«Если бы старость могла…»

Естественно, баб Тоня опытным глазом высмотрела тех, кто новую информацию не в состоянии удержать более трёх секунд: эти дадут мощную фору сорокам по скорости разнесения новостей по округе!

Потом баб Тоня наведалась в школы, где учились дети сплетниц. Там она очень уважительно пообщалась с классными руководителями названных классов, подробно объясняя, что эти ученики пытаются дружить с её внуками, но она почему-то не считает этих детей хорошо воспитанными и надёжными. Тем более, что о родителях их она слышала… – и баб Тоня доверительным, задушевным тоном поведала педагогам такие подробности о родителях, что у тех волосы дыбом встали!

– Вы меня поймите, у вас и самих дети есть: сын с женой, естественно, целыми днями на работе, приглядываю за внуками я, а потому просто вынуждена узнавать о семьях потенциальных друзей все детали. А я надеялась, что ошиблась, что вы меня успокоите. Но вижу, зря надеялась… Извините, что столько времени отняла…

Катя позвонила тем же вечером:

– Представляете, ко мне люди сами стали подходить и извиняться, что поверили двум таким негодяйкам, которые сами-то…

– Продолжай вести себя так же: только деловые разговоры! Не вздумай выслушивать сплетни о ком бы то ни было, включая этих двух! И завтра тоже позвони! А пока работай спокойно!

Баб Тоня отлично знала, что если о тебе говорят гнусные пакости – отмыться невозможно! Даже будь ты ангелом, пять минут назад спустившимся с небес, тебя всё равно сочтут именно тем, кем тебя считают сплетники. Так что тут единственный метод работает: бить врага его же оружием!

Через пару дней сплетниц достали до такой степени, что они мечтали об увольнении. Но это мало помогло бы, потому что пришлось бы менять и район проживания, школы для детей, а не только работу.

И вот тут с ними поговорила баб Тоня, назначив обеим встречу в сквере возле фирмы:

– Так, стервозы, это я организовала кампанию сплетен о вас. Потому что вы сломали уже многие жизни и души. Я остановлюсь, если вы уже понимаете, что вашим жертвам было примерно вот так же, как вам сегодня. А то и хуже. Вам придётся спрятать свои ядовитые языки раз и навсегда. Вы теперь у меня на крючке: ваши биографии сыщики раскопали вплоть до детского сада. Не сказать, что вы обе святые, а? Так что материала у меня хватит на толстенные тома. Вы обе теперь у меня в чёрном списке! И если вы ещё хоть раз откроете свои мерзкие пасти и хоть про одного человека распустите сплетни, я вас, вместе с семьями, просто уничтожу! Попробуйте сами своего варева! Я понятно изъясняюсь?

– Да ты кто такая?

– Я – баб Тоня. Я живу, чтобы уничтожать таких мерзавок, как вы. И у меня помощники есть во всех сферах. Так что если до вас не дойдёт с первого раза, я вас переселю куда-нибудь на Ямал, например.

Знаю, вы попробуйте снова. Не советую. Потому что я не из Китая и по тысячу предупреждений не делаю. Только одно. Первое, оно же и последнее. Продолжите распускать свои жала – убедитесь! Если есть у меня враги, так это сплетники. То есть вы!

И баб Тоня развернулась и ушла, зная, что ещё минут пять эти две змеи в человеческом облике не найдут слов, чтобы высказать своё возмущение. Поэтому, завершающим шагом, баб Тоня пообщалась с мужьями этих мегер. Тоже за один приём. И подробно объяснила им, что они не мужики, а ветошь, коли позволяют своим жёнам рушить чужие жизни.

– Я вас предупреждаю, что они сломали душу дорогому мне человеку. А поскольку я сама всю жизнь от сплетников страдаю, то научилась с ними воевать. И на этой войне я гублю всех, кто с ними связан, но не пытался их остановить в этой подлой жизни.

И это единственный случай, когда я не жалею детей. Так что или вы закроете хлебала своим «дамам», или пакуйте чемоданы. Выбор минимальный: или вы вбиваете им в глотки весь их яд, или отправитесь куда-нибудь в тайгу, а ещё лучше – в тундру, где люди суровы и справедливы…

Баб Тоня даже не попрощалась: а с кем тут прощаться? Зря, что ли, народ приметил, что муж и жена – одна сатана? А от таких рождаются только сатанята. А мелкие черти вырастают в больших демонов!

Несколько дней баб Тоня не просто не выходила на улицу, но и не принимала никого – должна была отплеваться, отчиститься от этой парочки мерзавок. Причём чистилась в прямом смысле: начала с генеральной уборки и закончила столь долгим лежанием в ванной, что вода, впервые за все времена, остыла совершенно! В переносном чистилась тоже: читала любимые книги и старалась забыть о двух этих и всех прочих негодяйках.

