По-другому

Мы стали сидеть вместе. В прямом смысле слова «сидеть». Выглядело это странно. Вообще-то, у меня никогда не было проблем с общением. На футбольных тренировках я могу вести часовые беседы с папами, я свой человек. Могу и про пробки, и про бензин, и про спортивный инвентарь поговорить. Только про методы воспитания спортсменов не могу, про это я уже упоминала. Но сейчас, за столиком с незнакомцем я чувствовала себя неуютно. Я смотрела в стену, он смотрел в пол. Это было не то, что неромантично, это просто было тупо. Должна ли я рассказать занимательную историю или это прерогатива мужчины – увлечь даму беседой? В неловком молчании прошло пять минут. Я бы думала, что целый час, но на стене напротив, в которую я уткнулась взглядом, как раз висели часы, так что я в очередной раз убедилась, как по-разному может ощущаться время. Продолжать сидеть в молчании я больше не могла, хотя очень не хотелось обижать этого тоскливого рыцаря. Нужно расплатиться за чай и продвигаться к выходу. Мне очень захотелось оказаться дома, чтобы покопаться в социальных сетях. Я кивнула официанту и попросила счёт.

Мой новый знакомый погрустнел, когда понял, что я собираюсь его покинуть. Он в принципе был какой-то поникший: опущенные уголки губ, давно не стриженые волосы, мятая одежда. Такой вот он – современный герой, спасший девушку из сложной ситуации. Никакого лоска, никаких тысяч лайков в инстаграме.

– Можно я вас провожу? – не поднимая глаз, спросил Дмитрий.

Я замялась. С одной стороны, куда веселее ехать в метро, воткнув в уши плеер. У меня наконец-то есть телефон и даже наушники в комплекте. С другой, мужское внимание льстило. Я не могла припомнить, когда кто-то провожал меня домой за последние тринадцать лет. Мы очень быстро стали жить с Артёмом вместе, так что ему просто некуда было меня провожать. До Артёма я встречалась с мальчиками, которые не могли позволить себе траты на маршрутку, чтобы довезти меня до дома. Там стоял выбор – или покупка цветочка, чтобы обозначить романтику, или оплата проезда.

Дмитрий ждал ответа. Правильно было отказаться, но какими словами? Ох, ну почему я так воспитана? Не могу сказать человеку «нет». Надо детей своих учить по-другому. Детей… Где они, мои дети?

– Ладно, давайте, – ответила я обречённо.

Дмитрий заулыбался. Моё согласие он принял за поощрение ухаживаний. Он сходил к своему столику за курткой и вернулся, чтобы галантно помочь мне надеть пальто.

Размышляя о своём, я и не обратила внимания, что мы уже дошли до метро. Снова в полном молчании. Дмитрий не делал попыток о чём-то заговорить, просто шёл рядом. Что ж, молча так молча. Прошли времена, когда я считала, что молчать невежливо. Я согласилась, чтоб он меня проводил только потому, что не смогла отказать. Смешно, кстати, если он предложил проводить, потому что его так мама научила. Он очень похож на человека, который до сих пор слушает маму. Кстати, до какого возраста мой сын должен меня слушать? Когда уже завязывать давать ему прошенные и непрошенные советы? Я снова забыла, что вопрос с воспитанием детей заморожен по причине необоснованного отсутствия детей.

Даже интересно, как долго Дмитрий будет молчать. Спускаться на эскалаторе молча, ехать в вагоне молча, подниматься на эскалаторе молча. Да, он романтично провожал меня на метро. На такси ему, вероятно, мама не выделила средства. До какого места он, собственно, собирается меня провожать? Не могу же я вести в квартиру совершенно незнакомого мне человека. Может, он вообще маньяк? Увидел одинокую девушку в кафе. Помог ей. Втёрся в доверие. Прикинулся скромным бескорыстным интеллигентом. Господи, вот вляпалась-то! И ведь какой верный у него расчёт! Очевидно, что я живу одна. Иначе я бы не мучилась на людях с новым телефоном, а доверила бы этот вопрос кому-то из близких. Ну всё, теперь он меня убьёт, и никто даже не узнает. Друзей у меня нет, про родных я вообще ничего не успела узнать, не пожелав пугать их свей поехавшей крышей. Вот же дура! Неглаженая одежда, слушается маму, скромный и молчаливый. Конечно!

