Брак под прикрытием. Фиктивное счастье

– По местным законам не приветствуются браки с иностранцами. Их тут соглашаются регистрировать только в одном случае – если женщина местная и забеременела. Поэтому от нас всех требуют наличия собственной супруги. Но если речь идет о мужчинах, он вполне себе может взять вторую жену из приезжих. Ну как жену… скорее, любовницу. У нее не будет прав как у гражданки Изодии. И если она понесет, то вместе с ребенком отправится жить за пределы столицы. В кварталы победнее. Когда этот отпрыск вырастет, там и останется. Чтобы навестить Изенплао, ему нужно выписать разрешение. На родину матери ему тоже путь закрыт для постоянного жительства. Ведь он несет в себе драгоценную частицу священных вод Изодии.

– Законы конечно просто фееричные, – скривилась я, – и как тут выжить?

– Не портить отношения со мной, в первую очередь, – хищно ухмыльнулся Рудольф, – и молиться, чтобы я на дуэли не погиб.

Среди товаров, которые щедрый и снисходительный муж для меня накупил, было нечто, для меня особенно ценное.

Ежедневник. В дорогом кожаном переплете, с желтовато-коричневатыми страницами чуть светлее оберточной бумаги, нелинованными и без дат и прочих облегчителей ведения жизненного плана.

Но его роскошный вид для меня не имел определяющего значения, главное – в него можно вписывать названия, имена. Кратко конспектировать важную информацию. Я думала, пишут тут пером и чернилами. Но меня ожидал приятный сюрприз. Магическая ручка, которая здесь так и называлась: “писарь”. С наш земной карандаш в длину, с острым зубцом в нижней части, как у нашей перьевой ручки, но сделанного из какого-то камня. Ставишь писарь на бумагу под наклоном, думаешь, о чем собираешься писать и двигаешь по листу. Появляются буквы, которые потом не размазываются и не стираются. Если помарка вкралась в текст, придется воспользоваться местным ластиком, тоже магическим. Он тут называется “палачик”. Мило и понятно. Белый камушек, которым нужно провести по лишнему слову. Важная деталь: “палачик” работает, только если с момента написания нетленки прошло не более часа.

Книжечку для записей мне доставили в поместье вместе с остальными вещами, довольно быстро. Мы с Руди только успели обойти весь дом, поахать и согласовать меню с поваром.

Рудольф меня предупредил, что прислугу оплачивает посольство, и, скорее всего, это суровое семейство будет держать там же еженедельный доклад, о том, как протекает наша жизнь в этих роскошных стенах. И ладим ли мы с Рудольфом, или готовы выйти охотиться на благородных жителей Озер.

Я сидела на нашем брачном ложе, записывая свои впечатления от первых дней в Изодии, радуясь, какие ровные выходят строчки, когда Рудольф возмущенно воскликнул:

– Дорит! Ты даже не думаешь готовиться к праздничному ужину?

– А он правда очень праздничный? – не поверила я своим ушам. – Разве мы не вдвоем с тобой отмечаем Новогодье? Или как тут у вас Новый год называется.

– Новогодье, верно, – кивнул муженек, – но я успел разослать весточки в посольство. И уверен, с десяток любопытных к нам сюда нагрянет.

– С десяток? – я ужаснулась.

– Тут принято в Новогодье садиться в экипаж и объезжать знакомых, – поведал Руди, – и нигде больше часа не задерживаться.

– Погоди, – не поняла я, – если все катаются по гостям, как они вообще пересекаются?

– Вопрос хороший, но совершенно идиотский, – с одобрением сказал Рудольф, – для этого и нужны пригласительные. Там указываешь время, в которое сам планируешь выкатиться. И когда собираешься быть дома. Обычно это двухчасовой промежуток. Всего-то сто пятьдесят восемь минут побыть радушными хозяевами.

Сто пятьдесят восемь минут. Ага, а я еще радовалась, что время тут понятное. Получается, час здесь длится семьдесят девять минут.

Я быстренько записала эту важную информацию в книжечку.

– Что ж, дорогой, я тебя покину. Пойду себя украшать к приему гостей.

Спрятав книжечку на полку, которая закрывалась на серебряный ключ, я гордо пошла в свою собственную гардеробную. Я о такой в прошлой жизни мечтала.

