Одна из шестнадцати

В центр вышел головастый фиолетовый жаб в черном костюме. Кон Ги взял со столба небольшой комок грязи и прилепил к себе на шею. Глядя на него, Сергей Сергеевич проделал то же самое, за ним Талгат. У Кон Ги внутри что-то захрустело, он сорвал с шеи Шлепенкова эту штуку и сунул в ухо, землянин понял, что это наушник, когда услышал в нем голос.

– Я судья, приветствую вас на Совете Шестнадцати. – Заговорила дребезжащим бульканьем фиолетовая жаба. – Рад видеть, что все успели к сегодняшнему моменту. Перейдем сразу к делу. На наш альянс надвигается темным фронтом враг, мы должны немедленно ему ответить.

– Враг? – Произнес мягкий женский голос с волнением. – Сбор на совет был объявлен давным-давно, а вы говорите это только сейчас?!

Шлепенков нагнулся немного вперед и увидел прекрасное светящееся создание, смесь человека, птицы и медузы, оно излучало мягкий оранжевый свет словно изнутри себя, как ночник. У космонавта екнуло в груди.

– Погодите немного, я закончу, – выждав момент, бросил судья. – …Враг опасен. Он не применяет оружие, а вернее сказать, применяет что-то, чего до этого момента мы не знали. Он распускает вокруг себя черную материю, которая пожирает все на своем пути. Вещи теряют свои свойства, излучения и волны гаснут. Нам нужно объединение всех вас, ваших ресурсов, времени. Мы все в опасности.

– Как вы предлагаете воздействовать на него, если он, по сути, не уязвим? – спросила высокая ящерица с плоской головой, разодетая в зеленый лакированный фрак.

– Позади него, так сказать, в центре темной сферы есть объект, его успели засечь в один удачный момент. Мы думаем – это штаб. Центр.

– Попытаетесь вывести на договор? – спросил еще кто-то позади.

– Да. Это одна из первых мер. – кивнул судья.

– Я не участвую в этом. – Заявила светящаяся женщина. – Получится все, как обычно. Этот враг ваших рук дело, я уверена. Вы договорились обо всем давным-давно, и уже поделили трофеи. Этот совет, как и всегда глупая формальность, чтобы создать видимость равенства, которого не было никогда.

– Вы перегрелись в полете, раз можете говорить вслух такие вещи! – Закричал еще кто-то. – Какое неуважение!

Талгат и Шлепенков вертели головами, как совы, разинув рты.

– Вот, я уже узнаю сценарий. Сначала все будут кричать, что я не права, потом Нас поставят в угол наказания, потом будут делать вид доблестного учителя, наказавшего дрянного ученика. И все сделаете по-своему. – Огонь от женщины медузы исходил все ярче и все горячее.

– Мы держим совет! – начали реветь все ящерицы на выступах и балконах в один голос.

– Политика ваша хромает на обе ноги. Скажите сразу, не кривя: «Мы хотим ваши звезды и ваши земли, и если вы нам их не отдадите, будете уничтожены той черной материей в дальнем космосе!»

Все замолчали.

– Может, Главный держатель хочет сказать слово? – вкрадчиво запел судья.

– Хм, – выдохнул великан. – Слово. Всегда слово.

От его гулкого голоса у землян пробежал мороз по коже.

– Любая угроза для нас – ненужные затраты. – Начал Держатель, разжевывая каждый звук. – События в далеком космосе остановят нас на пути жизни, мы не должны прогибаться. Всякий, кто избегает столкновения, только приближает участь.

– Правильно! Верно! – донеслось со всех сторон.

– Я накладываю запрет на голос Люмиониса. – нехотя выдавил ящер с плоской головой.

– Как неожиданно. Я так удивлена. – Надменно произнесла женщина.

– Будет ли это верным решением? – заговорил угрюмый карлик позади. – Совет потеряет свою силу, если запреты ложатся на рты соседей. Я, в таком случае, накладываю запрет на ваш запрет!

