По-другому

Предполагалось, что я должна как-то её подбодрить или просто послушать? Может, ей не нужен совет? Может, я помолчу? Новая стратегия – просто слушать. Не советовать, не поддакивать, не спорить, не возмущаться.

– Вот вчера я пришла домой. Три мешка из продуктового затащила. Потому что Коле некогда. Да и как его в магазин посылать вообще? Попросила на днях купить туалетной бумаги. Он купил за триста рублей четыре рулона. За триста, ты понимаешь? Вместо пятидесяти. Из чего эта бумага сделана только? Мне её теперь по праздникам к приходу гостей вывешивать? А сказать ведь ничего нельзя – обижается. «Не нравится, как я покупаю, покупай сама. Скряга ты и крохобор». Это я скряга? У меня зарплата 35 тысяч. Туалетная бумага за триста рублей не для меня. А то, что он считать не умеет, это разве я виновата? Триста туда, триста сюда. Вот тебе и десять тысяч, а скряга я.

Сказать, что я понимаю Иру, – не сказать ничего. Я с трудом сдерживалась, чтобы не прокричать что-то типа «да они все такие, мой муж такой же, он оливки за девятьсот принёс, а на моё возмущение обиделся и отказался ходить в магазин когда-либо, раз я такая умная».

– А уроки эти? Вот скажи, почему я, взрослая женщина, имеющая, между прочим, два высших образования, должна учиться шестом классе? Почему это моя печаль? Я училась уже в шестом классе. Я изучала гидросферу, не помню, правда, ни черта, да и помнить не хочу. Но почему я должна после работы не в телевизор смотреть, а в учебник по географии? Нет, я ничего против саморазвития не имею, но можно я сама выберу, как мне саморазвиваться? Без идиотского родительского чата, где мне вывешивают список, что я должна проверить сегодня, а что завтра! И ещё комментируют умными словами мою ответственность. И ведь никто не перечит. Все молча соглашаются. На родительском собрании хоть бы одна скандалистка нашлась и положила конец этому беспределу, так нет, подобралась интеллигенция на мою голову. Все такие тактичные, аж противно. Ну не хочет мой ребенок делать уроки, скучно ему, у меня самой на десятой строке этого учебника глаза слипаются! Как я должна его мотивировать?

Как мне хотелось согласиться с каждым Ириным словом! Ещё позавчера я «училась» в четвёртом классе и относилась к учебному процессу так же. Но вряд ли я могу высказаться сейчас на эту тему. Следы материнства в моей новой реальности не найдены. Я же свободная и независимая. Независимая в том числе и от общеобразовательной школы. Так что я не в тему ответила:

– У меня вчера телефон спёрли в метро!

– Да ты что? – ахнула Ира. – И что ты молчишь? Ты его заблокировала? Карту банковскую? Как же так! Совсем новый же телефон! За такую кучу денег! Опять в карман положила? А я сколько тебе говорила, чтоб ты убирала во внутренний карман. Полина, Полина, что ты за человек?

Так вот как чувствуют себя дети, когда их отчитывают взрослые. Дети, которые потеряли любимую игрушку или порвали любимое платье, а сверху мама добавляет своё «ай-яй-яй». Как будто без Ириных комментариев я не понимаю, что надо было иначе положить телефон. Как будто мне недостаточно обидно, что потерян телефон, а вместе с ним все контакты и фотографии и вообще надежда разобраться в этой жизни в самом прямом смысле слова. А Ира продолжала:

– Ну что тебе переживать? Борис уже новый принёс? Тебе ж не надо копить на новый. Вот ты и не бережёшь вещи, не ценишь вообще. Я хожу третий год с этим телефоном, ни разу у меня его не украли!

– Какая ты молодец! – не сдержалась я от саркастического комментария.

– А вот и молодец, – на полном серьёзе ответила Ира, не почувствовав подтекста. – Это на тебя всё с неба падает, а я себе не могу позволить разбрасываться телефонами.

– Ира, я же неспециально его потеряла!

– Слушай, ты прямо как сын мой говоришь. «Я же не специально». Он тоже не специально то рюкзак порвёт, то пакет с физкультурой потеряет. И всё неспециально. Надо бережно относиться к вещам, тогда неважно будет, специально или неспециально.

Какая мудрость! Какие ценные советы! Какая мощная поддержка! Вот же повезло Ириным детям быть её детьми.

– Я в обед хотела новый телефон пойти купить или с банком хотя бы разобраться.

