Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов

Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов
Морис Леблан

Арсен Люпен
Арсен Люпен – великий искатель приключений, король воров, человек с тысячью обличий. Благодаря хитроумным преступлениям он скопил колоссальное богатство, позволившее ему оставить карьеру преступника и самому вершить правосудие, спасая жизни там, где бессилен закон. «Арсен Люпен и остров Тридцати Гробов» – пожалуй, один из самых известных романов Мориса Леблана из цикла о «джентльмене-грабителе» Арсене Люпене. Главная героиня этой леденящей кровь истории узнает о гибели своего мужа и о загадочном пророчестве, согласно которому ее супруг должен был умереть от руки друга, а сама она – погибнуть на кресте. В поисках своего исчезнувшего сына Вероника попадает на загадочный остров Тридцати Гробов, где ей угрожает смертельная опасность. Ужасное пророчество вот-вот должно исполниться…

Морис Леблан

Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов

Maurice Leblanc

L’?LE AUX TRENTE CERCUEILS

© И. Г. Русецкий (наследник), перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление

* * *

Минувшая война вызвала столько потрясений, что мало кто теперь помнит о разразившемся более десяти лет назад скандале с д’Эржемоном.

Напомним вкратце его суть.

В июне 1902 года господин Антуан д’Эржемон, известный исследователь мегалитических сооружений Бретани, прогуливаясь с дочерью Вероникой в Булонском лесу, подвергся нападению четверых неизвестных, которые сбили его с ног ударом палки по голове.

После короткой отчаянной борьбы дочь господина д’Эржемона, известная в кругу друзей как Прекрасная Вероника, была схвачена и брошена в автомобиль, который, по рассказу свидетелей этой очень недолгой сцены, уехал в сторону Сен-Клу.

На первый взгляд – обычное похищение. Однако на следующий день стали известны истинные обстоятельства дела. Граф Алексис Ворский, молодой польский дворянин, известный своей скверной репутацией и большим самомнением и утверждавший, что в его жилах течет королевская кровь, был влюблен в Веронику д’Эржемон, причем та отвечала ему взаимностью. Однако, поскольку отец девушки слышать о нем не хотел и даже неоднократно наносил ему оскорбления, граф решил похитить Веронику, о чем она, впрочем, и не подозревала.

Антуан д’Эржемон, который был – и кое-какие ставшие достоянием гласности письма свидетельствуют об этом – нелюдим и вспыльчив и из-за своей взбалмошности, отчаянного эгоизма и гнусной скаредности сделал несчастной собственную дочь, публично поклялся жестоко отомстить молодым людям.

Однако же он дал согласие на их брак, и через два месяца молодые люди обвенчались в Ницце. Но на следующий год разразился новый скандал. Непримиримый в сжигавшей его ненависти, господин д’Эржемон, в свою очередь, похитил ребенка, родившегося у Вероники от Ворского, и в Вильфранше вышел вместе с ним в море на только что купленной небольшой яхте.

Разразился шторм. Вблизи от итальянского берега яхта пошла ко дну. Находившиеся на ней четверо матросов были подобраны оказавшимся поблизости судном. По их словам, господин д’Эржемон и ребенок погибли в пучине.

Узнав об их смерти, Вероника д’Эржемон удалилась в монастырь кармелиток.

Таковы факты. Четырнадцать лет спустя они стали причиною целого ряда событий – жутких, невероятных, но вполне реальных, – иные подробности которых казались на первый взгляд просто фантастическими. Однако война внесла в жизнь людей такую смуту, что даже то, чего она непосредственно не коснулась, – как, например, история, изложенная на этих страницах, – приобрело под ее влиянием черты чего-то искаженного, алогичного, а порой и сверхъестественного. И только яркий свет истины, на самом деле не такой уж и непостижимой, поможет этим событиям вернуться в мир реального.

Глава первая

Заброшенная хижина

Однажды майским утром в живописную деревушку Фауэт, расположенную в самом сердце Бретани, въехал экипаж, в котором сидела дама, чье просторное серое платье и густая вуаль не могли скрыть изумительной красоты и изящества их обладательницы.

Позавтракав на скорую руку на постоялом дворе, дама попросила хозяина присмотреть за ее чемоданом, задала несколько вопросов относительно окрестностей и, пройдя деревню насквозь, оказалась в полях.

Почти сразу же ее взору открылись две дороги: одна на Кемперле, другая – на Кемпер. Выбрав последнюю, она спустилась в ложбину, поднялась наверх и справа от себя увидела проселочную дорогу, подле которой стоял указатель с надписью: «Локриф, 3 км».

– Кажется, сюда, – пробормотала дама.

Однако, окинув взглядом окрестности, она удивилась, не найдя того, что искала. Быть может, она неправильно поняла данные ей инструкции?

Вокруг ни души – лишь бретонские луга, окаймленные на горизонте деревьями и холмами. Неподалеку от деревни среди молодой весенней зелени виднелся серый фасад небольшого замка, все окна которого были закрыты ставнями. Настал полдень; в воздухе разнеслось гудение колоколов, созывавших людей к молитве. И снова тишина и покой.

Усевшись на склоне поросшего молодой травкой холма, дама извлекла из кармана конверт и достала оттуда несколько листков.

