Детектив для легкомысленных

Увы, с этим я не могла не согласится. Ричард каждый день демонстрировал мне это в моем собственном доме в моем собственном коридоре. А я терпела. Из уважения к его королевскому величеству. Или просто из любви к замечательному мужчине. (Только, тсс, не говорите ему, что в комнате у меня стоит на полке портрет Карла IX Валуа, он меня со свету сживет. Как тех принцев, ага).

В-общем, Ричардист убедился, что я ничего не понимаю и являюсь хорошим объектом для обращения меня в ричардисты. Поэтому, не взирая на мое сопротивление, он получил номер моего мобильника, и теперь звонил мне, когда открывал очередной «сенсационный» материал о жизни Ричарда. По-моему, даже Ричард тяжело вздыхал, когда раздавался звонок от его страстного почитателя. Как я уже сказала, имени парня я таки не узнала, и называла его про себя просто – Ричардист. Впрочем, после того, как я пообщалась с ним некоторое время, он превратился для меня не просто в Ричардиста, но в Ричардиста Безумного.

Итак, позвонил Ричардист.

– Кто это?– тон Ричарда был высокомерен. Но, может, королям так и положено? – Поклонник?

– Ага, поклонник. Твой.

Король закатил глаза.– Как ты его терпишь?

– Воспитание, знаешь ли,– при всей любви к Ричарду, я не упускала возможности подколоть его. Он, впрочем, тоже. –Не труднее, чем тебя терпеть.

Я отвернулась от ухмыляющегося Ричарда и приложила ухо к мобильнику.

– Нет, ты только послушай, что пишет Шекспир! Ты, кстати, знаешь, что у Шекспира есть хроника «Ричард  III»?

Да, я знала. Не понимала только, почему этот молодой почитатель безгрешности короля Ричарда узнал об этом лишь после поступления в Университет. Чем он занимался до этого? И что могло навести его девственный ум на столь свежую и неожиданную мысль, что Ричарда оболгали? И он невинен как майская роза? Как роза Йорков. Причем до такой степени, чтобы исключительно ради этой идеи поступать на исторический? Я размышляла, не слушая молодого многообещающего Ричардиста, который взахлеб зачитывал мне Шекспира. И не жаль ему деньги тратить? Чтобы по мобильному телефону читать мало, в-общем-то, знакомой девушке Шекспира? Я представила, что, возможно, сказали ему более знакомые девушки при его попытке почитать «Ричарда III» им. В десять часов вечера. Эта мысль добивала оптимизма в мой голос, когда мы, наконец, распрощались с ним.

Поискала сочувствие на лице у Ричарда. Нет, видимо, минута сентиментальности промелькнула и не грозила своим возвращением. Он злорадно ухмылялся.

– В следующий раз дам тебе послушать! Посмеешься тогда.

– Не беспокойся, у меня есть беруши.

Мысль о портрете, у которого есть беруши, доконала меня. Вечером я малоспособна на ироничное восприятие мира.

– Пойду я, Ваше величество, выпью.

– Что ты мне лапшу вешаешь на уши (на беруши, – механически мысленно поправила я его). Кофе ж, небось, выпьешь.

– Ну не водку же! Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. И выключи свет в коридоре, он мне спать мешает.

Глава 7.

Только чашка кофе могла привести меня в нормальное состояние. Но сколько я выпила сегодня уже чашек? Многовато, вынуждена была я признаться себе. Что делать? Вздохнув, я встала на стул и залезла в навесной шкафчик. Достав пакет с растворимым  капучино, привезенным из Польши, я включила чайник, и задумалась.

