Хозяин Драконьих Скал

Хозяин Драконьих Скал
Морвейн Ветер

Кроу – бывший инквизитор, который живёт в одиночестве на маленьком острове. Его спокойную жизнь нарушает шторм – и девушка, которую выносит на берег стихия. Незнакомка не только красива, она хранит загадки, которые Кроу не терпится разгадать…

Морвейн Ветер

Хозяин Драконьих Скал

Пролог

– Я этого не сделаю! Я не собираюсь выходить замуж! Никогда! Ни за что! Ни за кого!

Уже начиная говорить, Софи подумала, как глупо и наивно звучат её слова – здесь, посреди бушующего океана, когда волны грозили вот-вот отправить на дно весь корабль, а небо так и сверкало вспышками молний.

Она попыталась взять себя в руки и успокоить собственную магию. Мысль о том, что это её ярость могла породить эту бурю, пугала – она вовсе не хотела потопить весь корабль вместе с командой. Просто вернуться туда, в город, где прожила последние годы, где обрела друзей и возможность спокойно жить.

Её квартирка в мастеровом квартале была далеко не такой богатой, как отцовское поместье, и те чары, которые она пускала в ход, чтобы заколдовать безделушки для горожан, тоже не шли ни в какое сравнение с тем, какому колдовству обучали её наставники.

Но она была свободна!

Это стоило дороже любых перспектив, любых надежд, любых драгоценностей и красивых платьев… Ладно, подумала Софи, с последним я возможно погорячилась, но как бы там ни было, ничего из этого не стоило того, чтобы связать свою жизнь едва знакомым с мужчиной, как хотел этого её отец.

Четверо матросов, которые притащили её на этот корабль, продолжали наступать.

Конечно они были наняты её отцом. Поймали её в городе, когда она легкомысленно гуляла по тенистому бульвару, и усыпив надушенным платком доставили на корабль. Софи очнулась уже в море, в запертой комнате, к добру или к худу – им не хватило наглости её связать.

Конечно, это было ошибкой. Она легко расколола дверь магией, которая предназначалась для того чтобы вынимать скелеты их людей. Но что потом?

Кругом был океан. Близилась ночь. И в довершение всего начался шторм. Если до берега ещё и можно было добраться вплавь в ясную погоду, то теперь…

Софи сделала глубокий вдох.

– Ещё шаг, и я брошусь в море!

О, конечно же, они думали, что она шутит! Конечно они считали её наивной избалованной девчонкой, которая просто привыкла получать всё по первому приказу.

Софи прищурилась.

Шаг был сделан.

Без лишних слов она метнула в мужчин цепную молнию – не такую сильную, чтобы убить, но достаточную, чтобы они повалились с ног.

Развернулась и рыбкой бросилась с кормы. Сердце гулко стучало, кругом были волны, и воздух стремительно уходил из лёгких. Внезапно отчётливо она поняла, насколько не хочет умирать, но было поздно.

Всё что могла сделать Софи – это рвануться изо всех сил к поверхности и просто грясти, грясти, грясти…

Глава 1

Он возвышался посреди почерневшего камня и изумрудной зелени, сверкающий белый маяк на фоне острых пиков Драконьих скал. На название вдохновил зубчатый гребень, прорезавший выветренный ландшафт, он напоминал изогнутую спину спящего дракона, но всё же именно маяк возвышался и царствовал над этими хребтами. Драконы существовали только в старых легендах, и на острове не было других обитателей, кроме гнездящихся среди скал буревестников и круживших над каменными пиками чаек – а ещё, конечно, смотрителя маяка.

Кроу привело на остров совпадение – совпадение, обстоятельства и старая шхуна.

До Драконьих Скал он посвятил всю свою жизнь борьбе за свои идеалы. Будучи ребёнком, практически родившимся в Церкви, воспитанным сёстрами в той же мере, что и собственной матерью, он уже в юности был полон решимости стать Стражем. Он восхищался этими благородными мужчинами и женщинами, которые действовали во имя Света, стремился стать таким же умелым воином и преданным солдатом, как они, и ему было всего двенадцать, когда он принёс свои обеты.

