Иоланта. Битва за Землю

Селена прикоснулась к виску и вывела со своего чипа на середину зала 3D-модель дрона-перехватчика.

– Наши дроны-воины имеют большую скорость и маневренность. Внутри находится тяжелый сердечник и мелкие поражающие элементы. – Селена увеличила картинку дрона, сделав его прозрачным. – Они стреляли шрапнелью во вражеское оружие, стремясь вывести из строя двигатели, систему управления или ориентации.

Модель дрона несколько раз выстрелила.

– А когда кончался запас шрапнели? – спрашивает Дмитрий.

– В зависимости от команды человека. Дрон возвращался на корабль за новой шрапнелью или шёл на таран ближайшей цели. Дрон просчитывал все возможные удары и наносил такой, который доставит максимальной урон противнику.

В воздухе перед нами в это время шёл смоделированный 3-D бой нашего дрона с дроном инопланетян. Наш дрон протаранил дрон противника и оба они разлетелись в щепки, превратились в космический мусор. Ученики сдавленно ахнули. Надавив на чип на виске, Селена удалила картинку в воздухе.

– Теперь наши корабли, как и корабли противника, обросли дополнительной защитой, дрон не может пробить этот панцирь. Максимум, что он может, сбить наружные камеры, сделать противника слепым. Но это если очень повезет, они тоже надежно защищены.

– Еще есть дроны-разведчики – начинены инфракрасными датчиками, радарами и лазерными дальномерами, они обеспечивают нас полной информацией о местонахождении, траекториях, скоростях и прочих характеристиках вражеской эскадры.

– Урман рассказал сегодня, что у лорианцев есть ядерное оружие, но в космос они его никогда не возьмут, – доложила вездесущая Сесилия.

– Раскололся все-таки? – обрадовался Дмитрий.

– Расколешься, когда доброта на чипе выкручена на максимум, – усмехнулась я. – Если так держать и дальше, как бы ему не понадобилась помощь психиатров.

– Ядерное оружие в космосе неэффективно. Здесь отсутствуют такие его характеристики, как температура и ударная волна. Поражающее воздействие связаны лишь с электромагнитным излучением высокой интенсивности. Так что КПД такого оружия всего десять процентов, остальные девяносто просто рассеются в космосе. К тому же от радиации пострадает сам атакующий. Если только не запустить боеголовку с большого расстояния.

– Но тогда мы успеем уклониться, да? – опять дополнил Пашка. Что-то он чрезвычайно активен именно на уроках Селены.

– Молодец, Павел, схватываете на лету!

Пашка порозовел от этой похвалы.

На обеде мы соревновались, кто быстрее поймает в рот выжатую из тюбиков еду-пасту. Это не так-то легко в условиях невесомости. Победил, конечно, Дима, у него получалось выдавливать пасту прямо около рта.

После обеда сегодня занятия с дедом Макаром по управлению нашим кораблем типа «Немо». Разумеется, Дмитрий – первый, кто пробует все фигуры пилотажа. Сначала на симуляторе, потом на нашем корабле, что бывает довольно нервно. Сегодня мы проходим «бочку» и умение пользоваться гироскопом для предотвращения вращения космического судна. На симуляторе все удается легко, и Дима несколько раз безупречно выполняет фигуру и быстро стабилизирует корабль. Но, когда дело доходит до выполнения фигуры на нашем корабле, Дима начинает нервничать. После «бочки» он никак не может выровнять наш «Немо». Нас минуты три качает во всех возможных направлениях.

– Чего дергаешь гироскопы, как сиськи коровьи, плавно веди, как любимую женщину гладишь! – кричит дед Макар.

– Ох, какие они чувствительные! На симуляторе, вроде, не такие, – Дима наконец-то выровнял корабль.

– Ну так да! Симулятор-то у нас конца прошлого тысячелетия. Тогда и корабли были другие. Кораблестроение далеко ушло, а симуляторы так и остались допотопными.

Обычно на уроках деда Макара наши космонавты хохочут от его шуток, но только не сегодня. Треть учеников затошнило, а некоторые и вовсе с зелеными лицами побежали наперегонки в туалет, прикрывая рот руками. Благо тут можно бегать. Гравитация на корабле есть только в симуляторе и в рубке. Ещё в медблоке и комнате отдыха. Так что дальше им придется лететь к туалету наперегонки, а это не слишком удобно.

