Ничего личного

Она молчит. Ее воинственность понемногу сходит на нет, и вот уже она неуверенно покусывает нижнюю губу, привлекая мое внимание к розовой плоти.

– Брат нанял кого-то следить за мной? – спрашивает она проницательно, пока я продолжаю пялиться на ее губы.

– Почему ты так думаешь?

Ника картинно закатывает глаза.

– Я не дура и, если ты не заметил, уже давно не ребенок, – в ее голосе я отчетливо слышу ноты раздражения. – Откуда ты узнал про машину возле института и загородного дома? Вряд ли ты следил за мной с самого утра.

– Я заметил, – говорю невпопад.

– Что? – Ника в недоумении хмурит брови.

– Заметил, что ты уже не ребенок, Ника.

Ее губы приоткрываются в форме буквы «О», но из них не срывается ни звука, поэтому я продолжаю:

– И, да, твой брат нанял человека, который должен обеспечивать твою безопасность. Этот человек, как ты понимаешь, не я, – развожу руками, даже не пытаясь отрицать очевидное. – Но пока он занят выяснением деталей, связанных с неопознанным черным авто, заботу о тебе я взял на себя. Если ты действительно взрослая, как ты говоришь, то должна понять, почему я так поступил.

Ника опускает глаза. Ее лицо выглядит печальным и растерянным, а на шее начинает часто-часто биться жилка.

И все же, я не жалею, что сказал ей правду. Кирилл мой друг, конечно, но врать Нике даже он меня не заставит.

– Понятно, – наконец, произносит она едва слышно. – Есть что-то, чего я должна бояться?

– Нет. Как только я разберусь с этой машиной, ты сможешь вернуться к привычной жизни.

– Ты считаешь, что это он? – в бессознательном жесте защиты, она вдруг обхватывает себя руками и проводит руками вверх и вниз, словно пытается согреться.

Кого она подразумевает под этим «он» догадаться не трудно.

– Это может быть никак не связано, – отвечаю я. – По моим данным, он несколько дней не выходит из дома дальше, чем до ближайшего магазина.

Ника кивает.

– Если это не он, тогда тебе не о чем беспокоиться, – говорит она подчеркнуто беззаботно, но ее улыбка выглядит вымученной и горькой. – Сумасшедших поклонников я больше не завожу.

– Позволь это мне решать, – предлагаю мягко. – И прежде, чем ты начнешь возмущаться, вспомни, что и ты, и я дали обещание Кириллу. Я свое нарушать не планирую. А ты?

Вместо ответа Ника мотает головой, отчего узел на ее затылке распадается и блестящие волосы золотистой массой рассыпаются по плечам.

– Умница, – говорю с внезапной нежностью. – Уже поздно. Пойдем спать.

И вновь ее глаза находят мои. Считанные мгновения она вглядывается в мое лицо, словно хочет там что-то отыскать, но потом тяжело вздыхает.

– Ты прав, – соглашается она с непонятной мне обреченностью в голосе. – Слишком поздно.

8

Ника

Добираюсь до комнаты, которую мне выделил Дима, закрываю дверь и тяжело опираюсь на нее спиной.

Как можно быть таким слепым? Риторический вопрос, конечно. Я по нему с ума сходила почти десять лет, а он так и не разглядел во мне девушку – только придаток моего брата. Зачем только я поддалась эйфории и позволила себе помечать, что сейчас все будет иначе?

Он ведь, действительно, ничего не понимает. Решил, что я боюсь Самохина. Да, то, что он вышел из тюрьмы, меня совсем не радует, но я ожидала, что рано или поздно это произойдет: не зря же я почти два года посещала курсы самообороны и всегда ношу с собой газовый балончик – если нужно будет, смогу постоять за себя.

Сам Дима пугает меня куда больше. Потому что каждая минута, вынужденно проведенная рядом, делает неизбежное расставание с ним в сотни раз тяжелее. Кирилл вернется через три недели. Могу поспорить, что в тот же день Платов исчезнет из моей жизни так же стремительно, как в ней появился.

