Плач Синайских гор

В проём двери заглянули любопытные покупатели. Самир быстро поднялся, заговорил по-немецки. Она уткнулась в учебник, а сама прислушивалась к их разговору. И по-немецки Самир говорил довольно бегло. С должным этикетом, на «вы». Великое дело иметь приятные манеры. У такого продавца не захочешь, да купишь! В этом плане они с Мустафой подобрались на пару, хоть внешне были очень разными. Тот больше походил на юношу еврейской национальности: мягкий, умный, любезный. Общение с Мустафой Самиру явно шло на пользу. Друг учил его сдерживать эмоции, гасить импульсы, контролировать чувства. И хотя были они одного возраста, Мустафа казался намного старше и мудрее. Однако пылкая натура Самира нет-нет да и давала «сбои». «Дитя знойной пустыни» Самир усваивал уроки этикета с легкостью, пока дело не доходило до практики. Справиться с собой ему было нелегко.

В этот день Мустафа отпустил Самира с работы, и они долго гуляли по берегу моря. Прошли немецкий пляж, итальянский. Самир рассказывал ей о семье. Видно было, что по дому он скучает. Его мать никогда не ходила в школу, читать и писать научилась сама. В семье он был самым младшим, одиннадцатым ребёнком. Не без гордости отметил, что у матери он самый любимый. Слушать его было интересно. С одной стороны, ситуация очень походила на российскую, а с другой – корнями своих нравов и традиций уходила вглубь веков.

– Знаешь, мне почему-то так легко рядом с тобой, будто я знаю тебя с самого детства, – неожиданно признался он. – А хочешь, сниму фильм о тебе. Хочешь? Ведь это идея!!! Ты увидишь себя моими глазами!

– Терпеть не могу, когда меня фотографируют!

– Почему?

– Глаза разные, щёки нос давят, – пошутила она.

– Глупости! Ты увидишь себя моими глазами. И полюбишь себя, поверь

мне! Попробуем? На камеру не обращай внимания, ладно? И не бойся, меня в кадре не будет. Только ты!!!

И ладони сомкнулись в ударе: на эксперимент согласна! Он тут же расстегнул матерчатый футляр, который всегда носил на плече. Снимал, забегая то с одного бока, то с другого, и радовался, как ребёнок, которому разрешили побегать по лужам босиком.

И снова они шли в гостиницу пешком. И снова их остановила полицейская машина. Только на этот раз она не отошла в сторону, сколько не просил её об этом полицейский. Громко и требовательно вопрошала по-английски:

– В чём виноват этот молодой человек? В каком правонарушении он замечен? Кто из вас мне может это объяснить. Пятеро человек в белых мундирах переглядывались, но на вопросы не отвечали. Наконец, один из них осмелился спросить:

– Извините, Вы из какой страны?

– Из Великобритании. А что?

– Всё в порядке, мадам. Вы можете идти в гостиницу.

– Благодарю! Только одна в гостиницу я не пойду. Уже темно. Этот молодой человек – мой друг. Я хочу, чтобы он проводил меня до гостиницы.

Самира отпустили. Но деньги отобрать всё же успели. У парня дрожали губы.

– Они воры! Понимаешь, Светлана? Воры в белых мундирах! Им нужны деньги! Хорошо ещё, что ты сказала, мол, из Великобритании. У тебя очень хороший английский. Они уважают англичан и американцев. Что нельзя сказать о россиянах. Ты прости меня, конечно, но это так. Россияне зарекомендовали себя не очень хорошо. Никогда не говори никому, что ты из России.

Светлане стало не по себе. Вот те раз! Умом понимала, что он прав, а вот душа такого не принимала. Мустафа как-то рассказывал, как российские девочки предлагали расчёт за масла натурой. При этом без стеснения расстёгивали халатики, обнажая точёные фигурки. Впрочем, и за другими примерами ходить далеко было не надо. Как-то утром на пляже наблюдала довольно неприятную картину. Грузная женщина грозно орала на араба, который раздавал полотенца на пляже.

– А ну тащи свежее полотенце! Кому сказала! Одна нога здесь, другая – там! А не то завтра же уволен будешь! Я деньги платила! И деньги нехилые! А ну давай дуй, куда надо! Слышишь, черномазый?!

Парнишка, на вид ему было лет пятнадцать, растерянно крутил головой и лепетал что-то на своём языке, показывая пустые руки. Разъярившаяся «мадам» била его по рукам, требуя своё:

– Гони полотенце! Кому сказано! И не скалься! В гробу я видала твои зубы!

От стыда за её хамство хотелось провалиться сквозь землю. Светлана не выдержала, подошла.

– Успокойтесь! Возьмите моё полотенце. Такое бывает не только в Египте, но и в России. Думаю, что распускать руки – не лучший выход из ситуации.

– А чего это ты за него заступаешься? – развернулась та к Светлане всем своим тучным телом. – Нашла с кем якшаться! Никогда на лежаке нет. Бросит полотенце и сумку – и ищи её свищи!

