– Весна, братцы! – приветствовал один из казаков своих товарищей, входя в пещеру.
– Что там, аль снег сошел? – спросили его.
– Не снег, а жаворонка я видел!
– Ну, брат, один жаворонок весны не делает!
– Не один, а коли один прилетел, так с ним и другие появятся.
Еще быстрее побежало время. Казаки принялись собираться в путь, ремонтировали челны, за делом и не видно, как день проходит.
Наконец снег почти весь сошел. Чусовая сломала свой истончившийся лед и снесла его в Волгу. Теперь она снова дышала грудью свободно, спокойно. Вытащили казаки флотилию на реку и стали ждать только приказания, чтобы пуститься в путь.
Настал ясный, теплый день, образа были вынесены из пещеры на берег, священники начали служить напутственный молебен.
– Ну, ребята, в путь-дороженьку,? – заговорил Ермак по окончании молебна,? – пора нам и косточки поразмять, а то, вишь, сколько мы просидели в пещере этой, словно медведи в берлоге! – прибавил он весело.
Чуть не разом все бросились в челны. Паруса словно по волшебству поднялись, и казацкая дружина двинулась в далекий неизвестный путь.
– Ну, Мещеряк, теперь твое дело вести нас,? – обратился к нему Ермак.
– Не бойся, атаман, проведу, дорога-то мне известная.
– А долго еще нам воевать с Чусовой?
– Долго недолго, а неделю, а то и поболе придется плыть по ней.
– Дальше какая будет река?
– Дальше-то? Дальше Серебрянка.
– Скорей бы до нее добраться!
– Ну, не говори, атаман, не знаю, что лучше будет: Чусовая аль Серебрянка.
– Аль тоже бурлива да быстра?
– То-то и оно, что тиха, да мелка больно.
– А долго по ней ехать?
– Дня два проедешь!
– Ну, это не беда!
– Беда не беда, а челны-то придется на себе волоком волочить.
– Как так?
– Да так: Сибирская земля начнется, речки нет, и придется их тащить по земле до речки Жаровли.
– Что ж делать, потащим,? – проговорил Ермак.
Но предсказание Мещеряка не сбылось. Вдруг подул попутный ветер, и челны быстро двинулись вперед.
На третий день казаки были поражены не виданным еще зрелищем: перед ними возвышалась громада Уральских гор, достигающая, казалось, облаков.
– Это что ж такое будет? Знать, Сибирь? – говорили многие из них.
– Зачем Сибирь? Это наша земля! Сдается, что это и есть самый Камень.
– Верно, на камень похоже.
– Ну, атаман,? – говорил между тем Мещеряк,? – хорошо – быстро прокатили Чусовую.
– А что? Разве скоро распростимся с ней? – спросил Ермак.
– Да, коли не нынче к вечеру, так завтра утром непременно придется в Серебрянку свертывать.
– Что ж, дай бог, чем скорее доберемся до Сибири, тем быстрее за дело примемся.
Вечерело. Громады утесов все больше и больше надвигались на казаков, которым, глядя на эти каменные глыбы, становилось не по себе. Вдали показалась небольшая равнина, где Чусовая, почуяв простор, разливалась вширь.
– Словно Волга-матушка! – промолвил Ермак, глядя задумчиво на реку.
– Да, в этом месте она не уступит Волге, вот здесь-то, атаман, поворот нам в сторону.
– Нешто здесь Серебрянка?
– В этом самом месте и впадает она.
Действительно, справа извивалась лентой неширокая речка, которая впадала в Чусовую, образуя при этом косу.
– Ну, добры молодцы,? – скомандовал Ермак своей дружине,? – прощайтесь со святой матушкой-Русью и поворачивайте направо, в землю неверную.
Казаки закрестились.
– Здесь заночевать бы нам, атаман! – проговорил Мещеряк.
– А что такое?
– Да въезжать в Серебрянку на ночь неладно: стемнеет, так в горах и места не найдем для ночевки. Тут, на косе, на что лучше место.
– Ну, быть по-твоему,? – отвечал Ермак,? – тебе лучше известно.
– Известно-то оно, известно, только недолго я буду провожатым вашим.
– Аль покинуть нас хочешь?