Страхи соло

– Нет, конечно. Иногда даже симпатичный… – я просто старалась быть объективной. – Но это не важно, понимаешь? Не нужно мне это. Не мое это.

– Почему?

Дверь тихонько открылась, и в комнате нарисовалась тетя Света:

– Я разгадала ваш маневр! – с довольным видом заявила она и тут же заняла место в центре нашей группы. Кресло под ней томно ухнуло. – У вас ведь нет от меня секретов, мои девочки? Ах, Бог ты мой, какие вы у меня красавицы!

Это не совсем правда. Вернее, правда, но только наполовину. Марина – настоящая красавица: блондинка со светло-карими глазами, изысканными чертами лица, лебединой шеей и т.д. Жемчужина нашего рода. А я только иногда выгляжу неплохо. В моей внешности все неправильно. Это не ложная скромность – так оно и есть. Но когда кто-то поминает о моей красоте – приятно слышать. На сегодняшний день волосы мои выкрашены в коньячный цвет (так было написано на упаковке), глаза – зеленые, рост – метр шестьдесят четыре и вес около шестидесяти. Ну ладно, – шестьдесят два. Кажется. Ничего особенного. Внешне, я имею в виду. Внутри я – особенная, я действительно так думаю, хотя, разумеется, это моя маленькая тайна.

– Что, уговариваешь ее подумать о личной жизни? – как всегда энергично тетя Света приступила к своей главной теме.

Замечу, что Марина тоже любит ее, да и как не любить эту старую сплетницу?

– Я думаю, она созрела, – с готовностью отчиталась Марина, – но упирается, как обычно. Может, нам ее к врачу отвести?

– Вот ты смеешься, – осадила ее наша старшая подруга, – а я действительно думаю, что надо.

Это что-то новенькое, ну-ну!

– Да, – тетя Света резко повернулась ко мне всем своим необъятным телом, – Я действительно проанализировала ситуацию, (и когда это она успела, любопытно узнать) и поняла, что в свое время мы кое-что проглядели.

– Да ну! – формальная реплика. Уверена, им совсем неинтересно, что я сама думаю о своей личной жизни, а теперь еще и здоровье.

– Представь себе! Но это серьезная тема, и не стоит обсуждать ее впопыхах, – она всем корпусом повернулась к Марине: – Ты считаешь, что этот юноша ей подходит?

– Юноша?!

– Ведь ему двадцать семь? А, понимаю, вы рассматривали другой вариант, и это верно. Видишь ли, Лена, юноши – это шикарно! Но тебе это не подходит. У тебя другие проблемы, да и смелости не хватит. Можно пока поскромнее. Сойдет и мужчина.

– Жаль вас огорчать, но мне никто не нужен, кроме моей семьи и друзей. Все это несерьезно, дорогие. Понимаете, мне не нужно шоу. В смысле, когда что-то может быть, а может и не быть, и действующие лица – вполне заменяемые. Для этого я слишком ленивая, – возможно, мне действительно хотелось поговорить о своих проблемах, чтобы разобраться в них самой. Но, похоже, я стала косноязычной. Не стоило и начинать.

Марина и тетя Света молчали, глядя с участием и … сочувствием.

– Все это – просто проблемы на работе. Глупости. Ничего больше. Нет здесь никакой романтики, тетя Света, – я рассмеялась – они действительно выглядели забавно.

– Эй, дамы! – Антон с шумом распахнул дверь, – Давайте устроим танцы!

Антон – просто прелесть. Вот за такого бы я … Или нет. Черт! Разбередили душу.

Мне надо выпить.

Всего лишь двадцать минут одиннадцатого, а я уже на работе. И мне нестерпимо скучно. Нет, правда. Мне не нужно торчать на работе «от и до» для того, чтобы делать наш простенький журнал. Я не в том смысле, что есть не простенькие. Все – один хрен.

Понятно, да? Настроение ни к черту. В субботу мы отлично погуляли и вчера я целый день провалялась в постели, предоставив близким разгрузочный день. Богдан питался сухим кормом – это то, что заливают кипятком или разогревают в микроволновке, а папа… тоже ел что-то. Я пила минералку, слушала старые французские песни, читала эсэмэски – их было всего две, и…

– Привет!

Терехов как-то незаметно подкрался к моему столу:

– Ты сегодня рано. Прекрасно выглядишь.

Чистая ложь. Хотя… может быть. Почему нет?

Кивнув, я открыла свою почту.

Не дождавшись ответа, он подошел к Веронике и, перекинувшись парой слов. прошествовал на выход. Сотрудники поглядывали на меня как-то настороженно.

– Что? – поинтересовалась я у Ники, которая выглядела особенно обескураженной.

– Ничего, Елена Сергеевна. Вам сделать кофе?

– Пожалуй.

Да. Пожалуй, я казалась им невежливой, или что-то еще хуже.

Вчера я много думала об этом, и дала себе слово вести себя учтиво, по-деловому. Но приходится признать, что я игнорирую собственные решения, стоит только увидеть треклятого босса.

Надо же, когда мы только познакомились, он показался мне даже милым. Его лицо чудесно менялось, когда он улыбался – появлялось что-то мальчишеское и очень обаятельное. Мне жаль, что этим не закончилось, и он все испортил. Не потому что могли возникнуть какие-то отношения, а потому что я просто не люблю разочаровываться в людях. Я не люблю неприятности. И не умею прощать.

