Плач Синайских гор

На том и простились. Олег предложения попить у них в номере чай с ликёром, Светлана отказалась, откланявшись по всем правилам этикета. А сама до утра не сомкнула глаз. Всё пыталась разобраться, что же это происходит? Работая в школе, ей как-то удавалось управлять подобными ситуациями, но поведение этого арабского парня вышло из-под её контроля. Может быть, виной тому английский, в котором стёрта важная грань между «ты» и «вы»?

Соседи

Олег с Реной выглядели идеальной парой. Он был очень похож на артиста Олега Янковского. Ни дать, ни взять – родной брат, только чуть пониже ростом. Увидев его впервые в самолете, Светлана долго приглядывалась, пока точно не поняла – нет, не он! Красивый, статный, со спортивной накаченной фигурой, он привлекал многие взгляды. В больших глазах чуть насмешливая улыбка. Долгое время Олег служил в органах Федеральной Безопасности, а каждая профессия, как известно, накладывает яркую печать на человека, скрепляя воедино привычки, мысли, чувства и даже внешний облик. Рена была моложе лет на пятнадцать. Рядом с ним она выглядела очаровательной школьницей. Худенькая, изящная, с кукольными изумрудными глазами (как только они носят эти линзы?!) и большим красивым ртом, она походила на инопланетянку и поражала своей необычностью во всем: от неуверенной походки, до манеры говорить как-то по-особому, через нос. Она носила кургузые короткие юбочки, прозрачные топики на бретельках. В каждой мелочи был свой шарм: в рыжеватых очках, в жемчужных шлепанцах на замысловатом каблучке, в плетёной сумочке, что небрежно висела на худеньком плече. Когда они гуляли по городу втроём, арабы, подмигивая Рене, шутили: «Твой мама – наш большой друг!». На что они с Олегом добродушно посмеивались и грозили Рене пальцем: «Вот возьмём завтра и удочерим!». Сначала Рене это нравилось, но потом Светлана стала замечать какую-то отчуждённость с её стороны. А потому старалась реже примыкать к ним во время купания. Тогда обиды начал высказывать Олег: «Гнушаетесь нашей компании?» Вот дела! Как в том анекдоте: «Не так сидишь! Не так свистишь!» И даже на отдыхе ты кому-то чем-то обязан! Уходя к «друзьям-арабам» в магазин, все время оставляла пакет с вещами на лежаке. И как-то получила выговор от соседей по пляжу, мол, где вы так долго пропадали, мы беспокоились за вещи. Будто она просила кого-нибудь сторожить её вещи! А вещи-то вещи… маска с трубкой да пляжное полотенце. Вот ё-ка-лэ-мэ-нэ! Вечно попадёт в какую-нибудь зависимость от окружающих.

На следующий день с утра до полудня все втроём (она, Олег и Рена) плавали в масках на дальнем пляже, фотографировали кораллы, рыбок. Ей даже удалось увидеть зубастую мурену. Но пока искала нужный ракурс для съёмки, хищница спряталась в пещеру и больше не высовывалась. Стала охотиться за ярко желтыми рыбками с черными полосками и саблевидной короной на голове. Они всегда плавали парами. А еще хотелось отыскать большое скопление ракушек, которые ритмично шевелили волнистыми губами фиолетового цвета. Их было много на мелководье. Плавать у берега было не менее интересно. Солёная вода держала надёжно. Живот не касался кораллов, и опасаться ожогов было не надо. И можно было, не спеша, сфотографировать морского ежа или еще какое-то колючее чудо, длина игл которого достигала десяти сантиметров. Мимо самого носа проплывали огромные рыбы, по-новогоднему разукрашенные разноцветными блёстками чешуи. При желании до рыб можно было дотронуться рукой. Но гиды предупреждали туристов, что делать этого не следует, так как некоторые виды рыб в случае опасности могут испускать ядовитые вещества, вызывающие сильные ожоги. Рыбы тыкались в кораллы, резвясь, гонялись друг за дружкой, иногда щекотно тыкались ртом в голую ногу или руку, потому как многие туристы, несмотря на жёсткие запреты работников пляжа, всё же умудрялись запрятывать в плавки хлебные крошки. Прикармливать рыб было и интересно, и страшновато, потому как они обступали «соблазнителя» разноцветной тучей, выбраться из которой было нелегко. Рыбы преследовали «нарушителя» до самого понтона, где уже раздавался предупреждающий свист берегового охранника.