В общем, я уже не сомневалась, что имею дело с преступником, я практически чувствовала себя жертвой, хотя шла вдоль оживленной улицы. Так что когда мой «маньяк» вдруг остановился и что-то стал говорить, я не отреагировала.

– Что думаете? – наконец-то услышала его голос.

– Про что?

– Ну я говорю, что неудобно как-то я напросился вас провожать.

– Да что вы, все в порядке, – возразила я и тут же подумала: «Зачем я это отвечаю? Конечно, неудобно напросился!»

– Нет, Полина, не в порядке. Вы идите, а я постою посмотрю вам вслед, – его голос звучал по-прежнему тихо, но уже как-то уверенней.

Я совершенно растерялась. Я уже свыклась с мыслью, что Дмитрий – маньяк, а я жертва, которая не сможет выбраться из его умело расставленных сетей. А тут такой поворот. Иди, говорит, а я буду смотреть тебе вслед. Ну смотри, я всё равно через пятьдесят метров сверну. А вдруг он специально усыпляет мою бдительность? Вдруг он пойдёт за мной незаметно? Но зачем ему это, если можно идти рядом? Вдруг меня осенило. Если мы зайдем в парадную вместе, будут свидетели, а так мало ли к кому он идёт. Вот же продуманный тип! И как меня угораздило с ним связаться? Лучше бы в салоне заплатила деньги за настройки. Почему я всегда жалею на себя три копейки?

В моей привычной жизни дома в такое время были бы муж и дети. И что мне не жилось радостно? Далась мне эта жизнь «по-другому»!

Я сообразила, что задумавшись ушла далеко вперёд. Обернулась. Дмитрий действительно стоял и смотрел мне вслед. Он поднял руку и слегка помахал, как бы подтверждая, что я правильно поступила, оставив его посреди улицы.

11

Найти ключи от квартиры в женской сумке – задача не из легких. А когда это незнакомая сумка и незнакомые ключи – вдвойне. Когда уже придумают бесключевой доступ в квартиру, как в современных машинах? Подошёл к двери – пик-пик – дверь открылась. В кино вовсю показывают проход по сетчатке глаза, отпечатку пальца. Можно уже внедрить это в мою жизнь? Сейчас хотя бы руки свободны. А когда ребёнок на руках или пакетище с продуктами, а ты должна выкинуть всё из сумки, чтобы отыскать ключи? Если пакет ещё можно поставить на пол, хоть и не хочется, потому что потом его тащить на стол на кухню, после пола в парадной как-то не очень, то грудничка на пол не положишь однозначно. Почему открывание багажника ногой придумали, а квартиры нет? Потому что на машинах, как ни крути, ездят мужчины. И удобства в машине оценивают мужчины, и новые опции придумывают мужчины. И они знают, как трудно с занятыми руками открыть багажник или дверцу. Вот и развивают технологии в этом направлении. При этом много ли мужчин с ребёнком и пакетами в руках открывают двери в свои квартиры? Не раз в год, а вот каждый день? И чтоб рядом не было жены, которая что-то подержит. Или изнутри откроет, если муж носом на звонок нажмёт. Правильно, эта ситуация редкая, поэтому решение этой проблемы за дальними горами.

Наконец я нащупала ключи и с третьего раза открыла дверь. Замков несколько, ключей несколько. Я ещё не запомнила, куда какой подходит.

Я снова оказалась в тишине квартиры. Никто не выбежал ко мне навстречу с криком «что купила вкусненького», никто не смотрел без меня телевизор. В коридоре не валялись непромокаемые штаны, перчатки и тапочки. Радость от того, что меня никто не трогает, сменилась ощущением своей ненужности. Кому есть дело до того, что я вернулась домой? Кто меня ждёт?

Сняв пальто и ботинки, я опустилась прямо на пол в коридоре. Мне хотелось есть, мне хотелось спать, но больше всего хотелось разобраться в происходящем. Кто я? Зачем это происходит?

Я достала телефон. Стоило признать, что Дмитрий справился неплохо. Привычные иконки на экране шли вперемешку с незнакомыми, но то, чем я умело пользовалась в своей привычной повседневности, было установлено. Нужно только пройти авторизацию. С этим я была в состоянии справиться самостоятельно.