– Ништо, – прокомментировал это бегство с урока дед Макар, – тяжело в ученье, легко в бою.

Только наша «уточка» прекратила беспорядочное кружение, как, заглянув в иллюминатор, я обнаружила, что остальные наши корабли тоже делают «бочки».

– Да, тренировки идут на всех кораблях. По моей личной методе, – приосанился дед Макар.

– Я смотрю, у вас боевое настроение!

– Конечно, тут я нужен, у меня настоящее дело, а не бессмысленное протирание портками завалинки. Теля умерло, хлева прибыло.

– Надо записать, я как раз пословицы старые собираю. Это типа: не было бы счастья, да несчастье помогло?

– Примерно.

– А как же ваши больные ноги?

– Починили в принтере, – довольный дед приподнял штанину, демонстрируя молодые голени.

– Уже не отвергаете прогрессивные технологии?

– Да я парням давно говорил, что разумные веяния надо приветствовать. Нельзя отвергать буквально всё. И уж точно нужно приветствовать то, что может облегчить или совсем убрать болезнь человеку.

Я шла в тюремный отсек, чтобы навестить Урмана, и вспомнила, как мы с Димой познакомились на площади Свободы, когда он с помощью уличного представления с перчаточной куклой на руке по имени Петрушка как раз критиковал эти самые наши современные технологии, в частности, коррекцию личности. И хотя это было всего четыре месяца назад, какими далекими казались мне эти события.

Потом я вспомнила свой первый визит в село Крутое, мы прилетели туда с Силой. Какими влюбленными глазами смотрел на меня Дима. В мой голове мелькнула мысль, интересно, а когда папа впервые так посмотрел на мою маму?

И вдруг в моей голове сами собой начали появляться картинки. Это было так неожиданно, что я притормозила и зависла на середине коридора «уточки». Какое-то кафе на Земле, кажется, у космодрома. Точно. Это кафе «Олень», рядом с ним стоит фигура оленя, кажется, из бронзы, в свою натуральную величину – два метра в холке. В народе эта скульптура почему-то называется «лось». Хотя, вряд ли скульптор когда-нибудь видел оленя или лося, они вымерли во время Всемирной войны. Сквозь стеклянную стену я вижу, как в небо только что взвилась очередная ракета, старая, поскольку она еще ромбовидной формы, сейчас таких на нашей планете уже не делают.

Я сижу за столиком кафе в приподнятом настроении, почему-то сильно волнуюсь. Смотрю в маленькое зеркальце, которое достала из пластиковой сумочки. Но в зеркале я вижу не себя, а маму. Это не моё воспоминание. Оно принадлежит моей маме. Я испытала странное чувство: мой ум как будто раздвоился. Я помнила, что я – Иоланта, и в то же время ощущала себя Еленой – своей мамой на первом свидании с отцом.

К столику подошел Грегор и поставил перед Еленой чашку с какой-то прозрачной коричневой жидкостью.

– Это чай? – ахнула Елена. – Его же нет нигде!

– Бармен – мой хороший знакомый. У него остались несколько пакетов с доперезагрузочного времени. Его заморозили под землей, а теперь вот… Конечно, не то, что свежий. О вкусе свежего мы можем только догадываться.

Елена отхлебнула большой глоток, подержала напиток во рту, прислушиваясь к ощущениям.

– Очень интересный вкус, горький, но горечь приятная.

– А это мармелад, – Грегор достал из кармана шорт бумажный пакет.

– С Ориона?

– Да, друг привез. Это яблочный. Попробуйте!

Елена засунула в рот пастилку из пакета.

– Ого, похож на вкус настоящих яблок. Давно я не ела натуральной еды. В наше время это роскошь.

– Мы как раз работаем над тем, чтобы таких продуктов стало больше… «Елены прекрасной глаза – как на закате синее море…», – вдруг процитировал отец, – у вас глаза такого же цвета. И взгляд, который как будто гладит и обещает наслаждение.

Мама немного смутилась.

– Да, мне говорили, что у меня глаза, как у Елены Троянской. Гомер! Его поэмы были утеряны. Они остались только в пересказах Селивановой. Профессора истории, той, что написала биографию Волкова. Не думала, что вы интересуетесь древней литературой.

– Да, я вот такой, всесторонне развитый. Я могу и еду готовить и шить немного на машинке. Узнаете меня поближе, поймете, что со мной не соскучишься.