Женщине хотелось поскандалить еще, разнуздавшейся натуре необходимо было разбрызгать по сторонам скопившийся адреналин, но Светлана резко обрезала:

– Во-первых, не «ты», а «вы»! Я не с вашего рынка! Во-вторых, свои вещи я никого не просила сторожить. И отчитываться, где я бываю и что делаю, перед вами не собираюсь. – И добавила спокойно и внушительно, глядя в её заплывшие жиром глазки: – Вам это понятно? Или повторить?

Это подействовало. Крикунья быстро отошла в сторону. На пляже снова воцарилась томная тишина. А Светлана надела маску и пошла в море. Спину полосовали любопытные взгляды. Они не ранили, а только ощупывали кожу, проверяя на толщину и прочность. Она медленно погрузилась в солёную воду.

Вспомнив этот эпизод, покачала головой: «Вот уж, действительно, в семье не без урода». Прощаясь с Самиром у крыльца гостиницы, как бы между прочим спросила:

– Может, деньги дать на такси?

Он смутился.

– Нет! Зачем? Я отдал им всё. Больше не остановят! Я пойду пешком. Ты завтра придёшь?

– Не знаю. У меня экскурсия в дельфинарий.

– А вечером? – От волнения у него пересохло в горле и голос захрипел, как спросонья.

– Я поговорю с Олегом и Реной. Если они согласятся, приду вместе с ними.

Ему стало не по себе. Быстро протянув ей руку, исчез, словно растворился, в темноте. А её охватило какое-то оцепенение. Над головой с шумом пролетел «ТУ-154». Пролетел так низко, что в иллюминаторах можно было различить лица. Аэропорт был в двух километрах от их гостиничного комплекса. Послезавтра её рейс. Вот так же прощальным взглядом будет окидывать Синайские хребты, отыскивать квадратик своей гостиницы и жёлтое пятнышко знакомого пляжа.

И снова в эту ночь было не заснуть. Горько усмехалась собственным сомнениям. «Быть или не быть!» Нужна ли ей эта последняя встреча? А, впрочем, утро вечера мудренее…

Последний вечер

На следующий вечер Рена на ужин не пришла. Олег посетовал, что недомогает. А соседка по столу вдруг предложила экскурсию во дворец Шехерезады на представление «Тысяча и одна ночь». Мол, у неё наметились какие-то другие планы. Недолго думая, билет на вечернее шоу под открытым небом у женщины купила. Одной идти на берег не решилась. Обстановка будет очень щекотливой. Сидеть в последний вечер в гостинице – тоже радости мало.

И снова экскурсионный автобус остановился у гостиницы «Хилтон». К ней села женщина с очень красивыми глазами. В разговор вступила легко, словно они были уже когда-то знакомы. На фоне цветных слайдов с достопримечательностями страны на трёх языках рассказывалась история древнего Египта. Звучали народные песни, исполнялись фольклорные танцы, по арене гарцевали всадники на конях, выделывая такие цирковые трюки, что сердце замирало от напряжения. А перед глазами – застенчивая улыбка Самира. Знала, что сидит на лежаке, смотрит на лунную дорожку и страдает.

Вернувшись в гостиницу, долго сидела на балконе и смотрела на тёмное небо. Не верилось, что в Москве уже температура воздуха упала до нуля. А здесь даже ветерок, что дул с сонного моря, был тёплым и ласковым. Представить трудно: и так круглый год! И весной, и зимой, и осенью…. Никаких перемен. Сплошное лето. Везёт людям! А может, наоборот? Как она не догадалась спросить у Самира? Хотя, откуда он знает? Кроме Египта нигде и не бывал. А что если пригласить его в гости? Осторожно перевести стрелки симпатий с рельсов увлечения на добрые дружеские отношения. Муж, Алексей, – человек здравомыслящий. Не раз ведь такое делать приходилась. И получалось.

Преподавать иностранные языки в школе начала в двадцать один год. На её попечении было несколько одиннадцатых классов. С двумя – тремя в группе можно было работать по программе, большая часть старшеклассников – умела только читать, но были и такие, кто не знал даже алфавита. К уроку готовила семь вариантов заданий, чтобы увлечь работой каждого, с учётом уровня знаний и возможностей. А у парней – «косая сажень в плечах», лет под восемнадцать. И столько достоинства во взгляде! Но все испытания проходила без проблем. А вот её коллеге в немецкой группе досталось с лихвой. И учебники к парте прибивали, и портреты немецких классиков жёваной бумагой заплёвывали, и веник с урной на стол ставили. Приходила с уроков вся в слезах. Без зависти не обходилось. Как-то в учительской на вопрос директора «Почему у Светланы Петровны на уроках дисциплина? А у Вас – вечные жалобы!», прозвучало: «Видно, я лицом не вышла!». Но дело было, конечно же, не во внешности. Классом она, Светлана, владеть умела. Наверное, в мать пошла. Про ту всегда говорили: «Педагог от Бога!». С ребятами никогда не заигрывала. Была спокойна и требовательна. Но не возводила «принцип в беспринципность». Умела выслушать, понять, не скупилась на обнадёживающие «авансы». Понимала, что заслуженной похвалой достичь можно многого. Никогда не страдала самолюбованием, не позировала, вела себя просто и естественно, как и с этими арабскими парнями. Нередко ловила на себе смущённые взгляды старшеклассников, хоть повода для этого не давала. И умело заключала стихию их скрытой влюблённости в рамки добрых дружеских отношений, с надёжным замком её неформального авторитета. Мальчишки, как про себя звала она старшеклассников, были готовы пойти за ней в огонь и в воду.

