Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Впрочем, никто и не собирался оказывать им какое бы то ни было сопротивление даже там, где этого можно было бы ожидать – под землей. Биопы – охранники намылились было сдавать оружие, но командовавший спецназом полковник – совсем молодой парень, даже моложе Генрика – велел не дергаться и продолжать нести службу, в начальники им, впрочем, определивши молчаливого усатого капитана биопьих размеров. Капитан в мгновенье ока взял под контроль не только лабораторию, но и все станции подземки, исключая лишь последнюю.

Жанет не показывалась на глаза, и это было хорошо. Ни видеть ее, ни, тем более, с нею разговаривать Генрик был сейчас не в состоянии. Но жизнь-то продолжалась, а что есть наша жизнь, как не работа? Благо ее нормальному течению никто не препятствовал. Вот, разве что, поверхность была отсечена напрочь, и даже личный Генриков канал был перекрыт.

Начальники отделов дематериализовались, как только он перестал их гипнотизировать начальственным взором. Аквариум опустел, один лишь Карлуша Виддер переминался с ноги на ногу посередине начальственной резиденции, по обыкновению своему пребывая при смущенном виде и запотевших очках.

– Шеф, – сказал он придушенным шепотом, – я Вам тут… флешка, одним словом. В почте был е-мейл для лично Вас от Аны-Сурии… нет-нет, я первый обнаружил, что старнет работает, так что е-мейла этого никто не видел. Я его на флешку перенес, а из компьютера стер от греха. Сексоты, сволочи, бдят, им все равно кому доносить, а Ана, слух прошел, покушалась на самого короля Азеры. Извините, шеф, но просто стереть у меня рука не поднялась. Это… подумалось… шеф сам решит, короче, как поступить.

– И правильно. Спасибо. Мы с нею договорились, чтобы… э… данные кое-какие…

– Шеф, д-ой, что ли я слепой? Вы че-ло-век, шеф. И к ней были человек, и ко мне. Вы думаете, все тут трепещут и боятся… перед Вами, я имею в виду? Нет, вообще-то, что да – то да, но разве дело в этом? Для Вас – все, что смогу. Я был бы последней скотиной, если что. Без Вас меня бы тут давным-давно до скелета бы обглодали, хоть и та же грудастая стерва Аба за компанию с другими доброхотами. Нет-нет, никто ничего и никогда, насколько я в силах!.. и архивы лабораторные я подчистил на всякий случай.

– Это ты молодец, а то у меня все руки не доходили. Да, вот еще что, какого черта ты все время ходишь в этих дурацких очках? Стекла вечно запотевшие, глаза за ними, как у слопсенка-переростка, которому мама сисю не дала. Начальник отдела должен впечатлять, а не выглядеть деточкой, предназначенной для всеобщего третирования. Немедленно выкини их к чертовой матери и вставь контактные линзы.

– У меня от линз глаза воспаляются, шеф, голова кружится и даже болит.

– Все. Считай, что это приказ. Поди в медсанчасть и скажи от моего имени, что если они не сделают линзы, в которых тебе будет комфортно, я им такое устрою, что у них самих головы, и закружатся, и разболятся. Объясни им, что качество работы буду оценивать лично, в том числе и по выражению морды твоего лица, которое линзы ему придадут. И горе им, если меня это выражение не удовлетворит. А за е-мейл и архивы еще раз спасибо.

