгами, так как правую уже пожимал барон. – Это было ве-ли-ко-леп-но!

– Милые дамы, – довольно улыбаясь, ответил он. – Я взял на себя смелость прийти сюда только для того, чтобы быть представленным вашей очаровательной приятельнице, дорогая Серафина. Я уверен, такая девушка не может быть «просто швеёй».

– Конечно, не может… Вы проницательны, впрочем, как и всегда, мой милый Литке… Итак, Агния, позволь рекомендовать тебе барона Вольфа фон Литке, моего любезного завсегдатая и приятеля… А это, барон, Агния Егоровна Каверина, моя подруга.

– Милая моя Серафина, – барон сосредоточил взгляд своих выразительных дам на лице рыжеволосой довольной красавицы. – Вы позволите мне воспользоваться правом вашего приятеля и остаться переговорить с глазу на глаз с Агнией Егоровной? Не нарушит ли это ваших с ней планов?

– О, отнюдь, – Серафина лукаво погрозила пальчиком барону. – Вы хитрец и озорник, но я вас обожаю и посему – позволяю вырвать из моих объятия мою ближайшую и дорогую… очень дорогую мне… подругу, – со значением докончила она.

– Я понял вас, мой ангел. И будьте уверены, я оправдаю ваше доверие, – ответил он.