– А как же помощь знатока стиля? И образчика элегантности? – насмешливо спросил Рудольф.

– Отличная идея, – обернулась я на пороге, – если встретишь такого в этом доме, отправь ко мне, пожалуйста.

– Вот стерва! – услышала я, закрывая за собой дверь.

Впрочем, помощь мне все-таки предоставили. Олив, дочка дворецкого, притопала ко мне с таким каменным лицом, что им можно орехи колоть.

Что ж, надо бы девчонку к себе расположить.

– Сеньорита, – защебетала я, сама не понимая, откуда у меня это обращение выскочило, хотя я даже в Испании не была ни разу. Наверное, сериалов пересмотрела в свое время, – как хорошо, что вы пришли! Я сама не очень в вашей моде пока разобралась. Только вчера прибыла.

Олив опешила, и ее личико приняло выражение килограмма на три полегче.

– Метрис, у нас принято к прислуге на “ты” обращаться, – сказала она растерянно, – и меня Олив звать, а не Сенья-Рита.

– Ой, – смутилась я, – прости, дорогая Олив. У меня так звали подругу. Лучшую. Она была еще и моя компаньонка. А ты так на нее похожа!

Услышав, что я в ней подругу увидела, служанка еще немного смягчилась. Ничего, я подожду пока из тебя лепить можно будет. Я так с подростковым кризисом в восьмом “Б” справлялась. Когда Ежова делала вид, будто меня не замечает, принципиально. Упертая девка, ее на месяц хватило. С этой, думаю, скорее всё получится.

– А что случилось с вашей подругой, вы ее потеряли? – спросила девушка с придыханием.

– Да, – я горестно кивнула, – замуж вышла. У нас на этом вся свобода и заканчивается. Особенно если супруг такой властный, как мне достался.

– Я заметила, – поспешно согласилась Олив, – метрано Рудольф очень себе на уме. Наверное, любит, когда ему все подчиняются!

– Да, крутого нрава мужик, – с жаром подтвердила я, – то есть мужчина. Только и остается, что женской поддержки искать, душу иногда отвести. Только вот где я ее найду, в Изодии-то?

Я вздохнула.

– Вы тут все такие важные, достойные. У великих Озер рожденные и мы вам не чета, иностранцы-то.

Олив совсем уж повеселела и начала общаться со мной вполне по-человечески.

Мы вместе выбрали наряд на сегодняшний вечер.

Мне здешняя мода вполне нравилась. Нет юбок с пышными кринолинами, в которых я бы себя наверняка чувствовала бабой на чайнике. Корсеты имелись, но похожие на наши, современные. А длина юбок могла быть разной… Но увы, только юбок и платьев. Штаны тут только мужчины носили. Так что придется мне распрощаться с привычкой носить джинсы вне школы на веки вечные. Разве что каким-то дивным образом я не найду возможность вернуться в свой мир.

– Дорогая! Долго тебя ждать? – забарабанил в дверь мой благоверный, когда я оглядывала себя в зеркало.

Ярко-красное платье с открытыми плечами ниспадало роскошными шелковыми складками до самого пола. Мои светлые волосы неплохо с ним сочетались.

– Не слишком откровенно, Олив? – спросила я служанку, показывая на свои обнаженные полупрелести.

– В Новогодье так можно! – ответила девушка и заговорщицки мне подмигнула, отворяя дверь Рудольфу.

Муженек окинул меня обычным своим заносчивым взглядом. И лишился дара речи.

Я точно говорю! Он прямо-таки с лица спал.

Вот так тебе, Рудик. Я еще не раз смогу тебя удивить.

Вечер приемов открыло семейство Куприша. Супруга Дональда меня удивила. Статная, видная женщина на голову выше мужа, в наряде, который непостижимым образом напоминал русский сарафан.

Пару сопровождали два ангелочка, пол которых для меня пока оставался загадкой. Интересно, как тут принято сюсюкательно называть детишек? Вряд ли слово “ангелочки” им будет понятно. А понять, мальчики это или девочки, я так сходу не смогла.

Хорошенькие, белокурые, кучерявые близнецы лет четырех от силы, в каких-то праздничных бархатных балахонах. Возможно, это новогодние костюмчики.

Возможно, имена прояснят ситуацию.