Он отслужил почти два десятилетия, прежде чем пришёл к пониманию, что они заключают в тюрьму невинных по подозрению в ереси, и что его благородное дело стоит на крови и сломанных жизнях. Он никому не помогал и не защищал, как наивно мечтал в детстве. После восстания на Санкристе и резни в Гавани он обнаружил, что был всего лишь усталым солдатом, сбитым с толку и покалеченным изнутри, с руками по локоть испачканными в крови. Когда война закончилась, Кроу понял, что должен покинуть Орден, и это его последняя надежда найти примирение с самим собой.

Но оставить жизнь позади не означало отказаться от связанных с ней воспоминаний. Начать всё сначала, когда всё, что он знал – это служить, оказалось почти невыполнимой задачей. Это заставило его плыть по течению другими разрушительными путями, как будто прошлое осудило и проклинало его. Его нынешнее существование в качестве бывшего Инквизитора наверняка убило бы его, если бы не вмешательство Валенсии. Они оба пережили резню в Гавани, Валенсия знала, через что пришлось пройти Кроу, и знала, что тот уничтожит сам себя в долгосрочной перспективе.

– На острове у Штормового Побережья есть пустой маяк, – сказала ему эта странная женщина – наполовину священница, на треть бардесса и на одну шестую просто убийца – тем бесцеремонным, но убедительным тоном, который она вырабатывала годами. – Принадлежит некоторым дворянам и Вайсханны. Ровенам. Я уверена, ты о них слышал. Им нужен новый смотритель, и срочно. Особых требований нет.

– Что не так со старым смотрителем?

– Он мёртв.

– О.

– Естественные причины, конечно. Парень был очень стар.

Кроу боролся с головной болью, его дрожь была очевидна, как бы сильно он ни сжимал кулаки.

– И ты говоришь мне об этом… почему?

– Потому что ты тоже скоро будешь мёртв, если будешь продолжать в том же духе, – прямо ответила Валенсия. – Тебе не помешала бы некоторая смена обстановки. Свежий взгляд.

– Что заставляет тебе думать, что у меня меньше шансов покончить с собой на острове у демонов на куличках?

– Поддерживать в рабочем состоянии и управлять чем-то настолько важным – это всё ещё способ служить, Кроу. Я почти уверена, что именно это ты пытаешься делать здесь, с поправкой на то, что ты всё ещё занят не тем делом. Это наказание, а не служение, – она что-то задумчиво промурчала. – Такую работу можно даже рассматривать как способ искупить вину, если это то, чего ты действительно хочешь.

Всего неделю спустя Кроу обнаружил, что бросает вызов бурным волнам. Маяк немного напомнил ему Башню, где он служил когда-то. И тот, и другая были большими, одинокими сооружениями, спокойно возвышавшимися над миром. Полными холодной рассудительности, как будто ждали, когда что-то произойдёт. Разница, конечно, заключалась в том, что та, другая Башня превратилась в беспощадную тюрьму и с тех пор утратила своё назначение как сияющий маяк надежды. Кроу молился, чтобы маяк смог вернуть ему эту надежду.

Инструкции, которые дали ему в путь, были столь же просты, сколь и сложны: всегда держать маяк включённым. Для этого он должен был следить за его исправностью. Ему предстояло подрезать фитили, заводить механизмы, проверять уровень топлива, протирать линзы, мыть окна. Он наблюдал, пополнял запасы и чистил оборудование день за днём, пока это не стало рутиной. Всё было именно так, как подразумевалось в названии его должности. Он оказался единоличным хозяином этого острова, единственной властью и хранителем света, и поэтому он должен был убедиться, что этот свет не погаснет. Он должен был поступить правильно.

Первые несколько месяцев стали испытанием. Куда бы Кроу не пошёл, рядом с ним всегда оказывались призраки прошлого. Это были люди, которых он знал, как живые, так и мёртвые, и они появлялись не только в его ночных кошмарах, но и в часы бодрствования. Он замечал их на продуваемом ветрами плато, в маленьких лодках на море, под куполом площадки, где находился фонарь, даже в самых тёмных углах маленького домика, где жил. Он знал, что это были просто галлюцинации, вызванные отказом от Пыли, но долгое время они таились у него за спиной, воскрешая в нём страхи и сожаления, такие же реальные, как бурное море.

