Колесо Фортуны

– Ну тогда… Тогда… – Серафина вздохнула. – Я не знаю, что и сказать тебе… Надеюсь, что ты потом жалеть не станешь. Ведь чем дальше, тем все труднее будет вернуться. Сейчас ты еще не так далеко ушла от своего дома, как тебе кажется. И, что бы ты себе ни думала, но тебе ещё можно искать прощения, хотя поступок вой совсем не извинительный… А вот через какое-то время…

– Нет, я слишком далеко ушла, – печально улыбнулась Агния.

– Ну… – Серафина развела руками. – Тогда ни о чем больше не сожалей.

– Не могу не сожалеть!

– Да… Человек слаб… Но мы станем держаться друг друга и всё уладится! Надобно взять себя в руки. И все пройдет, сама увидишь. Рано или поздно все проходит. Истина хотя и старая, но весьма верная. И лично мною проверена!

– Не знаю, что бы я без тебя делала! – Агния опять решила было заплакать, но уже от прилива благодарности к Серафине.

– Подожди благодарить! Может, если бы не я, ты бы вернулась к родителям и все бы у тебя уладилось.

– Если бы не ты, я бы уж умерла, – мрачно произнесла девушка. – Наложила бы на себя руки. У меня вся жизнь порушилась. А когда у человека жизнь рушится, он способен на любой поступок, даже на самый безрассудный.

– Ну-ну! Не вспоминай. Было бы из-за кого так страдать.

– Ведь я его любила… – пробормотала Агния.

– Любила одного, полюбишь другого, – лукаво сказала Серафина.

– Не говори так! Я никого и никогда не полюблю! – воскликнула девушка, сжав кулаки. – Ненавижу… Ненавижу… – лицо её вдруг побелело от ярости и её затрясло мелкой дрожью.

– Полно, полно… хватит… Пойдём, – Серафина решительно взяла Агнию за руку. – Не надо этого…

Агния сгорбилась, сжалась от прикосновения подруги, слабо улыбнулась и щёки её вновь порозовели.

– Вот и умница…

Вскоре все вещи, а их было совсем немного, были собраны и женщины, как это было уговорено меж ними заранее, отправились на квартиру к Серафине.

***

Теперь следует рассказать поподробнее о Серафине и о том, чем добывала она себе средства к жизни. Справедливости ради надобно отметить, что Серафина ничего не скрыла от Агнии, когда предлагала ей перебраться к себе для житья.

Оказалось, что новой ее подруге принадлежала модная мастерская. Не самая, конечно, роскошная, как выразилась Серафина, но известная среди определенного круга лиц. Дело в том, что помимо шитья девушки, работавшие у Серафины, занимались и другим, гораздо более прибыльным и менее обременительным трудом. А попросту говоря – торговали собой. Кроме того, в ее доме шла большая игра. Господа, собиравшиеся у нее, играли по-крупному, просиживая ночами напролет и забывая даже о девицах. С больших выигрышей и Серафина имела свою прибыль, и немалую. И не только от счастливых игроков, но и от шулеров, которых она у себя тайком привечала. Сама она не играла, разумеется, как не играли и ее девушки. Но дом ее пользовался большой славой. И с полицией Серафина имела свою договоренность, оттого так свободно и весело разгуливала по городу.

Агния выслушала все это поначалу с ужасом, но потом, поразмыслив, поняла, что теперь ей претендовать особенно не на что. Она сама опустила себя на самое дно жизни, ниже уже некуда. И ей просто повезло, что Серафина неожиданно оказалась такой доброй и отзывчивой. Агния ничего не знала об этой стороне жизни, не знала, как пропадают девушки в городах, в страшных притонах. Чутье подсказывало ей, что с ней может случиться всякое, но она твёрдо знала, что Серафина ее не обманывает. Ещё до переезда Серафина повезла её кататься в коляске и показала ей свою модную мастерскую. Агния обиняком поинтересовалась у квартирной хозяйки про тот дом и выслушала гневную отповедь, перемежавшуюся сведениями о том, что «эти мерзавки» вполне себе неплохо устроились и разъезжают «почти как благородные дамы ничего не стыдяся, хотя они есть самого последнего разбору падшие девки». А «ихняя хозяйка-блудница, про которую никто не знает, хотя и шалабуда, но про неё говорят, что ни одной девицы она не уморила». Агнию позабавило, что квартирная хозяйка Серафины в «блуднице» не признала. Полученные же сведения успокоили девушку окончательно. Надо сказать, она и так понимала, что Серафина не приведёт её в достопочтенный дом. Да и сама бы она уже никак не могла претендовать на уважение. Однако и вовсе становиться совсем падшей было боязно. Лучше уж умереть, думала она. Или в монастырь податься… И, однако, пришло время, и Агния отправилась к Серафине.