– Ты что, ещё ничего не сделала? – ужаснулась Ира моей безответственности. – Да ты что? У тебя уже все деньги спёрли с карточки, понятное дело.

– А что делать? Я живу одна, телефона стационарного у меня нет. В десять вечера бежать в банк карту блокировать? К соседям ломиться? Вот что бы ты делала?

– Что бы я сделала? Во-первых, я бы не профукала телефон. Во-вторых, я вовремя вышла замуж.

Хоть Ира и вела себя по отношению ко мне по-хамски, я прекрасно поняла логику её ответа. Муж бы мне помог в два счета. Это я, кстати, и без неё знала. А свободная независимая – получи своё одиночество и отсутствие помощи в элементарном деле.

– Я как-то так растерялась, позвонить некому, наизусть номеров всё равно ничьих не знаю. Ну что уж, надеюсь на лучшее.

– На что можно надеяться? – Ира протягивала мне свой телефон. – Позвони Борису, пусть он хоть сейчас телефон твой заблокирует.

Ясное дело, никакому Борису я звонить не могу. Понятия не имею, что это за Борис такой, как ему звонить и как с ним разговаривать. Пришлось срочно выкручиваться:

– Да мы поссорились, не хочу ему звонить.

– Ого, неожиданно. С чего это? – Ира переключилась с моей безалаберности на мою личную жизнь.

Но у меня не было желания выдумывать подробности неизвестных мне отношений, поэтому я вылила остатки чая в раковину и твёрдо сказала:

– Пойду я поработаю из вежливости хоть немножко.

8

Как описать мой второй рабочий день? Если коротко: я не делала ничего. До обеда мне удалось по косвенным признакам выяснить, что я специалист по каким-то особым перевозкам, которые никому не нужны. Мне никто не звонил, не писал, не требовал. Но мог позвонить, написать, потребовать. Это объясняло как необходимость моего присутствия на рабочем месте ежедневно, так и полное спокойствие коллег из-за моего прихода к двенадцати.

В течение рабочего дня была только одна сложность – убить время. Мне никогда не было так скучно. Оказалось, это настоящая проблема. В рабочем компьютере стоял запрет на посещение любых сайтов, которые не связаны с моей работой. То есть можно спокойно рассматривать сайты логистических компаний, читать форумы грузоперевозчиков и изучать новости на «Фонтанке». Но это, надо признаться, не очень увлекательно. Уткнуться в свой телефон я по причине отсутствия телефона не могла. К тому же в метре от меня сидела ужасно занятая начальница. Сегодня она не спала. Её телефон постоянно звонил, она была на взводе, кричала и даже материлась, швыряя трубку. Я очень ей сочувствовала, но принимать участие в её дурдоме не торопилась. Конечно, возникал вопрос о распределении обязанностей в отделе. Почему один зашивается, а другой мается? Я даже хотела проявить инициативу, но потом передумала. Я тут второй день, понятия не имею, что представляет из себя компания и что представляю из себя я. Может, я тупая курица, у которой все обязанности отняли, потому что она косячила страшно. И вообще, инициатива наказуема. Так что моя главная задача – дождаться обеда. Мелькнула мысль позвонить в банк по поводу своей карты, но что они мне смогут предложить? Блокировку? Я останусь вообще без денег. Что тогда делать? Продавать свои шмотки?

Я открыла ежедневник, чтобы написать план дальнейших действий. Первым пунктом значился поход к банкомату с целью проверки остатка на карте. Затем поход в магазин электроники с целью покупки телефона, на который у меня будет хватать денег. Затем восстановление сим-карты. План есть, значит, всё будет хорошо – успокоила я себя.

Мне не хотелось идти с Ирой. Слушать её комментарии по поводу моего безответственного поведения неинтересно, я сама могу много чего прокомментировать. Но ссориться с ней тоже не входит в мои планы. В конце концов, должен быть хоть один человек, которому есть до меня дело. Других контактов на вторые сутки моего существования в новой реальности не наблюдается, так что придётся потерпеть. Я всегда говорю детям, что в жизни встречаются разные люди, невозможно общаться только с теми, кто нравится, нужно искать подход к каждому. Вот и потренируюсь на практике.

Я понятия не имела, как тут устроен обед, во сколько он начинается, сколько времени продолжается, есть ли столовая или кафешка за углом, или, может, нужно приносить свою еду из дома и разогревать её в микроволновке, чтоб аромат домашней кухни наполнял весь этаж. Так что я ждала Ириных действий, чтобы не попасть впросак.