Сунув флешку в карман, Генрик направился к себе в жилой блок. На душе и до того было мерзко, а теперь чертово "юное дарование" вообще ее разбередило по самое "не могу". Не утерпела девочка. Прислала-таки последнее прости. Да, дорогой друг, – сказал он в свой собственный адрес, – интересный мы народ, мужики. В юности считаем своими всех женщин, в чьи трусики удалось запустить лапы. Потом, взрослея, думаем, умиляясь свежеприобретенной мудрости, что нашими-то можно считать лишь тех, которых мы любили… изволили любить! Но приходит минута, страшная минута, когда ты осознаешь, что глупость это все и дурь. Ты дурак, ты сволочь, ты пожертвовал как разменной монетой единственной женщиной, которая тебя любила. Измученная, больная, ущербная, она надеялась на тебя, ты был для нее свет в окошке. А ты ее разыграл, как мелкую картишку в преферансе… как и сейчас готов разыграть и подставить наивного очкарика, который верит в тебя, как в бога. Ее нет и никогда уже не будет, и с этим знанием теперь тебе жить до конца дней. Вот и весь он тут твой двойной стандарт. Сверху вниз… снизу вверх… а рядом? Рядом с тобой что?

Его собственный компьютерный блок, предварительно – вежливо! – испросив на то разрешение хозяина, весьма основательно оседлал юный азерский полковник со своими парнями, поскольку других действующих линий на Темной не имелось, а связь ему приходилось держать, надо полагать, отнюдь не только с болтавшейся на орбите Лиловой Звездой. Но теперь, когда старнет вполне-себе заработал, Генрик решил предложить азерцам, так сказать, передислоцироваться в апартаменты сэра Советника. Ни в каком другом компьютере, кроме своего, открывать послание Аны он не решался. Однако, как выяснилось, азерцы и сами догадались убраться из его жилого блока. Блок сиял первозданной аккуратностью и чистотой, а на экране центрального инфора красовалось благодарственное послание, подписанное… "полковник Стратег!" Да-а. Ну и имечко изволил носить молодой азерский санатор.

Проверив на всякий случай компьютер на разного рода "чрезмерности и излишества" – компьютер оказался чист, избыточным любопытством азерцы не страдали – Генрик смахнул пот со лба тыльной стороной ладони и принялся запихивать флешку в порт подключения внешней памяти. Флешка садиться в гнездо не желала. Ругаясь со всем остервенением – гидропонщики отдыхают! – Генрик хотел уже вызывать Карла: что это за флешь такую он ему подсунул, когда вдруг сообразил, что пихает ее в гнездо вверх ногами. С облегчением отдуваясь, Генрик вывел послание на экран.

Послание было коротким.

Сначала шел электронный адрес азерской жилой ячейки шестого уровня, а следом приписка: "Генрик! Ты был прав. За мною следят. Я уже не верю, что выберусь с Азеры живой. В комп ячейки я записала копию своего фанта. Неполную, сколько поместилось в памяти. Ячейка пока пустует. Хозяйка, рекламная дизайнерша, в отъезде, но вернуться может в любой момент. Стоит ей только включить компьютер и – все, конец. Генрик! Может быть, ты как-то сумеешь списать фант себе? Я понимаю, это непросто, да и хранить его в лабораторных компьютерах ты не сможешь, отловят. Но если перенести на внешние носители? Спрячешь где-нибудь, а там чем черт не шутит? Вдруг с ним, все-таки, можно работать? Вдруг выпадет удобный случай? Вдруг тебе удастся раздобыть неучтенное клонбоди, любое, Генрик, не до жиру? Как только скопируешь, сотри в ячейке оригинал. Я люблю тебя, Генрик. И я не прощаюсь.

С надеждой,

Ана-Сурия."

Боже мой, думал Генрик потрясенно, лихорадочно набирая на компьютере адрес ячейки азерской дизайнерши. Она надеялась. Она до последних мгновений надеялась и ждала, а чертов старнет не работал. И умирала, наверное, в отчаянии, чувствуя себя брошенной, позабытой. Как все перепуталось, как перепуталось! Вот Азерски – могучая личность и прекрасный человек, которого все окружающие боготворят. И вот она, милая, обаятельная, совершенно потерявшаяся в нашей жуткой жизни. И что же? Хрустальная мечта у одного хорошего человека прикончить другого, замечательного. А он, Генрик, спасая жизнь одного, создает смертельную опасность для жизни другого. В каком кошмарном мире мы живем!