Честно говоря, я ожидала шквал сообщений, который посыплется на меня, как только я окажусь в сети. Но сим-карта явно уже была активна, вотсап показывал, что я на связи, а никаких звонков или сообщений не поступало. Странно. Неужели до меня совсем никому нет дела? Ну хотя бы родители? Я ещё вчера утром приняла решение максимально постараться уберечь их от этой непонятной ситуации, но в целом неплохо бы узнать, как тут существуют мои родные. На стене с фотографиями они точно есть и выглядят совершенно обычно. Это тоже какой-то намёк на разгадку? Но оповещений в телефоне нет. Я сидела на полу в лёгком недоумении. Получалось, что вообще никто не заметил, что я сутки не на связи? Это обидно. Это странно. Это непривычно.

Обычно от меня всё время кто-то что-то хочет. Родительские чаты моих детей в школе, в садике, на футболе, на хореографии порой не замолкают часами. Там может быть непрерывный поток сообщений, если обсуждается какой-то животрепещущий вопрос. Договориться невозможно, но люди упорно друг другу что-то доказывают, ссорятся. Я в этом не принимаю участия. Ну ладно, иногда принимаю. Получаю свою долю психоза, отключаю уведомления и больше не захожу в чат. Минут тридцать не захожу. Потом всё равно захожу и просматриваю все негативные комментарии, которые посыпались вслед за моим.

Помимо общих чатов у меня есть несколько чатов с подружками-мамами из школы, из садика, с футбола, с хореографии. Там мы обсуждаем то, что другие пишут в первых чатах. Конечно, всегда есть вероятность, что кто-то из этих мам сольет скрин из этого чата в какой-то третий чат, поэтому переписываться надо крайне осторожно, считать до десяти, а лучше и до пятидесяти перед отправкой каждого сообщения. Дальше есть переписка с мужем, с сыном. Ещё переписка с учителем, с воспитателем. Плюс сообщения от служб доставки, от покупателей какой-нибудь ерунды, которую я временами продаю. Есть оповещения о новых постах в группах ВК, о новых роликах на ютубе. В общем, постоянный звон и вибрация.

Сейчас телефон молчал. Спящий экран отражал моё уставшее лицо. Кстати, я стала больше похожа на себя. Уставшая версия стройной Полины походила на отдохнувшую версию Полины привычной. Интересное наблюдение. А говорят, что женщины очень устают на работе, а дома с детьми ничего не делают, только деградируют и спят. Моё отражение говорило совсем о другом. Привычная я, оказывается, была очень уставшей.

Что ж, раз контакты и вотсап мне ничем не помогли ввиду отсутствия какой-либо информации, надо подключать тяжёлую артиллерию – заходить на свои страницы в социальных сетях. Это требовало усилий по вспоминанию пароля и вообще могло затянуть надолго, так что я решила сначала переодеться и поесть хоть что-то.

Я встала с пола и пошла в спальню, включая по дороге везде свет. Я знаю, что электричество надо экономить, особенно, когда тебе, вполне вероятно, совершенно нечем за него заплатить. Но хоть я и отвлеклась на изучение телефона, я не забыла, что под моими окнами может стоять странный Дмитрий. Нужно задёрнуть шторы. Причём желательно не подходя к окну. Ведь как только я подойду к освещённому окну, он сразу же меня увидит. Так что я поползла, максимально прижимаясь к полу. Когда я добралась до окна, я сообразила, что куда проще было выключить свет, задёрнуть шторы и включить свет обратно, но не ползти же теперь обратно к выключателю. Я стала дёргать занавески снизу, от души надеясь, что карниз прикручивала не я и он не свалится мне на голову. Непростая задача. Но спустя минут семь я справилась.

К моей радости, на кухне тоже висели плотные шторы. Их я задёрнула с меньшими приключениями. Только после этого я почувствовала себя в относительной безопасности. Достаточных причин для волнения, вроде, и нет. Я сама себя накрутила и теперь боялась неизвестно кого. Но в этом и проблема проживания в одиночестве – никто не отвлекает от мыслей, не придумывает какое-нибудь «принеси», «помоги», «подойди». И никто не поможет мне, если в дверь начнёт ломиться маньяк. Пожалуй, мне не нравится жить одной. Посидеть пару часов днём дома в тишине – да. Но вечером и ночью торчать в гордом одиночестве – нет уж, спасибо.