За окном, на эстраде, всё ещё тихо звучала арабская музыка. Вышла на балкон. Как интересно продумано освещение. Свет не бьёт в глаза. Встроенные в каменные ниши светильники то расстилают свои лучи по земле, то устремляют их в тёмное небо. А воздух ароматный какой! Не жизнь, а сплошной праздник. И всё же от этой праздности она немного подустала. Хотелось на дачу, по уши погрузиться в бытовые дела, очерёдность выполнения которых диктуется самой природой: когда ягоды собирать, когда огурцы солить, когда картофель копать. На работу не хотелось, а вот в лес за грибами или на рыбалку!.. Ведь отпуск ещё не закончился. И всё-таки нужно завтра съездить проститься с Самиром. Интересно, что сейчас он делает? О чём думает? Наверное, сидит на топчане, обхватив себя за плечи руками, смотрит на лунную дорожку, что покачивается на воде, как в гамаке, и мучает себя вопросом: «Почему не пришла?» Хотя что себе так льстить! Может, и думать забыл! Не пришла – так не пришла. Сколько молодых и красивых мимо ходит, одна девушка лучше другой. Глазами-то волен любить любую. Да что ей до него! Век бы не подумала, что какой-то мальчишка может так царапнуть душу. Стоит перед глазами – и всё тут! Как наваждение какое! И всё-таки, наверное, думает о ней, раз что-то так тревожит душу. Вспомнилось, как доверчиво прижался к ней спиной там, на вершине горы, дожидаясь восхода солнца. Как восторженно ударил ладонью ей в ладонь, когда удалось правильно и чисто произнести русскую фразу. Как осторожно коснулся пальцами её руки…

Надо будет завтра, перед отъездом, съездить к ним на пляж, заодно бросить монетки в море. Благодатное место. Вернуться сюда, конечно же, хочется. И лучше бы с мужем, Алексеем.

Отъезд

Во время завтрака поблагодарила за доброе обслуживание всех молодых людей в ресторане, кто вступал с ней в разговор. Приветливо помахала рукой тем, кто издали сверлил её любопытным взглядом. Заулыбались, обнажая жемчужные нити зубов. Как дети, которым показали красивую картинку! И направилась в номер укладывать вещи в чемодан. Оделась, как в дорогу. Белые брюки, белую мужскую рубашку на выпуск, белые кожаные тапочки на шнурках и такую же белую кепку с длинным козырьком, которая так понравилась бедуину у пирамиды в Каире. Села в такси и махнула рукой в сторону моря.

У входа в магазин сидел какой-то незнакомый мальчик лет десяти. В магазине никого не было. Увидев её, мальчишка заулыбался, вскочил и куда-то побежал. Странно. Прошла к морю, вздохнула всей грудью. Сверкнув на солнце, медные монеты нырнули вглубь ленивых волн. Почему так непривычно тихо? И вдруг вспомнила. Время обеденной молитвы. По всему побережью отключают музыку. Самир с Мустафой на молебне. И молятся арабы не мало, по пять раз в сутки. Облегчённо вздохнула. И тут спиной почувствовала его присутствие. Резко обернулась. Вряд ли когда сможет забыть этот взгляд! Он стоял в какой-то странной позе, словно застыл на бегу. И грудь вздымалась после быстрого бега. Ах да! Она должна подойти первой. Ему этого делать нельзя. За ними опять наблюдают. Улыбнулась, подошла, протянула руку. Он пожал её, обнимая двумя ладонями. И жестом предложил зайти в магазин. Она присела, как всегда, на скамеечку у двери. Он – напротив, забился в свой любимый угол. Она достала из сумочки визитку, протянула ему.

– Это номер мобильника, а это – адрес электронной почты. Я пришлю тебе свои программы по английскому языку. Они с переводом на русский. Разберёшься.

Он взял визитку и, прижав её к губам, вдруг заплакал. Слезы капали на джинсы, как первые капли дождя, редкие, тяжёлые и крупные. Он старался глушить всхлипывания, но они всё равно прорывались. «Ну, дела! – промелькнуло в голове. – Как в индийских фильмах!»

В магазин заглянул Мустафа. Хотел, было, улыбнуться ей, но, взглянув на их лица, нахмурился и торопливо вышел. Самир быстро встал:

– Сейчас я вернусь!