Компьютер в ячейке не работал, фант был целехонек. Генрик включил его на перезапись в свой инфор и сидел, тупо уставясь на экран, на котором, в лихорадочном темпе метались указатели переписываемых файлов. Компьютер у азерской дизайнерши стоял отменный, но все-таки ему было куда как далеко до лабораторных. А ведь и на них перезапись фанта есть дело отнюдь не плевое. Генрик разнервничался. Что если именно сейчас появится в своей ячейке проклятая дизайнерша? Прощай надежда! Пара движений пальцами, и ее компьютер снова девственно чист. Генрика охватил настоящий ужас. Позвоночник выделывал такое – что боже ж мой, голова трещала, в ушах стоял до зубной боли противный тонкий звон, даже кончиками пальцев дотрагиваться до клавиш было мучительно больно.

И вдруг что-то произошло.

Свет вокруг начал стремительно меркнуть. Он оказался в полной темноте, пронизываемой разноцветными всполохами пульсирующих трасс, метавшихся с чудовищной скоростью между еле различимыми в темноте грузными тёмно-бордовыми сгустками… чего? Мгновение, и он втянул в себя этот странный мир, и распался на точно такие же сгустки, и рассыпался трассами, и воссоединился, и снова распался, а когда пришел в себя, то оказалось, что он в пропитанной потом одежде валяется на полу возле собственного инфора, и из носа его тоненькой струйкой течет кровь.

Самое главное – Генрик твердо знал, что успел. Что касается дизайнершиного компьютера, который он раздербалызгал в мелкие дребезги… что делать? В конце концов, судя по обстановке в ее ячейке, особа она весьма небедная, переживет как-нибудь, зато он мог теперь быть уверен, что ни малейших следов фанта… не Аны, Аны-Сурии даже случайно нигде не отыщется.

Генрик, хватаясь за инфор, с трудом поднялся на ноги. Ноги тряслись и подкашивались, тело было ватное, голова была не способна ни родить, ни принять самой пустяшной мысли. "Держись, сволочь! " – мысленно рявкнул он себе, зверея от слабости и бессилья. Растекаться квашней он не имел ни права, ни времени. Нужно было немедленно привести себя в порядок, спуститься вниз и сделать так, чтобы оказаться среди ассистентов Кулакоффа, когда он в операционной станет заниматься Сурией Бюллер. Ее-то Азерски точно освободит в первую очередь, если уже не освободил. И Генрик был просто обязан попробовать, да что там попробовать – обязан прикарманить капельку ее крови. Какое-никакое клонбоди? Ну, уж – нет! Ана мечтала о таком теле. Ана была достойна такого тела. Только бы он, Генрик, смог восстановить ее фант, только бы смог…

2

Встречу "братьев" не просто ждали, ее предвкушали трепетно и со сладким ужасом. А вот случилась она при обстоятельствах вдоль и поперек прозаических. Так что разочарованы оказались не только темняне – люди по средневековому романтические. Азерцы, воспитанные, можно сказать, взлелеянные телетаксером, тоже поневоле испытали при этом некое смутное неудовлетворение, некий внутренний дискомфорт. Даже Лизе хотелось бы чего-нибудь эдакого, сериально – благородного. А тут… никакой вам патетики, никаких шеренг сподвижников, сближающихся звонкопечатным строевым шагом, никаких фанфар, орлиных взоров, нахмуренных лбов, ни даже мужественных объятий и скупых мужских слез, смахиваемых дулом игломета тайком ото всех, кроме, естественно, съемочной телетаксерной камеры. Вообще-то Лиза, "выше крыши" озабоченная интересами будущих историков, велела одному из офицеров Лиловой Звезды снимать на видео все перипетии темнинской операции вообще, и встречу Рекса со своим клонбратом в частности… – о, термин какой чудесный прорезался, "клонбрат"… – для чего и велела прикрепить ему на шлем миниатюрную камеру высокого разрешения. Однако кандидатура ею выбрана была явно неудачно, ибо историографический назначенец, как выяснилось при просмотре, мог и умел только восторженно пялиться – сначала на собственный ее, Лизин кругленький зад, а при встрече на "отпадные" доспехи и оружие клонбрата и его спутников.