Серафина сказала своей Агнии, что принуждать ее ни к чему не собирается. Хочет – пусть шьет, как никак у нее мастерская, и работать тоже надо, а хочет… «Вольному воля», – говорила она, усмехаясь.

– Впрочем, можно еще и в монастырь пойти, – заметила Серафина, читая мысли своей новой подруги. – И вечно оплакивать этого подлеца. Но он этого не стоит! Я честно тебе скажу – ты мне нравишься. Я хотела бы, чтобы мы были с тобой подругами. Да и, прямо сказать, обидно такую красоту похоронить в монастыре. Я, может, и не по-христиански рассуждаю, зато по-человечески. А там – кто знает. Ведь в жизни всякое случается! Еще неизвестно, как обернется…

– Да что уж тут может еще случиться. Как бы хуже не было, – сказала в ответ на это Агния.

– Не гневи Бога, Агния. Ты жива, здорова, ты не на улице!

– И то верно… – мрачно соглашалась та.

За такими вот разговорами и началась новая жизнь Агнии.

Глава 4

Серафина не обманула. Она стала Агнии настоящей подругой, найдя в ней то, чего давно уж не находилось в людях, окружавших ее. Женщины и мужчины в доме Серафины были людьми малопорядочными, а то и вовсе никуда не годными. Другие в ее доме и не бывали, таков уж был род ее занятий. Агния же пришла будто из другого мира. Но и на нее, а Серафина это сразу же подметила, быстро подействовала атмосфера блудного дома.

Дом Серафины был устроен следующим образом: парадная его сторона, обращенная к улице, была мастерской модистки мадам Серафины. И довольно доходной мастерской, которую посещали состоятельные дамы средней руки, и комнаты которой были богато обставлены и украшены хорошей мебелью и огромными зеркалами. Со стороны же двора существовал тайный вход на другую половину той же самой мастерской, состоявшую из приватных комнат, в которых можно было уединиться. Там же была устроена и зала, в которой несколько раз в неделю разворачивалась игра на зеленом сукне. И там уже играли не по старинке в банк и штосс, а делали крупные ставки в покер, который неожиданно не так давно вошёл в моду в столице. Большинство девиц жили именно в той части дома, где велась эта тайная жизнь. Серафина же жила там, где была устроена мастерская. Там же, рядом с собой, она поселила и Агнию, таким образом отделяя её от других девиц.

Агния в первый же день познакомилась с устройством любопытного дома и с девушками, населявшими его. Часть из них днем шила, а ночью зарабатывала веселым ремеслом. Другая часть – работала только по ночам, и только две девушки занимались исключительно шитьем. Это не считая горничных, которые были только горничными, ибо две скромные крестьяночки и помыслить себе не могли, чтоб заняться таким непотребством, и кухарки. Агнии показалось, что они даже и не знали до конца того, что происходит в доме по ночам, так как жили горничные в другом месте.

А Серафина и в самом деле была модисткой и весьма хорошей, и изобретательной, для которой игра и девицы были отхожим промыслом, весьма доходным.

– Но что уж тут поделаешь? – пожимала плечами Серафина, рассказывая о своей жизни. – Так уж получилось. Не своей волей, скажу я тебе, мы этим ремеслом промышляем. Каждую сюда какая-то беда привела. Нет, кажется, таких женщин, которые бы сызмальства желали вести такую жизнь. Но многие входят во вкус, – усмехнулась она.

Поначалу Агния занялась шитьем, благо шить она умела. А потом, наблюдая за обыкновениями других обитательниц дома Серафины, предалась долгим размышлениям о той жизни, в которую попала. Она видела, что и Серафина не брезгует такими занятиями, более того, кажется, что ей это даже нравится. Она жизнерадостна и весела, и к тому же имеет много денег. Правда, она никогда не имела подле себя мужчин без разбору. У неё был постоянный и довольно щедрый покровитель. Как-то раз Серафина сказала, что могла бы найти такого и Агнии. Но та тут же, не раздумывая, отказалась!

