– Причин к тому много.
– Познакомь меня с этими причинами, если тебе кажется, что я их не знаю.
Царь не ответил. Отвернув лицо к озеру, он молчал.
– Неужели эти причины сильнее, чем воля Ашота Железного? – заговорила царица, желая задеть его самолюбие.
– Воля Ашота Железного? Ашот Железный сейчас слабее, чем тростник в долине, который колеблется даже от дуновения легкого ветерка.
– Зачем ты приводишь меня в отчаяние, повелитель мой и царь? – прошептала царица.
– Я не хочу приводить тебя в отчаяние. Я говорю правду.
– Но ты был когда-то силен, как лев пустыни…
– Чье рычание наводило дрожь на других зверей, – прервал царь.
– Да.
– Однако и лев болеет и умирает.
– Конечно, но с годами, когда наступает старость.
– Или когда охотник поражает и разбивает его сердце!
– Кто же этот непобедимый охотник, который так сразил тебя? – подозрительно спросила царица.
Царь грустно улыбнулся и ничего не ответил.
– Ты не хочешь говорить?
– Я не хочу огорчать тебя, – ответил царь, продолжая смотреть на озеро.
– Боже мой! – воскликнула Саакануйш. – Ты боишься причинить мне огорчение! Мой любимый, я теряю рассудок.
– Есть истины, которые может выслушать только мужчина.
– Ну, так испытай мою силу.
– Хорошо, выслушай меня. Ты меня спросила, кто тот охотник, который поразил сердце льва? Я скажу тебе. (Царица напрягла слух.) Это – женщина…
– Женщина? – прервала его царица.
– Вот видишь, ты уже потеряла хладнокровие.
– Продолжай, я не буду больше мешать, – сказала Саакануйш и опустила голову.
– Милый друг, мы жалкие игрушки в руках могущественной природы, – продолжал царь. – Напрасно люди придумывают законы и правила для управления тем, чем должна управлять только природа и над чем она является самодержавным властелином… Я говорю о людских сердцах. Ты меня любишь, не так ли?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Отвечай, любишь или нет?
– Люблю безграничной любовью.
– Хорошо. Скажи тогда, что может сделать против этого закон, учрежденный людьми? Может приказать, чтобы ты перестала любить?
– Наоборот, закон освящает мою любовь, потому что я люблю своего законного супруга.
– А если бы ты полюбила другого?
– Христианская добродетель, которой я всегда следовала, не разрешила бы мне думать о незаконной любви. А когда человек не думает о незаконных делах, он никогда их не совершает.
– Любовь не знает границ. Как быть человеку, который полюбил того, кого не имел права любить?
– Это все равно что сказать: что делать ворам и разбойникам, если им хочется похитить чужое имущество? Можешь ли ты оправдать разбойника, когда твой подчиненный приведет его к тебе на суд?
Эти слова уязвили царя. Удар был направлен в самую рану… Он помолчал несколько минут.
– Больше тебе нечего сказать? – мягко спросила царица.
– Нет, я хочу говорить. Слушай. Каким должен быть судья, пристрастным или беспристрастным?
– Конечно, беспристрастным.
– Разбойника надо наказать или вознаградить?
– Наказать.
– Так зачем же ты хочешь вознаградить разбойника, если беспристрастный судья приказывает подвергнуть его каре?
– Я не понимаю.
– Не понимаешь? А я говорю ясно.
– Кто разбойник и кто судья? Для кого ты требуешь кары? – недоумевая, спросила царица.
– Этот разбойник – я, и я же его беспристрастный судья. Я наказал себя, удалившись от мира, обрек себя на уединение. Зачем ты хочешь вернуть меня в столицу?
– Ты преувеличиваешь.
– Нисколько.
– Преувеличиваешь, мой любимый царь.
– Не называй меня ни любимым, ни царем. Я преступник, проклятый богом и людьми. Зачем ты меня любишь? Зачем думаешь о том, чтобы вернуть мне славу?
– Буду любить вечно… Никто не заставит меня забыть своего супруга…