Темняне состыковались с азерцами как две идеально отшлифованные поверхности – шелку и под микроскопом не отыщешь. Рекс при встрече поцеловал Брунгильде руку, шепотом на ушко извинился за давний инцидент с мусоропроводом, отчего лицо ее запылало почище темницкого заката, и заявил, что весь ее отряд с нею самою во главе он с удовольствием возьмет к себе на службу, если у нее нет на этот счет каких-нибудь иных соображений.

Рекс с Генриком долго колдовали над планом последней станции подземки, который Генрик восстановил по памяти со всей точностью, с какой сумел. Существенную лепту относительно системы охраны станции внес и Брандис, который пусть там и не бывал, но сведения – достоверные! – как оказалось, имел.

В своей способности проникнуть на станцию сквозь стены Рекс ничуть не сомневался, несмотря на отсутствие опыта прохождения сквозь материальные массы подобных размеров. Но вот проходить сквозь них с Сурией на руках он счел слишком рискованным. Выходить было решено через подземку, пусть даже и с боем. Отряд прикрытия возглавлял Стратег, приватизировавший себе в качестве проводника и советника того самого биопа-лейтенанта, что сопровождал Генрика в его экспедиции за фантом Сурии. Лейтенант, получивший соответствующий приказ аж – с ума сойти! – от самого Ответственного секретаря Верховного Санатора империи, имел вид несколько обалделый, но вполне адекватный. Сказывалась, видимо, чисто армейская привычка подчиняться, не вдаваясь в излишние умствия. По совету лейтенанта Стратег оккупировал личный вагон сэра Советника от Информации и немедленно отбыл на предпоследнюю станцию подземки, где и должен был дожидаться сигнала от Рекса.

С немедленным началом операции, однако же, возникли затруднения, так сказать, "чисто стерические": Кулакофф и Лиза вцепились в Рекса с двух сторон и вопили, брызжа слюной, что ка-те-го-ри-чес-ки не допустят никаких авантюр с его стороны. Правда, в толковании "авантюризма" они, если и сходились, то не вполне.

– Ты с ума сошел! – кричал Кулакофф. – Я тебя одного не пущу. Я пойду с тобой. Вдруг тебя ранят?! Кого, к чертовой матери, интересует скорость регенерации твоего организма? Кто тебе на нее время даст? Кто тебя прикроет в случае чего?

– Нет, мужики – это что-то! – пронзительно верещала Лиза с закатыванием глаз и воздеванием рук к потолку рума. – Сперва этот лезет, очертя голову, а теперь и ты туда же? Не ты Рекса, а он тебя там вынужден будет прикрывать. Мало ему одной Сурии, полагаешь? Авантюристы! Бестолочи! Никаких ранений! Нужна надежная защита!

– Моя главная защита скорость, – урезонивал друзей Рекс. – И опыт у меня есть. При походе к банковским терминалам…

– Скорость? – в ужасе закатывая глаза, на сей раз синхронно вопили друзья. – А вдруг? А если? Ты о Сурие подумал? Что с нею будет в случае чего?

– Именно скорость, – втолковывал Рекс. – Скорость, внезапность, плюс этот самый "калаш", что разработали наши ребята. Успех, гарантирован, можно сказать.

– А можно и помалкивать, – ядовито парировала Лиза. – Все лучше, чем нести несусветную дичь. Надевай это… как его… которое носят биопы, "рыбью чешую", вот.

– Да где же я ее возьму? – удивился Рекс. – Или ты думаешь, что доспехов на мою фигуру навалом в любой биопьей кордегардии?

Брандис, исчезнувший из рума в самом начале перепалки, снова возник в проеме портала, но уже в сопровождении темнян во главе с Люксом, который, не говоря ни слова, принялся стаскивать с себя костяные доспехи.