Дальний пляж находился от их отеля километрах в семи. Он нравился ей меньше. До глубины по понтону идти было далеко. Песчаная часть пляжа была грязновата после отлива. Здесь пахло тиной и водорослями. Многие лежаки были без матрасов и вообще… Словом, после обеда, не сговариваясь, все вместе навострили лыжи на Ближний. Идею навестить Самира подала Рена, которой хотелось купить масло Клеопатры.

Самир встретил их как всегда улыбкой, но в глазах застыла какая-то недоговорённость.

– Ты что же, друг Самир, бросил нас вчера в пустыне? Мы так не договаривались! – мудро начал с нападения Олег. Светлана переводила.

– Я?! Вас бросил? – изумился Самир. – Это вы бросили меня!

– То есть как? – переспросила Светлана.

– Меня остановила полиция.

– Почему?

– Нужно было показать IC карту. А она у меня осталась в магазине. Пока сбегал, пока принес. Потом деньги потребовали.

– За что? – чуть не в голос протянули они с Реной.

– Я ведь с иностранцами шёл, а это запрещено. Говорил, что мы – друзья, а они только высмеяли меня, мол, если друзья, почему тебя не подождали. Потом взяли деньги и отпустили. Но вас уже не было видно.

Светлана, не мигая, с нескрываемым удивлением, во все глаза смотрела на него. Как у них в России, в советские времена!

– Прости, друг, мы не знали! – похлопал его по плечу Олег. А находчивая Рена быстро перевела неловкий разговор на парфюмерию. Сделав покупку, они откланялись, довольные тем, что Самир налил им масла намного больше положенной нормы. Рена с Олегом ушли. А они с Самиром снова приступили к урокам русского языка.

После занятия Самир стал умолять её поужинать с ними. Обещал проводить до гостиницы на такси.

Ужин они принесли в магазин. Прежде чем приступить к трапезе, молодые люди, опустив глаза в стол, прочитали молитву во имя Аллаха и только потом стали отламывать от белых лепешек тонкие ломтики, макая их в густой соус. На большом блюде лежали маслины и жареные полоски картофеля фри. После ужина она пошла на песчаный пляж, что был рядом с магазином. Страшно любила купаться в сумерках. На их пляже берег был не песчаным, коралловым. Здесь же была «резервация» немцев. К ним отношение было другое. Отсюда и песчаный пляж, наверное, по блату. Долго лежала на мокром песке, глядя на круглую луну. Теплые волны ласкали тело. Девятая доходила до самого подбородка.

А когда вернулась, Мустафа спросил, не умеет ли она снимать головные боли. Откуда узнал? Она действительно умела делать точечный массаж, но никому не говорила об этом. Взглянула на Самира. У того от напряжения выступили на висках капельки пота. Начни она делать Мустафе массаж, парень задохнулся бы от ревности. Вон сколько страдания в глазах. И даже усмехнулась про себя. Что за нравы? Вот собственники! Один раз посмел прикоснуться к её руке и уже готов заявить о своих правах. Покачала головой:

– Вам, молодой человек, нужно выйти на свежий воздух и посидеть на берегу моря.

Самир облегченно вздохнул, словно от его горла отвели острый нож. Мустафа понимающе засмеялся и вышел.

А потом они сидели на топчане у самой воды. Самир молчал и время от времени медленно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Она тоже чувствовала на спине любопытные взгляды. Море облизывало ступни ног солёным языком волн.

– Я им завидую! Они могут ласкать твои ноги! – тихо прошептал он. – А мне нельзя даже дотронуться до твоей руки. Как бы мне хотелось оказаться с тобой там, где никого нет, кроме этой луны. Давай уйдём в пустыню!

– Ты что, с ума сошёл?! – покачала она головой. – Я тебя боюсь! У тебя во взгляде иногда вспыхивает безумие.

– Ты это заметила?! Я тоже себя боюсь!

– У тебя есть девушка? – также тихо спросила она.

– Нет! Откуда? Разве ты видела здесь арабских девушек?

– А дома? Там, где ты живёшь?

– Они выходят замуж в одиннадцать лет и надевают паранджу.

– А в колледже?

– В колледже, конечно, девушки были, но близких отношений с ними я не имел. К тому же это ведь грех быть с женщиной до женитьбы.

– Значит, ты никогда не любил?

– Почему? Любил. Глазами. Так, как люблю сейчас тебя.

– Самир! Мне не нравятся твои шутки!

– Шутки?! – он весь подался вперёд. Пытался заглянуть ей в глаза. – Ты мне не веришь?!