Почему я тогда не откликнулась на его призыв? Потому что не могу делать это с ходу. А он, как и большинство мужчин, если не все поголовно, не способен на затейливый любовный танец. То есть – ресторан, вечеринка … Или что там еще можно придумать… Короче, стыдно признаться, но он просто-напросто приглашал меня к себе домой. Говорил, правда, что будут и другие гости, но … Вполне возможно, что врал. Жаль, конечно, что он оказался таким кретином и пошел на подлость. Создавать проблемы на работе женщине, которая не потеряла голову от твоего внимания – настолько низко, что после этого, будь он единственным мужчиной на земле, можно было бы считать, что мужчин на земле нет.

В общем, я снова видела только один выход. Мне нужна новая работа. И черт с ним, будь, что будет.

Если на то пошло, мне абсолютно неинтересно то, чем я сейчас занимаюсь. Полный отстой. Когда-то я с восторгом и восхищением бросилась в журналистику. Шуршание газетных страниц и глянец журналов вызывали вдохновение, коллеги – ощущение братства. Но по ходу пьесы жизнь неожиданно расставила совсем другие акценты, так что преобразилась сама идея. Вранье, штампы, заказные проблемы, манипулирование общественным сознанием. И кстати, ни разу не слышала, чтобы один журналист, говоря о другом, не помянул так или иначе о его безнадежной бездарности. «Талантлив был, да пропил», «трудолюбив, но писать не может», «милашка, но пустышка» и т.д. и т.п. Надоело. Скучно. Это что касается работы. В остальном, если мне сейчас так скверно, значит нужны перемены. Может, какой-нибудь скромный гражданский подвиг, о котором никто никогда не узнает.

Наверное поэтому вчера ближе к вечеру я отправилась в ванную, захватив с собой целый арсенал бутылочек, тюбиков и флакончиков. Новую жизнь нужно начинать с вдохновения. Около часу лежала, млела и плескалась в облаке экзотических ароматов, с наслаждением наносила маски на лицо и на волосы. Обернувшись огромным пушистым полотенцем, размазала по телу легкий лосьон с эффектом автозагара. Все это время перед мысленным взором стояла Марина – такая ухоженная, обласканная и изысканная. Конечно, она бы сказала, что к серьезным подвигам нужно подбираться через какой-нибудь супер-пупер салон красоты. Но это в другой раз. Обязательно.

В любом случае, возможно Терехов был прав, и сегодня я действительно неплохо выгляжу.

Внезапный жуткий вопль мобильника подбросил меня под потолок.

Эсээмээсэсэмэска!

«Я люблю вас все больше и больше, это больно!»

Странно. Совсем не остроумно и не забавно. Или я наполнила простые слова интонацией, которой реально не было?

В данный момент Костя на работе отсутствовал, вообще, в редакции сидели только женщины: я, секретарь и Алла – корреспондент – энергичная такая девушка. Остальные … Дайте-ка гляну. Вот: Горнштейн – интервью с Гверцетели, с ним и Рома – фотокор, Юрий Леонидович предупреждал, что задержится – что-то-там с техосмотром.

– Елена Сергеевна, вас не раздражает этот сигнал на сообщение? – вкрадчиво поинтересовалась Вероника, вытянув шею.

– Нет, он мне нравится, – соврала я. Терпеть не могу, когда кто-то пытается скорректировать мои… как сказать? вкусы, дела, поведение? Ни то, ни другое, ни третье. Но вы поняли, что я хочу сказать: кой бы мой мобильник надрывался этим противным ревом, если бы не я сама его установила?

Надо признать, Вероника раздражала меня с каждым днем все больше и больше. Это я взяла ее на работу по просьбе одной из шапочных знакомых. Заняв свое место за компьютером, она с энтузиазмом принялась раскладывать пасьянсы, потешаться над анекдотами в Интернете и сплетничать с местными девчонками. Я терпела.

С работой почему-то не ладилось. Непостижимо, но факт: перед глазами навязчиво возникал ненавистный облик шефа. Ну на кой мне это надо? В продолжение анализа, я признавала, что в нем что-то есть. Папа считает, что люди меняются. Наверное, это так. Но как часто гурман может превратиться в аскета, бабник – в верного мужа, зануда – в клоуна? Если зафиксирована непорядочность, будьте уверены – это навсегда, как цвет глаз.

Впрочем, что-то, казалось, ускользало от моего внимания в этих рассуждениях … Ну, скажем, разве я так уж безупречна? Иной раз такое выкидывала – вспомнить страшно. Конечно, я стараюсь не наступать на те же грабли, что пару-тройку раз въехали мне по лбу … Стараюсь. Нет, не подумайте невесть что, я консервативна, церемонна, щепетильна, мой пунктик – приличия, и все такое. Никаких претензий. Но если, к примеру, немного перебрать с алкоголем … Конечно, я держу этот вопрос под контролем. Прошу правильно меня понять. Я не пью в одиночку, вообще не западаю на это дело, и не очень хорошо переношу. Однако есть профессиональная среда, друзья, традиции, наконец. Короче, чувство коллективизма – вот моя уязвимая пята. Пару раз в подпитии я затеяла драку, а еще переспала с кем-то, с кем ничего такого не планировала. Жуть, да. Но ведь это совсем другое. Я даже почти ничего не помню. А чтобы сознательно сделать кому-то гадость – никогда.