Спорщики озадаченно умолкли, глядя на него во все глаза.

– Что это Вы делаете, Люкс? – осторожно спросила Лиза.

– Вот, – Люкс протянул Рексу свою амуницию. – Берите.

– Доспехи потрясающие, – поспешно вмешался Брандис. – Берите, ваше величество, берите. Не знаю, как против вашего калаша, но против игломета или лучевого оружия – всяких там нейронных ножей и чертовых кнутов – самое оно, лучше не придумаешь. Это точно. И Вам как раз по фигуре. Вы с Люксом в этом смысле практически одинаковые. Палаш, палаш возьмите. Пригодится. Как Вы насчет фехтования?.. впрочем, что это я такое несу?

– Надевай, что смотришь? – орала вконец разволнованная Лиза. – Все Кале расскажу, она тебе даст!

– Не Кале, а Лере! – Рекс, явно пародируя девушку, зверски перекосил лицо. – Я ей сам расскажу, как ты ее имя коверкаешь. И вот тебе-то она точно задаст.

Окружающие с облегчением рассмеялись. Рекс облачился в костяные доспехи, кивнул друзьям и поспешно растворился в стене, пока за него опять не принялись хвататься руками.

Подготовлены к работе оказались сразу две операционные, а не одна, как это планировалось ранее. В первую в ожидании возвращения Рекса отправились маяться в тревоге и вынужденном безделье Кулакофф и Генрик со своими операционистами. С ними вместе увязался и Кувалда. А вот во вторую удалилась Лиза, волоча за собою ошеломленного и растерянного Люкса, причем вид у нее вдруг сделался настолько задумчивым и отрешенным, что кое у кого из присутствующих сразу испортилось настроение. Усатый капитан проводил их глазами, насупился, дернулся в одну сторону, в другую, и вдруг заторопился инспектировать подчиненных, причем его мрачная физиономия не обещала "инспектируемым" ничего приятного. А Брунгильда, из ярко красной моментально превратившаяся чуть ли не в зеленую, с ультимативным видом потребовала, чтобы Брандис немедленно переправил ее в Монпари, поскольку здесь от нее пользы уже никакой, и ее место там, среди своих.

Брандис вопрошающе переглянулся с Нодем и Скавроном. Нодь ужасался. Скаврон, пусть и измученный собственными проблемами – милая женушка, мерзавка, была где-то рядом, но близок локоток, да не укусишь! – тоже, тем не менее, оказался "в теме". Что тут поделаешь? По масштабу личности Брунгильда с Люксом были вовсе уж несопоставимы, а привязать его к себе как мужчину девочке было нечем. Семью-то уж точно не создашь, биопши, увы, бездетны. Дело было ясное, и ей надо было помогать. Оба они синхронно подняли брови, синхронно вздохнули и синхронно же медленно кивнули.

– Сейчас, – сказал Брандис. – Я попробую это организовать.

Брандис достал коммуникатор, покопался пальцем в клавиатуре, но не успел даже поднести его к уху, как коммуникатор разразился истошными воплями. Вопли были такой силы, что разносились по всему руму. Брандис, морщась, уменьшил силу звука, выслушал вопившего, причем лицо его принимало все более озабоченное выражение.

– Я тебя понял… – сказал он, наконец. – Понял, я сказал, а если коммуникатор отключен, значит, так нужно! Этим делом я займусь. Сам займусь и немедленно. А ты возьми флаттер и лично, ты понял? Лично отвези капитана Чухонь в Монпари.

Брунгильда что-то показывала ему на пальцах, Брандис понятливо кивнул головой.

– Она с собою кое-кого захватит… словом, на время полета поступаешь в ее полное распоряжение. Высадишь капитана с ее людьми как можно ближе к стенам замка… сможешь, сможешь, там нам прятаться не от кого, там все свои. Все понял? Вот и прекрасно. Выполняй.