Примерно в половине третьего Ира решительным шагом отправилась на кухню. Я рассчитывала, что она меня позовет с собой, но она вышла молча, так что вопрос решился сам собой – я могу идти по списку своих запланированных дел в гордом одиночестве без Ириных советов. Но через минуту мне на рабочую почту пришло письмо от Иры, написанное капс локом:

– ТЫ ГДЕ ТЫ ГДЕ ТЫ ГДЕ

Ненавижу, когда на меня орут заглавными буквами и рекомендую всем ознакомиться с правилами деловой переписки. Да, я понимаю, что сообщение от коллеги из кухни – это не деловая переписка, но почему бы не оставить какие-то единые стандарты?

Я вылезла из-за стола и пришла на кухню со своей чашкой. Больше взять с собой мне было нечего. Ира как раз доставала из микроволновки контейнер с обедом. Запах стоял классический «обеденный офисный». Аппетит отбивал напрочь, хотя ещё десять минут назад я планировала что-то поесть. В любом случае никакого контейнера с обедом у меня нет. По всей видимости Иру отсутствие у меня обеда не удивило. Она заняла то же самое место, где мы провели утреннее чаепитие, и обернулась ко мне:

– Чего застыла? Наливай свою воду и иди сюда.

Спасибо за подсказку. Я налила из кулера воды и встала рядом с Ирой. На подоконнике, который использовался в качестве стола, стояла миска с сушками. Я машинально протянула руку и взяла парочку. Сушки и вода – прекрасно. Я часто так делаю, кстати. Готовить для себя мне лень. Если дети обедают в школе и в саду, никогда не стану готовить обед для себя, вот ещё так напрягаться.

– Ты ешь сушки? – Ира, оторвавшись от своей гречи, смотрела на меня в ужасе. – Ты. Ешь. Сушки.

– Я. Ем. Сушки, – повторила я с той же интонацией. – И что?

– Ты заболела?

– А что, здоровые сушек не едят? – я не понимала вопроса и продолжала жевать.

– Здоровые едят. Но ты не ешь. Скажи мне, что случилось? Из-за дебила своего?

Я не знала, что меня возмутило больше: идиотское предположение, что я не ем сушек, или использование слова «дебил» по отношению к моему кавалеру. Видимо, Ира имеет в виду Бориса. Может, он, конечно, и дебил, этого я пока не знаю. А главное, Ира вчера так не высказывалась. А уж предположение, что кто-то не ест сушки, вообще за гранью. Как можно не есть сушки? И почему? Ну, ночью, может быть, не стоит их есть, а утром-то в чём проблема? Так что непонятно, по какому поводу возмутиться в первую очередь.

– Так, Полина, ты мне сказала очень внятно, чтоб я никогда не давала тебе сушек, – сказала Ира очень серьёзно, отодвигая от меня миску с офисными сушками. – Я пять лет справлялась с этой сложной задачей и не собираюсь сдаваться. Даже не представляю, что могло заставить тебя поступиться главными принципами в жизни – принципами питания. Скажи, что случилось? Ты заболела? Не пугай. Скажи.

Что делать? Интересно, конечно, узнать, что главные мои принципы связаны не с семьёй, работой, верностью друзьям, а с правильным питанием. Хотя что тут удивляться, если на мне брюки сорокового российского размера в тридцать три года. Ира совершенно права. Со мной что-то не так. Со мной сильно что-то не так. И дело тут не в сушках. Дело в том, что, вообще-то, я безработная мать двоих детей, ношу одежду 48—50, сижу целыми днями дома в обнимку с сушками, кексами и печеньями, а сейчас понятия не имею, как я тут оказалась и зачем. Как тебе такое, Ира? Готова ли твоя психика, подточенная географией за шестой класс и не приспособленным к покупкам мужем, к таким подробностям моей жизни? Я подумала ещё пару секунд и, дожевав сушку, легко произнесла:

– Да так сушек захотелось, просто жуть. В конце концов, кому дело есть до моей фигуры, если ходить надо вот в этом? – я ткнула пальцем в объёмный свитер, в котором действительно было совершенно непонятно, сколько сушек я съела и сколько ещё планирую съесть. Объяснять, что со мной не так, я не рискнула.

Ира не удовлетворилась моим ответом. Она смотрела на меня очень внимательно примерно минуту. Потом зажмурила глаза, покачала головой и сказала:

– Да делай что хочешь. Так надоело всё контролировать. Сушки так сушки.

Она тяжело вздохнула и стала доедать сосиску. Веселый у меня обед, ничего не скажешь.