Подумать было о чем, я решила пораскинуть мозгами насчет убийства. Ерунда какая-то, ничего не понимаю в убийствах. Надо будет завтра, для очистки совести, спуститься в подвал. Чтобы не забыть в утренней спешке, положила в карман фонарик. К счастью, он еще работал: бабушка регулярно дарила мне фонарики с наказом, чтобы я ни в коем случае не давала их Жене, я, с той же регулярностью, Жене их все-таки выдавала, поэтому они переставали работать минимум через полчаса после того, как оказывались в моем доме. Но этот фонарик был особый, я купила его Женьке в Польше после много численных просьб с его стороны и долгих поисков по магазинам сети Росман в Белостоке, Гданьске и Гдыни. Он увидел его, когда мы выезжали к озеру и неделю  провели приятнейшим образом, ночуя в палатках и поедая польские колбасы, жаренные на костре. Помимо нас с Женькой и Изы, туда приехала изина сестра с детьми. И вот, у Леона, аниного сына, который к тому же младше Жени на полгода, был фонарь. Мечта ребенка. В виде небольшой керосиновой лампы. Он запал в женькину душу, и его было оттуда ничем не вытравить. Он жил и взывал к моему кошельку, чтобы я согласилась-таки его купить. Я, в-общем, была не против, да вот беда, к нашему возвращению в Белосток, в магазинах Росман закончились эти фонари, что объяснялось не тем, что всем полякам срочно понадобилось освещать жилища с помощью фонарей, а тем лишь, что в магазинах проходила еженедельная акция, когда часть товаров продают подешевке. Так что фонарики смели с прилавков в считанные дни. Потом я искала этот фонарик в Труймясте. Безрезультатно. Но, о чудо, когда через месяц мы снова приехали в Белосток, я увидела этот предмет женькиного вожделения. И увидела его цену. Меня передернуло, но обещание есть обещание. Фонарик я купила. Но поставила условие – использовать исключительно в целях освещения дороги и не сметь его разбирать. Благодаря договору и моему неустанному слежению за тем, чтобы он исполнялся, фонарик прожил уже долгую, для фонарика в нашей квартире, жизнь – за три месяца мой сын еще не сломал его. Теперь пришла пора сослужить мне службу. Не знаю, почему я решила взять с собой фонарь, наверняка в подвале есть нормальное освещение. Но, во-первых, столь таинственный случай требовал соответствующих аксессуаров, а во-вторых, не зря же я истратила на этот фонарь не-скажу-сколько злотых?

Ближе к полуночи, когда выпитый в течении дня кофе не помешал мне крепко уснуть, зазвонил телефон. С трудом найдя его спросоня, я услышала бодрый голос Безумного Ричардиста.

– Привет-привет, не разбудил? – и, не ожидая ответ, который я все равно не смогла бы дать, так как все силы моего спящего организма уходили на удержание трубки у уха, продолжил.– Слушай, я забыл у тебя спросить, а как там с этими письмами?

– Письмами?– Я явно была не в состоянии что-либо понимать.

– С письмами, которые ты получаешь. С анонимными.

– Ааа, с этими.– Мысли начали потихоньку просыпаться .– Ничего. Лежат где-то.

На том конце провода явно ощутилась нетерпеливость.

– Нет, ты что-то предпринимаешь?

– А что я могу предпринять? Я не могу даже понять, почему они приходят мне. Завтра в подвал приходской схожу, поищу не знаю чего.

– Здорово, расскажешь потом. Ну, пока.

– Пока.

И только когда я положила трубку и наконец проснулась, я удивилась звонку. Разве я рассказывала ему о письмах? А, впрочем, не помню. Вполне может быть.

Глава 8.

На утренней Мессе я подозрительно присматривалась к отцам.  Настоятель пошевеливал бровями, вводя меня в трепет, о.Войчех где-то под потолком был погружен в молитвенный экстаз, о.Юрий хитро поглядывал на прихожан. О.Яцека и о.Владислава не было – они будут служить Мессу вечером. Надеюсь. На всякий случай я ужаснулась, неужели кто-то из них? Но кому и чем они могли помешать? А остальные отцы? О.Владислав меня недолюбливал, но это стоило рассматривать в качестве аргумента только в том случае, если в расчет принималась версия, что убийца – я.  При этой версии можно было рассматривать и кандидатуру Настоятеля. Труп из него получился бы замечательный. Во-первых, у меня был мотив: больше месяца прошло с тех пор, как он пообещал мне подготовить необходимые бумаги для официальной смены мною обряда. Мне, конечно, было без разницы, что для Рима я, крещенная в православной Церкви, являюсь католичкой восточного обряда: где я, а где Ватикан. Никто не отслеживает, кто куда ходит, и в Литургии какого обряда принимает участие. Но мне активно не нравились последние несколько декретов  Архиепископа, потому, от греха подальше, я решила заморочиться никому не нужной бюрократией и сменить обряд чин по чину. Настоятель пообещал все подготовить, и теперь  при встречах кормил меня завтраками. «Я помню»,– обычно говорил он. «Хорошо, что Вы помните, неплохо было бы еще и сделать что-то»,-вертелось у меня на языке, но пока крепко держалось и не срывалось. Я мило улыбалась (ну, или думала, что мило, а как там это выглядело со стороны, понятия не имею) и на этом все заканчивалось. Прояви я большую настойчивость, может, он и сделал бы уже все, но меня действительно не особо волновала эта «проблема». Но женщины эмоциональны… В минуту ярости это могло бы послужить мотивом. А прятать такой компактный труп – одно удовольствие. Но, вот беда, я точно знала, что я никого не убивала, да и Настоятель – вот он, стоит, длинным носом поводит, как будто чувствует, что мое внимание обращено на него, а не на молитву.