Она промолчала. Попыталась представить себя в его объятьях. И содрогнулась от одной этой дикой мысли. Уж больно не хотелось ощущать себя «старой барыней», которую старательно «обслуживает» годный ей в сыновья любовник. Пусть этим наслаждаются стареющие певицы, актрисы и прочие «звёзды». В среде творческой элиты всякие отклонения от норм морали считаются приемлемыми. И это так смакуется всякой жёлтой прессой и телевиденьем. Смотреть и читать противно! Надо бы направить разговор в другое русло, чтобы он перестал молоть всякие глупости.

– У меня семья, Самир. Сыну, как и тебе двадцать восемь лет. Хочешь, верь в это, хочешь – нет. Я говорю тебе правду. Мой муж – врач. Очень добрый человек. Меня любит. Я его тоже. Ты – хороший парень. Мне хочется помочь тебе с русским языком. К тому же, мне хотелось бы узнать вашу жизнь изнутри. Ты так интересно рассказываешь обо всём! Но, помни, другого интереса к тебе у меня нет!

Думала, что это разом отрезвит его. Но он молчал. Задумчиво сыпал сухой песок сквозь пальцы. Наверное, так же, как этот песок сквозь пальцы, мимо его ушей, пролетели все её слова. Почему-то вспомнилось, как трудно было запомнить его имя. По привычке стала выискивать ассоциации. К чему бы привязать? «За мир и дружбу народов!» Смешнее не придумаешь! «За мир» – «Самир»! Запомнила. Потом поинтересовалась, что означает его имя по-арабски. Оказалось, так называют человека, который рассказывает сказки по ночам. Улыбнулась странному открытию.

Такси вызвала сама. Он никак не хотел отпускать её одну. Она строго, по-учительски, погрозила ему пальцем. Парень горько вздохнул и, явно обидевшись, отвернулся. Ишь, какой характерный! Она быстро села на заднее сиденье. Машина тронулась. Водитель, старый морщинистый араб, любопытства не выказывал, что-то мурлыкал себе под нос. Впечатление было такое, что его в этой жизни ничем больше не удивишь.

Съёмки

И снова она моталась по экскурсиям, благо удалось купить их не очень дорого. Четыре экскурсии за сто долларов. Тогда как каждая отдельно взятая экскурсия стоила более семидесяти. Дня через три зашла в магазин к «друзьям-арабам». Зашла, как всегда, в полдень. Самир был в магазине один. Она решила его разыграть. Поздоровалась на русском. Спросила, чем торгует. Сказала, что хочет выбрать и купить понравившееся ей масло. Самир удивлённо уставился на неё, облизывая разом пересохшие губы: не знал, как на это реагировать. Она картинно вдыхала в себя то один аромат, то другой. На него не смотрела. Потом указала на бутылочку с надписью «Ангел» и, капризно скривив губы, заявила:

– Беру это. Сколько с меня?

– Здесь двадцать пять миллилитров, мадам. Цены в каталоге. – Он сделал паузу. И каким-то не своим голосом очень серьёзно добавил: – Вам сделаем скидку на пятьдесят процентов как первому покупателю. – И стал тщательно упаковывать бутылочку. – В углах магазина зависла тишина. И только нудно гудел кондиционер. Она быстро вынула из сумки деньги, положила на стол. И в сердцах проклинала себя за бестолковую игру. Как выйти из этого дурацкого положения? Всё ли у него в порядке с юмором?

– Ну, а теперь будем заниматься. – И улыбнулась, как всегда по-детски, склонив голову набок. Он весь обмяк, облегчённо вздохнул и спросил с каким-то придыханием:

– Скажи, зачем ты так?

– Просто так. Пошутила. А что нельзя?

– Можно, – неуверенно произнёс он. – Только я так не привык. Ты сейчас была совсем чужая. Я никогда не видел тебя такой! Мне было больно.

– Прости! – пылко вырвалось у неё. – Я сама не ожидала!

Он открыл учебник, стал старательно читать русские фразы. Она с улыбкой смотрела на него. Он замолчал. Потом, не поднимая на неё взгляда, стал медленно пододвигать свою ногу в плетёной сандалии к её резиновой тапочке. Обувки воровато соприкоснулись кантиками, и тотчас пространство между ними пробило незримой вольтовой дугой. Но они не шевелились, как два каменных горных лба, которым не дано соприкоснуться. И только тяжёлое дыхание шевелило ставший вязким воздух.

– Как будет по-русски «Я хочу поцеловать тебя!»? – нарушил он гнетущую тишину. Она не ответила, лишь нарочито сердито потупила взгляд. – Я всё равно найду эту фразу в словаре! – упрямо пообещал он.