Он не мог напиться так сильно, чтобы прогнать призраков прошлого, поэтому вместо этого оставался трезвым. Маяк требовал его внимания в любое время суток, особенно ночью и в плохую погоду. Если бы он поддался своей зависимости, то поставил бы под угрозу жизни других людей, а на его совести уже было слишком много жизней, чтобы позволить подобному случиться снова. В некоторое роде эта работа была идеальной для того, кто прожил такую жизнь, как он.

Кроу подавил зевоту, наблюдая за приближающимися очертаниями лодки с провизией. Она приходила раз в месяц и обеспечивала его не только едой, но и его единственным, пусть и кратким, контактом с другими людьми. Лодочник – молодой парень по имени Лари – по его собственным словам, был кормчим судна снабжения в пятом поколении. Он всегда приходил вовремя, в один и тот же день каждого месяца, и всегда очень стремился угодить. Хотя Кроу оценил его восторженную готовность служить, он также испытывал облегчение, наблюдая, как лодка отчаливает, и зная, что до следующего визита пройдёт целый месяц.

Он никогда не был особенно общительным человеком, и у него было не больше горстки друзей, которыми можно было похвастаться. Он был не совсем тем, кого они назвали бы, если бы их спросили о жизнерадостных людях, с которыми приятно находиться рядом, и он не хотел, чтобы бедный Лари думал, что его хотят пригласить на чай. Кроу всегда было лучше одному. Ему нравилось быть одному. Просто так обстояли дела.

Он стоял на кухне и просматривал доставленные с материка ящики. Скользнул беглым взглядом по газете, сложенной сверху, затем отбросил её в сторону, чтобы открыть доставку. Немного сушёного и солёного мяса, мешок картошки, небольшой пакет овсянки, пара буханок хлеба, коробка чая, банка малинового джема, плюс большой кусок свежего сыра, приготовленного из козьего молока, которое он отгрузил в прошлом месяце. Вероятно, он должен был поблагодарить за это мать или сестру Лари. В этом не было ничего особенного, но этого было более чем достаточно, чтобы продержаться до следующего визита. Кроме того, у него были собственные куры, пять коз и небольшая теплица, где он мог выращивать овощи и зелень, если позволяла погода. Возможно, это была не очень комфортная жизнь, но, по крайней мере, она была стабильной.

Кроу разложил по полкам еду, принёс ведро свежей воды для чая и съел кусок хлеба с джемом. Затем он надел пальто и поплёлся к маяку. Небо быстро приобрело оттенок ртутно-серого, тяжёлые тучи надвигались всё ближе и ближе. Последние лучи солнца растаяли на горизонте, его умирающий свет заливал пейзаж янтарём и золотом, пока не утонул во тьме моря. Определённо, приближался шторм.

Его ночная смена длилась ещё не так долго, когда дождь, наконец, добрался до берега. Сначала он легонько постучал в окна, возвещая о своём прибытии осторожным шуршанием, прежде чем завывающий ветер помог ему набраться силы. Вскоре окна задребезжали, а дождь во всю замолотил по куполообразной крыше. Свет фонаря заливал ночь, и Кроу уставился на чёрные волны, разбивающиеся о скалистый берег внизу. Раз за разом они накатывали на берег и безжалостно пожирали пляж, оставляя в песке глубокие борозды, похожие на следы когтей. Фонарь над ним широким конусом освещал буйные воды, словно рука, протянувшаяся ко всем забытым Создателем судам, которые могли оказаться там в такую ночь, как эта.

Кроу порылся в памяти и остановился на подходящем гимне. «Песнопение Света» было единственной вещью из Церкви, которая у него осталась. Оно укоренилось в самих его костях, единственное, чему когда-либо учили его, и что по-прежнему давало ему некоторое утешение.

«Создатель, хотя на меня надвигается тьма, я приму Свет. Я выдержу шторм. Я выстою. То, что ты создал, никто не сможет разрушить».