Мне хотелось заглушить непривычную тишину. Я нашла пульт и включила первую попавшуюся передачу. Наткнулась на новости на одном из центральных каналов. Ситуация в стране, в отличие от моей жизни, не изменилась совсем: тот же президент, те же проблемы, те же поводы для гордости. Что ж, значит, моя жизнь большого значения для цивилизации не имеет. И судьба России не зависит от Полины Коваленко (то есть Полины Калининой, я же снова Калинина). Миру неважно, есть у меня муж и дети или я торчу одна на кухне. Даже немножко грустно.

Еды в моём двухдверном холодильнике с сенсорным экраном не прибавилось. Запасы печенья и кексов не пополнились. Есть хотелось. Выйти в ближайший магазин? А вдруг меня поджидает странный Дмитрий? Нет уж, голод не заставит меня выбраться из квартиры. Мужа нет, помощи ждать неоткуда. Преимущества независимой жизни продолжали меркнуть. Я стала выдвигать по очереди все кухонные ящики, чтобы изучить свои стратегически запасы. Множество красивых банок и контейнеров для хранения встречали меня, красивые блестящие кастрюли вдохновляли на кулинарные подвиги, но продукты не появлялись. Да как же так можно жить? Как не купить впрок гречи и риса по акции? Как не хранить три вида макарон? Ну ладно, печенья нет, такой процент жира в теле несовместим с углеводами, но совсем никаких запасов – это, в конце концов, безответственно! Всё-таки эту Полину растила та же бабушка, которая учила бережно относиться к еде. Бережно же не значит совсем не иметь её в доме.

Когда надежда на ужин меня почти покинула, я наткнулась на дне нижнего ящика морозилки на овощную смесь. Обычно я такое не ем. Я предпочитаю есть либо вкусно, либо никак. И «вкусно» в моём понимании редко пересекается с «полезно». Кстати, это не мешает мне не только читать детям нудные лекции о необходимости правильного питания, но и успешно кормить их паровыми котлетами и гречей без соли. Они без проблем это едят и категорически отказываются от моих предложений разнообразить их меню хотя бы кетчупом. Не знаю, как мне удалось привить подрастающему поколению такие привычки, вероятно, я очень сильно старалась. Я вообще очень старательная мать. Так что мои дети обычно едят отдельно от меня. Я в курсе про важность семейных ужинов, но как-то не сложилось. Я варю себе макароны, посыпаю их сыром и заедаю глазированным сырком. Детям этого лучше не видеть и не знать.

Что ж, овощная смесь… Как тебя хоть готовить? Я высыпала на сухую сковородку замороженные овощи и стала вяло размешивать их деревянной лопаткой. Половина аппетита пропала в процессе приготовления этого шедевра кулинарного искусства. На самом деле, это даже хорошо. Мой привычный аппетит и одежда из доставшегося мне гардероба вряд ли смогут долго сосуществовать. А сколько мне ещё предстоит пробыть в предложенных обстоятельствах, пока понятнее не стало.

Переместив кое-как приготовленный ужин на красивую тарелку мятного цвета, я уселась за стол и достала свой новый телефон. Недолго длилось моё обладание навороченным айфоном, хорошо, что не успела привыкнуть. Что ж, посмотрим, что умеет это чудо техники. Конечно, пароль от своей страницы я вспомнить не могла. Пришлось заморачиваться с восстановлением, подтверждением номера телефона и даже личности. Зато поселилась надежда, что вот-вот я доберусь до разгадки своего перемещения. Ведь должен быть в этом какой-то смысл.

Я листала вниз стену. Редкие поздравления с днём рождения. В основном от людей, имена которых мне ничего не говорили. В принципе, это логично. На стене пишут либо чужие, либо моя мама. Она почему-то считает, что надо обязательно написать на стенке, и ей невозможно объяснить, что близкие люди звонят друг другу или хотя бы пишут личное сообщение. Так что изучение страниц авторов этих шаблонных сообщений я решила оставить на потом и полезла в «Фотографии». Передо мной оказалась лента, состоящая из пейзажей и селфи. Озеро, лес, река, вид из окна, красивый фонарь, скамейка. Я с трудом могла представить себя, фотографирующую посреди улицы скамейку. Зачем? Как эта скамейка может помочь узнать, что у меня в голове? А если я здесь навсегда, я должна и дальше делать такие фотографии или можно переключиться на кошек хотя бы? Правда, всё могло быть хуже. Никаких сумасшедших тусовок, роликов с песнями из караоке (почему-то мне казалось, что все незамужние тридцатилетки ходят петь в караоке) не нашлось. С Ириных слов я поняла, что у меня есть какой-то Борис, охарактеризованный ею как дебил. Хотелось бы его найти. Но ни одной фотографии, которая могла бы сойти за романтическую, я не обнаружила. Что ж, это логично, если он женат. Интрига сохранялась.