Женщина робко склонила голову в знак благодарности. Но тут пошла вереница запретов, один запрещал запрет другого, третий запрещал запрещать первому, и через минуту все что-то кричали о запретах, исключая тех представителей, которые слабо осмысливали происходящее, то есть Сергея и Талгата.

– Если я правильно отследил путь, то восемь планет из шестнадцати теперь не имеют право голоса. Кто возьмет на себя ответственность за решение? Быть или не быть войне?

– Сегодня хороший день, друзья, – вдруг выдохнул Держатель.

И эта фраза словно заколдовала всех, морды и лица окаменели. От этого стало понятно, что собранный цирк был здесь устроен, чтобы потешить самолюбие главного владыки, чтобы он остался доволен, чтобы поняли нерадивые ползающие, чья эта вселенная.

Жаба крутанулась на фиолетовых пятках вокруг себя и крикнула:

– Я объявляю первое голосование. Синий – быть войне, красный – нет. Приступаем.

Лапы, ласты и щупальца легли на черные шары, которые тут же загорались синим. Представительнице Люмиониса голосовать теперь запрещалось. Судья с лукавым прищуром проследил за каждым, его жабья морда была довольна.

Шлепенков и Талгат тем временем не могли догадаться, где находится синяя сфера, слева или справа. Как школьники, подсмотрев у других, они так и не разобрались, куда все-таки жать. Талгат покрылся холодным потом, его рубашка в миг прилипла к телу, Шлепенков присел в ужасе, натирая колючие плохо выбритые щеки. И все бы было просто, если бы Кон Ги вовремя указал на верный цвет. Талгат решил действовать наугад, протянул ладонь, и тут же получил шлепок от Сергея, да так неудачно, что рука Талгата отлетела на холодный шар, который тут же загорелся красным.

– Х***я какая-то! – ахнул Талгат.

Вряд ли инопланетяне удивились русскому мату в сводах этой пещеры, они смотрели на землян с таким ужасом, что в их раскрытых глазах была видна параллельная вселенная. Судья нервно икнул, его подшейный зоб набух до размера футбольного мяча. Главный Держатель недвижимый до сих пор подался вперед, чтобы разглядеть букашек, что проголосовали "против".

В звенящей тишине вдруг раздался женский смех.

– Переносится на завтра. Совет переносится. – Писклявым свистом выдавил судья.

Платформы разлетелись в разные стороны.

Кон Ги шел впереди, прикрывая голову праздничным плащом, земляне шли следом.

– Я просил слишком много? Да, я просил слишком много. Постоять. Помолчать. Нажать на шарик! Трудно? Нет! Не трудно. А для вас оказалось непосильным! Я вне себя!

– Что будет теперь с нами? Этот главный явно разозлиться. – мямлил Талгат.

– Может быть, завтра будет новое голосование, и мы завтра сделаем все правильно. Наверное, это можно как-то исправить, Кон Ги? – Шлепенков озирался по сторонам, он замелил, что все, кто находился в подземном зале в этот момент, провожали их взглядами.

– Мы? Я больше не ваш сопровождающий. Я отказываюсь иметь с вами дело! Вы мне карьеру загубили, теперь все, кому не лень будут показывать на меня и скалиться. Прощайте!

– Э! Э! А кто нас обратно домой повезет? Как мы до Земли доберемся? – Талгат замахал руками.

– А о том, что я повезу вас обратно, с самого начала уговора не было. Я получил задание привести вас сюда. Я привез. И все.

– Но мы погибнем здесь. – прошептал Шлепенков.

– Досадно, правда? – Кон Ги свернул в коридор и исчез в толпе.

Талгат и Сергей долго стояли в молчании. По рельсам проносились груженые платформы, гудели далёкие разговоры, шелест, шум, порывы ветра вырывались из тоннеля, обдавая кислой вонью ожидающих на станции.

– Надо бы найти место, где переночевать. Завтра снова будет совет. Извинимся, попросим помощи. Кто знает, может, сработает. – Пожал плечами Сергей.

– Смотри, она!

В сопровождении многочисленной охраны станцию пересекала медузообразная светящаяся женщина с совета. Шлепенков и Талгат сделали несколько шагов в ее сторону, она увидела их и остановила свое движение.