Удивительное рядом

Удивительное рядом
Наталия Владимировна Воскресенская

Новая книга члена Союза писателей России Наталии Воскресенской представляет собой рассказы, новеллы и очерки о жизни людей в современной действительности, многообразной в своих проявлениях, но всегда наполненной оптимизмом и радостью бытия.

Наталия Воскресенская

Удивительное рядом

1. РАССКАЗЫ

ГАРМОНИЯ ИСКУССТВ

Этот зимний пейзаж, написанный масляными красками, когда-то давно, когда Нине было лет 14, подарил ей художник-самоучка, друг её отца.

Картина была средних размеров. На переднем плане – хлипкий мостик через речку. За ним – укатанная полозьями дорога в деревню. С одной стороны дороги – окоченелые притихшие тополя; с другой – большой сугроб. А дальше запорошенная пушистым снегом деревенька. Из печных труб поднимается дымок, растворяющийся в морозном воздухе, а за деревней виднеется церквушка. Вот и весь незамысловатый сюжет.

Прошло много лет. Родителей Нины уже не было в живых, да и о художнике с тех пор она ничего не слышала. А картина всё висела на стене её квартиры. К ней Нина давно привыкла и почти не замечала.

Но однажды приехал к ней в гости сын, обратил внимание на простенькую старую раму картины; пообещал заказать новую. Когда рама была готова, Нина сняла со стены картину, осторожно протёрла её мыльным раствором, потом влажной тряпкой, и, когда вставила в новую раму, картина засияла прежней своей жизнью.

Как-то вечером Нина, переделав, наконец, все дела на кухне, решила отдохнуть, послушать музыку. У неё было много записей классической музыки на кассетах, на лазерных дисках, но самые первые записи появились на виниловых пластинках. Их-то она любила слушать больше всего. Звук из акустических колонок был объёмный, чистый, как в концертном зале.

Нина поставила пластинку концерта №2 для фортепьяно с оркестром Рахманинова, уселась в своё любимое мягкое кресло и стала слушать. Когда зазвучала вторая часть концерта, медленная, лиричная, её взор невольно упал на картину. Она почувствовала, что изображение на картине и музыка сливаются воедино: и в музыке ей привиделась заснеженная деревенька где-то далеко-далеко, то ли по времени, то ли по расстоянию. Деревенька, которую, пожалуй, сегодня и не встретишь; она живёт своей спокойной каждодневной жизнью. Деревенька, которая, являясь частью России, по-своему обособлена, на неё ещё не наступает город, щипля со всех сторон, отнимая земли, уничтожая окрестные леса… Нет, это ещё спокойная деревенька с неоглядными далями, как спокойна и величественна своей духовной силой музыка Рахманинова, композитора, жизнь которого пока не омрачена необратимыми переменами в стране. Музыка редкой красоты, жемчужина русской лирики. Она воплощает бесконечно длящееся состояние покоя, полного растворения в природе. Она наполнена поэтической озарённостью чувств, воспеванием красоты и радости жизни.

Нина смотрела на картину и слушала музыку. Счастье переполняло её душу. «Какое совпадение, – думала она, не в силах сдержать слёз. – Полная гармония пейзажа и музыки…» Русская, с оттенком глубокой тоски музыка Рахманинова слилась воедино с изображённым на картине пейзажем, одухотворив его…

Почему-то вспомнилось её путешествие на теплоходе от Москвы до Плёса. Была экскурсия в дом-музей Левитана. На первом этаже Нина увидела картину Саврасова «Грачи прилетели». На первый взгляд это была точно такая же картина, какая находится в Третьяковской галерее; перед ней Нина иногда долго простаивала, не в силах оторвать взгляд, в восторге от ощущения настоящей ранней весны. Именно такой весны, которую она запомнила из своего детства: когда первые лучи солнца начинают растапливать сосульки на крыше их деревянного дома в тогдашней Москве, и с них часто-часто капает вода. Отыскав длинную палку, Нина пытается дотянуться до основания сосульки, чтобы столкнуть уже основательно подтаявшую льдину с крыши вниз. При этом надо ловко отскочить в сторону от падающей ледяной глыбины. А первые ручьи… она торопится поскорее продолбить им путь к канаве. А весенние пересвисты птиц – вестников этого необыкновенного в средней полосе России времени года. Воспоминания детства оставляют наиболее прочный след в жизни человека. Хорошо, если они светлые и радостные.

Именно такие чувства испытывала Нина, стоя перед картиной Саврасова в Третьяковской галерее. Эта картина – поэтический рассказ о весеннем обновлении природы, об обычном русском селе, о прилетающих грачах, о начинающем таять снеге, о весеннем небе, о пробуждающихся к жизни деревьях – обо всём том, что несёт на себе печать прелести и скромного очарования родной русской природы, тронутой дыханием весны.

Но почему же картина, которую она увидела в доме Левитана в Плёсе, не взволновала её, не вызвала особых эмоций? Всё то же самое: берёзы, на них грачи, на снегу ещё птицы, собирающие соломинки для будущих гнёзд; тот же, наполовину растаявший снег, вдали церковь, но чего же не хватает?.. Нина не могла понять.