Агния считала, что никогда больше не сможет полюбить. А без любви… Поначалу ей почти физически претила мысль о том, чтобы позволить какому-нибудь мужчине стать ей настолько близким, насколько близок был Алексей. Но шли дни, дни сменялись неделями и исподволь она менялась… Если раньше ей хотелось наказать весь мир и самоё себя, то теперь то разрушительное, стихийное чувство улеглось, а на смену ему пришло другое – более стойкое и более злое. Сначала мысли о грехе сопровождали почти все раздумья, связанные с этой ее новой жизнью. Но ведь она уже согрешила. Правда, из-за любви, но разве есть какая-то разница? Нет. Ровно никакой. Тогда она решительно отмела мысль о грехе и подумала о деньгах.

Временами, будто очнувшись, она смотрела на себя как бы со стороны и не узнавала. Никто не учил ее дурному, но было, видимо, нечто в ее характере, чего она никогда не доверяла никому и из-за чего бежала с Алексеем и переселилась в дом к Серафине, зная о ее занятиях, и не искала приюта в монастыре, а думала теперь о вещах горьких и постыдных, как о самом естественном на свете деле. То ей казалось, что она была «страстьми томима», а то думалось, что она разумна и трезва, и так расчётлива, что порой ей делалось дурно от осознания этого! Но все эти размышления ее самым роковым образом были прерваны в скором времени, когда она обнаружила, что ждет ребенка. Это повергло ее в самое мрачное отчаяние, на которое она только была способна. Совершенно неожиданно ребенку обрадовалась Серафина:

– Я всегда мечтала о малыше, только никогда не могла родить ребенка. Ты должна радоваться этому, глупая! – убеждала она Агнию, которая сидела перед ней с совершенно убитым видом. – Он обережёт тебя, он станет для тебя смыслом жизни! А я буду его крёстной, уж ты должна мне это твёрдо пообещать! – Серафина была полна надежд.

Агния с тоской посмотрела на неё:

– Ты мой добрый рыжий ангел… Сколько в тебе любви…

– Ох… родная моя… не надо! Я заплачу сейчас! А нам нельзя плакать! Нам надо радоваться!

– Я не могу радоваться, Серафина… У меня такое странное чувство, что будто бы постепенно в меня вселяется другой человек, мне незнакомый, от которого мне временами становится страшно. И вот теперь – ребенок, а Алексей… он ведь даже ни о чем не узнает…

– Так ты все еще ждешь его? – встрепенулась Серафина.

– Нет! Нет, не жду! – Агния схватила Серафину за руку, да так, что та даже испугалась. – Вот чего бы мне и в самом деле хотелось, так это отомстить! – зашептала она. – Но я не знаю, как это сделать! Я никогда не была смиренной, но сейчас, кажется, утеряла последние остатки разума, смирения и гордости. Я готова на все! Но не знаю, что мне делать…

– Тогда послушай меня, послушай и успокойся, – Серафина обняла её и прижала к своей груди. – Бедная моя девочка… Предоставь всему идти своим чередом… Пусть родится ребенок, если хочешь – я отыщу Алексея и расскажу ему обо всем. А что делать потом… Я не знаю, но уверяю тебя: что бы ты ни избрала – ты будешь права.

– Да… Отыщи его… – последовал тихий ответ. – Отыщи…

Серафина тяжко вздохнула, посмотрела на Агнию и ничего не сказала. А про себя подумала, что женщины бывают очень глупы, когда дело касается любви. И это очень жаль…

Как знать, что случилось бы поговори Серафина с Алексеем, найди она его. А может, ничего бы и не случилось. Может, тот бы перепугался и наделал бы ещё каких непоправимых глупостей… Но разговора никакого не потребовалось, потому что ребенку Агнии Бог не судил жить на свете, а, следовательно, и говорить было не о чем. Немного придя в себя после преждевременных и несчастных родов, Агния продолжила заниматься шитьем, но в душе ее уже созрел план, пока еще не ясный, но готовый толкнуть ее на самый решительный и безрассудный поступок.

Глава 5

Тот день начался, как и все прочие обыкновенные дни. Агния встала с утра пораньше и отправилась к булочнику. Серафина обычно тоже долго не спала и уже к семи утра вставала вне зависимости от того, как поздно улеглась спать накануне. Поэтому приятельницы позавтракали и принялись за повседневные дела.

Агния за весь день не присела. Сначала надо было принять у приказчика ткани, которые поставлялись от знакомого купца, потом пришли две заказчицы, и они с Серафиной провели с ними часа четыре во всех подробностях обсуждая фасоны и цвет будущих нарядов. После их ухода Серафина и Агния со вздохом упали на стулья и некоторое время молча сидели.

– А ведь сегодня вечером будет большая игра, – заметила наконец Серафина. – Придут самые нужные люди и богатые игроки.