А первый же напросившийся поговорить оказался чуть ли не с той же шайки: баб Тоня сразу увидела, что он кого-то жестоко подставил.

Гость отпираться не стал, но попросил выслушать.

– Антонина Тимофеевна, простите за сравнение и вопрос, а вас никогда не доставали одноклассники/сокурсники за хорошую учёбу? Меня – всю жизнь, да так, что я временами готов был кого-нибудь из них убить! Но я всё-таки удержался: они ведь того и добивались.

Да, Антонина подобное испытала на собственной шкуре! Окружающие, при полном доступе к тем же книгам и курсам обучения, этим, по неизвестной Антонине причине, не пользовались, но травили её и ей подобных, кто учился добровольно и радостно. Поначалу она пыталась что-то объяснить, убедить, перенацелить преследование на что-то действительно плохое. Но ничего не помогло: ей ненавидели именно и только за тягу к знаниям. А все остальные её недостатки – как реальные, так и выдуманные – прибавлялись уже потом.

Но гость продолжал:

– В институте всё продолжилось, причём некоторые считались моими друзьями. Но только я их друзьями не считал. Да и они меня тоже. Называли, но не считали! Я к спиртному совершенно равнодушен – хоть пусть прокиснет! Этого мне тоже не прощали: выпендриваюсь, типа. Хотя – ни в одном глазу. Девушек не портил. Не потому, что такой порядочный. Просто у меня самого есть две сестры.

Диплом я получил красный. Как и один из моих так называемых друзей. И попали мы в одну фирму. Я по образованию инженер-конструктор. Самолётчик. Пару лет работали спокойно, тем более, что в разных отделах: там отдел огромный, завод внутри завода.

И пришёл грант на разработку новых узлов – для модернизации. И тут этот так называемый друг подходит и спокойно так говорит: «Ты ведь уберёшься с моей дороги? Этот грант мой!». А с какой стати-то? Я, то есть мой отдел, с дистанции не сошёл и грант достался нам.

Нет, я его никак не подставлял, пакостей не делал, козней не плёл. Я просто сделал свою работу так, что она оказалась лучшей.

И вот тут и началось!

Но дело даже не в этом: я очень терпеливый. Вот только никто не замечает и не понимает, как долго и трудно я терплю. А потом достаточно какой-нибудь мелочи, даже не относящейся к делу… Кто-то, например, сядет на мой стол. И я, вроде бы совершенно без причины, взрываюсь!

Впрочем, я не о том хотел поговорить. Не о своём терпении и «взрывах». У меня другая проблема.

Дело в том, что я работу свою люблю, а в начальники никогда не рвался. А мой лже-друг рвался. Мне предлагали, но я отказался. А бывший друг – нет, согласился. И вот теперь такой жуткий кандибобер образовался, что он возглавил всё бюро. То есть он теперь мой прямой начальник. И то, что началось – просто ад!

И я не вижу другого выхода, кроме увольнения. Меня зовут в другие фирмы, возьмут даже на б?льшую зарплату. Но тогда ведь получается, что он победил? Что он умный, а я – глупец? Как мне быть-то?

– Зовут в другое место – идите. Или окажетесь на вечной войне. Работать будет невозможно.

– Я тоже так думаю, но уж очень коллектив хороший. Я трудно к людям привыкаю.

– А терпения, пока «друг» поднимется на следующую ступень – а это может занять несколько лет – хватит?

– Вот потому и мучаюсь. Не уверен, что хватит!

Следующий визитёр оказался ещё хлеще! Нет, так-то к баб Тоне пришла Ксения. Но с такими новостями, что…

– Моя подруга встречается с парнем и вместе они пошли на вечеринку к его другу… А кончилась вечеринка тем, что её изнасиловали. Парень и друг. По очереди. Потому что они ей дали крепкого алкоголя, а она до этого даже пива не пробовала. Ну и вот… Что ей делать?

– Ко мне она не придёт, как я понимаю?

– Она ни к кому не придёт. Она только мне сказала и то лишь потому, что забеременела.

– А родители в курсе?

– Нет, конечно! Они её убьют!

– И когда это случилось?

– В начале ноября.

На дворе стоял март на исходе.

Баб Тоня подумала и спросила:

– У неё родственники где-нибудь, вне Москвы, есть?

– Где-то есть.

– Я почему спрашиваю: следовало бы разыграть спектакль с внезапно тяжко заболевшей бабушкой или ещё кем-то. Родители ведь на работе – не увольняться же им, верно? А она вполне может дистанционно сдавать экзамены и прочие работы.

– Но если никто не заболеет?