Она стала искать разгадку и вскоре нашла её. В конце жизни Саврасов страдал от безденежья и зарабатывал, делая многочисленные копии своих картин. Одна из этих копий и оказалась в Плёсе, в доме Левитана. Сомнений быть не могло: хоть эти две внешне совершенно одинаковые картины писал один художник, но писал он их в совершенно разном душевном состоянии. Сам Саврасов в годы своего творческого расцвета, наставляя своих учеников, среди которых был и Левитан, говорил: «Без воздуха пейзаж – не пейзаж». Вот и разгадка: от картины в Плёсе, написанной на заказ, не веет «весенним воздухом», не веет одурманивающим чувством прихода весны…

Нина слушала концерт Рахманинова и смотрела на зимний пейзаж на стене. Она поняла, чего не хватало в картине художника-самоучки прежде. Как ни старался он перенести на полотно чудесный уголок заснеженной России, ему не удалось наполнить его «воздухом», а значит душой. В этом помогла ему музыка Рахманинова.

ЛЕСКА

В магазин «Рыболов» вошла женщина. На ней модный костюм, изящная шляпка. В магазине покупателей немного. Женщина заняла очередь за мужчиной и стала открывать сумочку, чтобы достать оттуда образец лески; она уже нащупала её конец, но леска каким-то образом спружинила и, словно живая, выскочила из сумочки на пол. Слегка нагнувшись, женщина стала искать её глазами, но на пёстром линолеуме разглядеть тоненькую леску было почти невозможно. Женщина пошуровала по полу ногой – лески как будто и не бывало. А между тем продавец уже обслуживал стоящего перед ней покупателя.

– Вам что? – спрашивал он.

– Мне мотыля и крючков.

Продавец отвесил в целлофановый пакетик мотыля, запаковал выбранные крючки, и, получив деньги за товар, обратился к следующему покупателю.

– Что желаете, мадам?

– Мне – леску, вот только образец уронила, не могу найти.

– Ничего, – сказал услужливый продавец, сейчас подберём. Вам какую леску: на карася, или на плотву? А может быть на щуку?

– На бусы.

– Что за рыба, не знаю. Где она водится: в морях, в океанах, в здешних, или, может быть, в зарубежных? – увидев, что перед ним стоит какой-то не стандартный рыбак, стал подшучивать продавец.

– В ювелирных магазинах, главным образом, – почувствовав его сарказм, в таком же тоне ответила женщина.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами продавец. – Вера!– крикнул он в приоткрытую дверь подсобки. – Пойди сюда; может, ты что-нибудь разберёшь.

– Погоди, товар надо получить, – отозвалась из подсобки Вера.

– Иди сюда, я за тебя получу,– опять крикнул продавец и удалился в подсобку.

Вместо него к прилавку подошла продавщица Вера, женщина средних лет, с подведёнными глазами и накрашенными губами.

– Ну, что тут?– недовольно спросила она.

– Мне нужна леска, – опять начала объяснять покупательница. – Только не на карася, не на леща и не на сома,– предупредив ненужные расспросы, сразу заявила она.– Мне нужна леска для бус. У меня бусы порвались. А куда идти, как не в рыболовный магазин, где ещё леску купишь?

– А…понятно, – сразу переменила тон продавщица Вера, обрадовавшись случаю пообщаться с нормальным покупателем, а не с мужчинами-рыболовами, с которыми и поговорить-то, кроме как о рыбалке, не о чем.– А вы знаете, – с воодушевлением сказала она, – я летом в Крыму отдыхала, купила такие очаровательные бусики…ну такие… беленькие. Забыла, как камешки называются.

– Жемчуг? – спросила покупательница.

– Нет, прозрачные.

– Может быть, горный хрусталь?

– Вот-вот, горный хрусталь. Надела прямо в магазине, иду по улице, и вдруг бусины рассыпаются… такая ненадёжная нить оказалась, прямо халтурная нить.

– Ну и как же, собрали бусины?

– Народ помогал собирать, одна бы я долго по земле ползала. Собрала, а дома на леску нанизала. Леска – самое надёжное дело. Сейчас и вам подберём. Какие бусы-то у вас, из каких камней?

– Агатовые. Такие, знаете, тяжёлые разноцветные камни – оранжевые, зелёные, кремовые. Очень красивые бусы.

В это время покупательница ещё раз посмотрела на пол, надеясь всё-таки увидеть кусочек принесённой с собой лески. Каким-то образом лучик света упал через окно на линолеум и высветил именно то место, где лежал кусочек лески. Женщина обрадовалась и подняла леску с пола.

– Можете мне такую же по диаметру подобрать?

– Ну-ка, покажите. Да, тоненькая. Сейчас подыщем что-нибудь.

– Так, значит, на крупную рыбу, но тоненькая, – Вера принялась рыться в коробочках, перебирать пакетики на витрине, держа перед глазами образец. Эта толстая, не пойдёт. А вот эта вроде такая же, как у вас, – сказала она, разглядывая этикетку на пакетике. – Я думаю, на щуку вам будет в самый раз.

– На щуку?

– На щуку.

– Выдержит?