И ладно бы, он относился ко мне, как к обычной девушке, пусть даже сестре друга, которую он вынужден терпеть. Но он по-прежнему, несмотря на его слова об обратном, видел во мне ребенка. Я читала это в выражении его лица, смягченном состраданием и нежностью, и в его обращении «Умница» – именно так смотрят и разговаривают с несмышленым дитя.

Ложусь на кровать и прячу нос в подушку, улавливая знакомый тонкий древесный аромат, перемешанный с запахом чистого белья. Ах, если бы только я могла держать свои чувства под контролем, если бы Дима не был таким желанным, если бы все мое тело не отзывалось так на малейшее его прикосновение. Или, лучше, если бы он только мог увидеть меня настоящую.

Закрываю глаза и сладко зеваю. Да, последнее «если» – то, что нужно для этой ночи.

Утром я просыпаюсь поздно. Не сразу понимаю, где нахожусь, а когда воспоминания о вчерашнем вечере возвращаются, позволяю себе улыбнуться. Все-таки, не зря говорят, что утро вечера мудренее.

Разве не этого – времени наедине с Димой – я так долго хотела? Судьба сыграла мне на руку! Разе не удивительно уже то, что я проснулась в его квартире? А я проснулась. То, что казалось невозможным еще вчера сегодня стало явью, так может быть, у меня есть хоть маленький, но реальный шанс?

Я бодро встаю с постели. Подхожу к зеркалу, пальцами расчесываю волосы, позволяя им в художественном беспорядке упасть на плечи, и, закинув в рот мятный леденец, выхожу из спальни.

В квартире царит тишина. Я прохожу мимо спальни Димы и заглядываю в открытую дверь, но комната оказывается пустой. Никого нет ни в зале, ни в прихожей, ни на кухне. Из ванной тоже не доносится ни звука и свет выключен, так что я подозреваю, что Димы просто нет дома.

Он что, ушел, оставив меня одну? Уехал на работу? К подружке?

Чувствуя закипающую в груди обиду, возвращаюсь на кухню и наливаю себе воды. Как раз в этот момент раздается звук поворачиваемого в замке ключа. Выбегаю в коридор и оказываюсь лицом к лицу с Димой.

О, Господи.

Видимо, он только что вернулся с утренней пробежки. На нем свободные шорты и беговые кроссовки, футболка намокла на груди и в районе подмышек, волосы на висках тоже влажные. Он бросает на тумбочку телефон и наушники, мышцы на его руках перекатываются, отзываясь на его движение, а я едва могу вздохнуть.

В жизни не видела никого более сексуального, чем он в эту секунду. Даже мой преподаватель по самообороне, к которому девчонки на тренировки приезжали даже из Подмосковья, нервно курит в сторонке в сравнении с Платовым.

Переминаюсь с ноги на ногу, и выдавливаю из себя короткое:

– Привет.

– Проснулась? – спрашивает он, поднимая на меня глаза. Быстро снимает кроссовки и проходит по коридору. – Я в душ.

– Ты потом на работу? – интересуюсь я. – Подбросишь меня до клуба, чтобы я могла машину забрать?

– Сегодня суббота, – напоминает он. – На работу я не поеду. Машину твою забрать можем, но к себе ты пока не вернешься. Загоним на парковку под моим домом.

Не удосужившись даже посмотреть на меня, он стягивает с себя футболку, обнажая твердый пресс, мускулистые плечи и крепкую грудь.

Протест замирает у меня на губах. Пульс начинает биться где-то в горле. Пока я прихожу в себя, Платов уже скрывается за дверью ванной, а я остаюсь в одиночестве – совершенно ошарашенная, оглушенная и потрясенная видом его полуобнажённого тела в такой токсичной близости от меня.

Заставляю себя вернуться в столовую и допить воду. Руки немного трясутся, а сердце все еще нервно бухает в груди.