Удивительно, но не было ни одной переписки с Мариной – подругой, которая почему-то смотрела на меня с нескольких фотографий на стене в гостиной. Мы не переписываемся? Или переписываемся в каком-то другом, недоступном мне месте? Если мы продолжаем дружить так, как дружили в институте, она должна знать обо мне всё, и переписка с ней могла бы существенно пролить свет на мою новую реальность.

Информацию о текущей жизни пришлось собирать по крохам из разрозненных сообщений. Ничего особенно полезного я про себя не узнала. Я работаю на скучной работе, хожу в спортклуб и покупаю одежду. Никаких следов Артёма, прошлое не обсуждалось вообще. Кто-то упоминал Бориса, но я отвечала о нём либо очень сухо, либо вообще не отвечала. Выяснилось, что Борис уходит ко мне от жены уже примерно семь лет. Все критиковали меня за отношения с ним. Что ж, я их прекрасно понимаю. Я обычно тоже критикую любовниц. Семь лет ждать развода? Я тут совсем дура, да?

Эти факты были мне известны и без тысяч сообщений, которые я пролистала. Из нового я узнала только, что квартира не моя. Я даже слегка расслабилась, узнав это. Семьсот тысяч на карте по сравнению с примерной стоимостью этой кукольной квартирки – сущий пустяк. Своим трудом на моей должности точно не заработать. Вернее, заработать можно, если ничего не тратить. Но на что тогда жить? Откуда у людей копятся такие суммы? От продажи наркотиков? Это совсем против моих принципов. Хотя что я знаю о принципах незамужней женщины тридцати трёх лет? Быть на содержании у мужчины – это мои принципы или не мои? У своего мужа и отца моих детей – вроде, мои. А у чужого мужа, отца чужих детей? Мне это не по душе, но кто знает, как меняются взгляды на жизнь в других внешних обстоятельствах.

Спустя сотню сообщений нашёлся и ответ на вопрос, почему квартира выглядит, как квартира моей мечты. Я полностью руководила процессом ремонта. Километровая переписка с дизайнером детально отражала мой вклад в оформление квартиры ровно так, как этого хотелось мне. Борис, вероятно, при деньгах, если смог поселить меня здесь. Я попыталась в уме посчитать, сколько это могло стоить. Дом новый. Метро совсем рядом. Тихий центр. И гардероб я точно не могу потянуть без серьёзной финансовой поддержки. Что ж это за Борис такой? Что меня с ним держит? Деньги? Меня передёрнуло от этой мысли. Может быть, он хоть немного симпатичный?

Получалось, формально к этой квартире я отношения не имею. Борис дал денег на ремонт, который хочу я, так что ничего удивительного в том, что мне тут нравится, теперь нет. Никто в мою голову не залезал, просто было много денег и времени. Не надо было жить вчетвером в одной комнате, пока в другой делался ремонт. Не надо было ходить в туалет к соседям, когда меняли унитаз. Не надо было хранить вещи на балконе, пока задерживали доставку шкафа-купе.

В три часа ночи мои глаза слипались, слезились, чесались, в общем, молили о пощаде. Ответы на главные вопросы – зачем происходит то, что происходит, и что мне делать дальше – не нашлись.

За весь вечер никто так и не позвонил, хотя телефон отлично работал. Увлекшись чтением старых переписок, я не обратила внимания, что в реальном времени никому нет до меня дела. За двое суток, которые я существовала в новой роли, кроме коллег и маньяка-Дмитрия никто не проявился.

12

Телефон настойчиво жужжал. Не открывая глаз, я нащупала его и выключила. «Полежу ещё минутку и встану», – привычно подумала я, но телефон зажужжал снова. Пришлось открывать глаза и смотреть на экран. Отключенный будильник сам по себе ещё раз не включается, в повторный режим переходит только через десять минут. На экране светился незнакомый номер. Кто трезвонит в такую рань? Спаммеры совсем обнаглели?

– Алё, – сказала я в трубку сиплым утренним голосом.

– Так и знала, что ты опять проспишь. Вставай давай. Собирайся, – затараторила трубка бодро.

– Куда? – пришлось прокашляться. – Кто это?

– В смысле «кто»? Я это, – нелогично ответила трубка.