Развенчанная царевна. Развенчанная царевна в ссылке. Атаман волжских разбойников Ермак, князь Сибирский (сборник)

– Все, как есть все кончилось, рассеялись они как дым, известно, против креста нешто возможно им устоять…

Строгановы совсем растерялись: большая часть построек сожжена, много имущества разграблено.

– Что же теперь будем делать? – растерянно говорил Григорий Григорьевич.? – Народу теперь у нас наполовину уменьшилось, оставшийся ограблен, жить негде, да опять они, проклятые, могут опять напасть, что тогда делать?

– Сами виноваты,? – проговорил задумчиво Дементий Григорьевич,? – осторожности в нас нет, ведь утром еще заметили, как сновали они, окаянные, а разве они зря показываются? А мы вместо того чтобы придумать что дельное, спать завалились. Коли поселились в этой стороне, так о сне думать нечего. Уж хоромы нынче подожгли, чего же лучше? Как еще живы-то остались!

– Теперь, брат, об этом говорить нечего, попутал грех, в другой раз будем осторожнее, а теперь нам подумать нужно, как бы делу помочь. Со своим народом мы ничего не поделаем. Не кликнуть ли нам опять казаков с Дона аль Волги?

– Ох, боязно, брат, и Ермак-то у нас когда жил, так у меня душа не на месте была, того и гляди, проведает царь – беда будет.

– Какая такая беда? Выговорит, да и только.

– А как он в Москву вызовет, да в какую минуту на его грозные глаза попадешь! Ведь за ослушание он и голову велит снять.

– Уж и голову! Ведь мы его же землю оберегаем.

– Нет, брат Григорий, об этом деле нужно покрепче подумать…

Прошло несколько дней. Строгановы все думали, как бы получше устроить дело, но так ничего и не придумали.

– Знаешь, что надо, по-моему, сделать? – заговорил однажды Дементий.

– Аль придумал что?

– Кажись, придумал. Сам знаешь, царь всегда к нам был милостив: что ни просили мы, ни в чем отказа не было.

– Ну что ж из этого?

– А то, что пошлем-ка мы челобитную ему. Расскажем все: так, мол, и так, выручи, государь, пришли на защиту нам своих стрельцов, у нас у самих силушки не хватает.

Григорий с сомнением покачал головой:

– Будет ли прок-то?

– Что ж, попытка не шутка, спрос не беда!

– Так-то оно так, только если царь и смилуется, когда это будет? Ведь месяца два или три пройдет, не меньше!

– Что же делать-то? Если и вольницу кликнуть, нешто она раньше явится?

– А пока-то что делать?

– Бог милостив, как-нибудь промаемся.

Посылая челобитную, наказали братья гонцу в дороге не мешкать, а без устали ехать день и ночь…

Долгим показалось братьям время в ожидании возвращения посланного ими в Москву гонца. Медленно тянулись дни один за другим; в степи, где жили Строгановы, зима – самое тяжелое, скучное время. Прошло месяца полтора со дня отъезда гонца.

– По моему расчету, как мы наказывали Данилычу, ему уж дома пора быть,? – говорил Григорий Григорьевич, нетерпеливо ходя по светелке.

– А господь с ним, пусть бы он хоть неделю лишнюю проездил, только бы с добрыми вестями возвратился назад.

– Ох, я уж и не знаю, чует мое ретивое что-то недоброе!

– Что загадывать раньше времени? Придет время – увидим.

Но ждать им пришлось еще немало – целых три недели. Наконец посланный, Данилыч, явился.

Войдя в комнату, он отвесил низкий поклон Строгановым.

– Шлет вам поклон и бьет челом Борис Федорович Годунов,? – были его первые слова к братьям.

– Спасибо ему за память,? – промолвил Дементий Григорьевич и тут же торопливо добавил: – Ну, как дела, все ли сделал, что нужно?

– Сделать-то сделал все, только не знаю, чем все дело кончилось! – отвечал тот.

– Как не знаешь? – удивились братья.

– Да так, призвал это меня Годунов, приказал вам челом бить и сказал, что с ответной грамотой на челобитную вслед за мной гонец будет послан.

– Что же это значит? Отчего же не с тобой ответ прислал?

– А господь его ведает! И так жил в слободе три целых недели, ответа дожидаючись, нагляделся на все там, думал, что живым не вернусь.

Братья с недоумением переглянулись между собою.

– Ты, Данилыч, что-то нескладное городишь! – проговорил Григорий Григорьевич.

– На что уж нескладней, хуже и быть не может!

Братья решительно не понимали его речей.

– Да ты о чем это? Толкуй о деле, про какую слободу поешь, разве тебя в слободу посылали? Ты в Москву ездил.

– Мало ль что в Москву! – отвечал Данилыч.? – Да не все по-нашему делается! Царь-от в Москве и не живет, а в слободе.

– В какой слободе?

– Известно, в Александровской! И что только там делается, не приведи бог!

– Да что же делается-то, говори толком! – заговорили оба брата разом.

– Бросил Иван Васильевич Москву, туда и не заглядывает, переехал на житье в Александровскую слободу, а в этой слободе несколько виселиц поставлено да срубов, так на срубах постоянно секиры и лежат; ни виселицы, ни срубы не разбираются, а так и стоят постоянно.

– Зачем же это?

– Измену царь захотел изводить, бояр всех перевести; ноне боярин жив, а к вечеру и похоронят его!