Иоланта. Битва за Землю

– Я – креатор.

– Тоже интересное занятие. Это, как геолог, только он не разрабатывает месторождения, а создает их, и даже есть уникумы, которые создают гибриды элементов…

– Есть уникумы. Например, я! – неожиданно для себя похвасталась Елена.

Мужчина посмотрел на неё с интересом.

– А знаете что? Не могли бы вы мне поподробней рассказать о своей профессии, допустим, сегодня вечером. Вы не заняты сегодня?

Мария поджала губы, она злилась.

– Я совершенно свободна, – не смотря на откровенную мимику Маши, ответила Елена.

Она прекрасно понимала отчего злится подруга, но отказать этому красавцу, который понравился ей с первого взгляда, было выше её сил. И главное, ради чего? Ведь это же не парень Маши.

– Вот и отлично, тогда в кафе «Олень» в семь вечера. Буду вас ждать. Грегор, – представился будущий отец Ланы, порывисто подойдя к Елене и протягивая ей руку для рукопожатия.

– Елена, – пожала она крепкие тёплые пальцы.

– Всего хорошего, сударыни.

И Грегор скрылся за дверями.

– Какой красавец. Грегор, Грегор, что-то знакомое. Он – знаменитость? – пыталась вспомнить Елена.

– Лен, почему ты всегда припираешься ко мне без предупреждения? Трудно позвонить перед приходом? – вылила наконец-то свою злость Маша, – и чуть ли не ногой дверь открываешь! Хоть мы и подруги, это как-то слишком. Ведь я могу быть занята.

– Я знаю, что на час у тебя нет операций, – оправдывалась Елена. – Грегор, я вспомнила, это же наследник… Великий Волков! Зачем он приходил?

– Интересовался разработками моего великого предка. Пришлось показать последние, которых нигде нет. Он думает, это как-то поможет в управлении нашим многострадальным обществом… Я тебя прошу, Лена, больше не врываться ко мне, – сухо добавила Маша.

– Маш, ну разве я виновата, что понравилась ему больше, чем ты?

– Что ты застыла, Лана? Все хорошо? – тётя Маша вернула меня в реальность.

– Опять воспоминание… Мамино. В последнее время слишком часто…

В глубокой задумчивости, я шла в свою каюту. Так вот почему тети Маши нет ни на одной свадебной фотографии родителей. Влюбленность подруг в одного мужчину – серьезное испытание для дружбы. Хорошо, хоть потом они снова сблизились. Интересно, как? Наверное, не обошлось без коррекции личности. Какие качества пришлось покрутить тёте Маше у себя на чипе? Спрашивать я не стану, чтобы не бередить старую рану.

И ещё меня поразили слова врача про мои платы в мозгу, живущие практические своей жизнью. Слава Волкову, что эти платы хоть ориентируются на мои поступки, а что в моей голове было бы, если бы они действовали сами по себе? Как в древней басне Крылова «Лебедь, рак и щука»? Помощь психиатра была бы необходима. Всё-таки тетя Маша гениальный врач.

Мне хотелось заглянуть к Диме, но я сдержалась. Должны же мы хоть иногда высыпаться. Последние недели были напряженными для нас обоих. У моей каюты меня ждала Сила. Видимо пораньше лечь не получится.

– Лана, мне кажется, я влюбилась! – начала она «с места в карьер».

– В Пашку? – догадалась я.

– Но как ты…

– В кого же ещё? Мы чаще всего проводим время вместе, а влюбляются обычно в тех, кто рядом, даже если они не совсем тебе подходят.

– Да. И это очень странно. Он же в отцы мне годится.

– Это не любовь, Сила, тебе просто не хватает отца. Ведь с ним, по-прежнему, нет связи?

– Нет, там еще не наладили сигнал.

– Ты не представляешь, как я сама жду твоего отца. Без него мы точно потерпим поражение в первом же бою.

– Знаю. И мне он очень нужен.

– А Пашка – он просто очень похож на идеальный образ отца, понимаешь? Всё прощающий, всё понимающий, с шутками-прибаутками. Помнишь, как твой отец сделал тебе в 3D-принтере пластикового маленького орнуэнца и обратил твой страх в шутку?

– Да, я испугалась из-за фильма, мне было всего пять лет, когда мы его смотрели, там орнуэнец разрывал людей на части. Я потом боялась спать без света.

– У Пашки тот же талант, смеяться над страхами.

– Ты права, и вообще, с ним даже рядом стоишь, так тепло и спокойно. Но откуда ты знаешь про этот фильм, я об этом никому не рассказывала?

– А мне рассказала, я же твоя лучшая подруга, – вру я, не краснея.

Не могу же я признаться Сесилии, что я теперь человек-робот, не помнящий многого из своей жизни, так как программы блокируют травмирующие вспоминания, но прекрасно помнящий многое из чужих жизней.

– Понятно, и всё-таки… Ну нет, к отцу такого не чувствуешь. Ты понимаешь, о чем я? Может, мне рассказать ему…

– Так… Давай завтра всё обдумаем, хорошо? И тогда решим, ладно?

Отправив подругу спать, я задумалась над ее проблемой. Ох, психолог я так себе. В полицейской академии нас учили криминальной психологии, психологии преступника. А что посоветовать подруге, с которой приключилась безответная любовь, никто не научил. И почему чип не способен уберечь нас от этой напасти? Что-то в нем Волков не доработал. Может, мои умные программы на платах за ночь найдут слова для Сесилии?

Только я завалилась в гравитационную капсулу и смежила уставшие веки, как раздался сигнал, не предвещавший ничего хорошего. На вчерашнем занятии Аркадий учил нас сигналам сирены, так вот этот вой был самый противный, он называется: «Свистать всех наверх». В космосе нет никакого наверх, да и свистка, в который свистел боцман, давно нет, а сигнал остался. И означал он то, что случилось что-то экстраординарное. Я открыла капсулу и вылетела из неё.

В рубке была уже, наверное, вся наша команда. Я узнала, что дежурный запеленговал сигнал «sos» с корабля, находящегося на планете поблизости. Кто-то неизвестный терпел бедствие и просил нас его спасти. Все возбужденно обсуждали ситуацию.

– Я думаю, мы не должны отвлекаться от нашей миссии, она слишком важная. Есть специальные службы, мы передадим им сигнал, а сами полетим дальше, да, кэп? – спросил Аркадий.

– Подождите, – впервые не согласился с ним Дмитрий.

– Да, не решай с кондачка. Тут обмозговать надо, – поддержал его дед Макар.

– Пока сюда прилетит служба спасения, для терпящих бедствие может быть уже поздно, – сказала я.

– Тогда проголосуем? – предложил Аркадий, кажется, уверенный в исходе голосования.

– Нет, – вдруг вмешалась Сесилия, – пусть капитан примет решение. Я считаю, мы должны помочь. А если бы мы сами терпели бедствие, а кто-то летел мимо и так дальше и полетел бы?

– Это просто ребячество, безответственность! – не сдержалась от обвинений Селена. – Мы должны думать не о ком-то неизвестном, а о землянах, наших с Вами соотечественниках.

– Можем послать один корабль, – предложил Павел компромиссный вариант.