На первом из них сверху стоял следующий штамп:

Агентство Дютрейи.

Консультации.

Конфиденциальные расследования.

Тайна гарантируется.

Ниже стоял адрес:

Безансон. Дамские моды. Госпоже Веронике.

Она принялась читать:

Сударыня,

Вы не поверите, с какой радостью исполнил я двойное поручение, которое Вы соблаговолили дать мне в этом месяце, то есть в мае 1917 года. Мне никогда не забыть обстоятельства, при которых четырнадцать лет назад я смог оказать Вам действенную помощь, когда ряд столь горестных событий омрачил Ваше существование. Ведь я сумел тогда собрать все доказательства гибели Вашего почтенного батюшки господина Антуана д’Эржемона и любимого сына Франсуа – это была первая победа в моей карьере, повлекшая за собою другие, не менее блестящие успехи.

Не забывайте также, что именно я, увидев, насколько будет для Вас полезно избавиться от ненависти и, скажем так, любви Вашего мужа, предпринял по Вашей просьбе необходимые шаги для того, чтобы Вы смогли попасть в монастырь кармелиток. Когда же, находясь в монастыре, Вы поняли, что посвятить свою жизнь религии противно Вашей натуре, именно я подыскал для Вас скромное ателье мод в Безансоне – городе, удаленном от мест, где протекли годы Вашего детства и недели Вашего замужества. Вы испытывали потребность в труде, чтобы иметь возможность жить и не думать ни о чем. В этом Вы должны были преуспеть – и преуспели.

Теперь давайте перейдем к вопросам… двум вопросам, которые нас занимают.

Вопрос первый. Что произошло за эти бурные годы с Вашим мужем господином Ворским – поляком по рождению и документам и сыном короля, по его собственному утверждению? Я буду краток. Брошенный в самом начале войны как подозрительная личность в концентрационный лагерь близ Карпантра, господин Ворский сбежал оттуда в Швейцарию, а по возвращении во Францию был арестован, обвинен в шпионаже и изобличен в том, что является немцем. Его неминуемо ждала смертная казнь, но он снова бежал, скрывался в лесу Фонтенбло и в конце концов был убит ударом ножа, причем кто это сделал – неизвестно.

Я рассказываю Вам все это без обиняков, сударыня, потому что знаю, какое презрение питаете Вы к этому так подло предавшему Вас субъекту, и понимаю, что хотя многое Вам известно из газет, но проверить эти сведения у Вас не было возможности.

Итак, доказательства существуют. Я их видел. Сомнений больше нет: Алексис Ворский похоронен в Фонтенбло.

Мимоходом позволю себе обратить Ваше внимание, сударыня, на кое-какие странные обстоятельства, связанные с его смертью. Вспомните загадочное пророчество, о котором Вы мне рассказывали и которое касалось господина Ворского. Страдавший галлюцинациями и кошмарами господин Ворский, чей несомненный ум и редкая энергия весьма проигрывали от его приверженности ко всякого рода предрассудкам, находился под сильным впечатлением этого предсказания, которое камнем висело над его жизнью и было сделано несколькими особами, сведущими в оккультных науках: «Ворский, сын короля, ты погибнешь от руки друга, а жена твоя умрет на кресте». Я написал эти последние слова, сударыня, и рассмеялся. Умрет на кресте! Такая казнь несколько вышла из моды, поэтому на Ваш счет я спокоен. Но что Вы скажете об ударе ножом, полученном господином Ворским в полном соответствии с таинственной волею судьбы?

Впрочем, довольно умствований. Теперь речь пойдет…

Вероника уронила руку с письмом на колени. Вычурный слог и фамильярные шуточки господина Дютрейи ранили чувствительную натуру женщины, а трагический образ Ворского неотвязно ее преследовал. При страшных воспоминаниях об этом человеке дрожь ужаса пробежала по ее телу. Но она овладела собой и продолжила читать:

Теперь речь пойдет, сударыня, о втором данном Вами поручении, наиболее важном для Вас, поскольку все остальное относится уже к прошлому.

Уточним факты. Три недели назад, в четверг вечером, когда Вы сочли возможным нарушить привычное однообразие своего существования и повели своих работниц в кинематограф, Вас поразило нечто не поддающееся объяснению. В главном фильме сеанса, носившем название «Бретонская легенда» и посвященном путешествиям, была сцена, которая происходила у дороги, подле заброшенной хижины, не имевшей, впрочем, никакого отношения к действию. В кадре она оказалась, по-видимому, совершенно случайно. Однако Ваше внимание привлекло нечто непонятное. На просмоленных досках ветхой двери хижины Вы заметили начертанные от руки три буквы: «В. д’Э.», представлявшие собою не что иное, как Вашу подпись, которой Вы пользовались, только будучи молоденькой девушкой, в личных письмах и к которой Вы не прибегли ни разу за последние четырнадцать лет. Вероника д’Эржемон! Ошибка исключена. Две прописные буквы, а между ними – строчное «д» с апострофом. Более того, росчерк в подписи был сделан в виде перекладины буквы «Э», загнутой и проведенной под всеми тремя буквами – точно так же, как делали когда-то Вы.

Вы, сударыня, были столь ошеломлены этим удивительным совпадением, что решили прибегнуть к моей помощи. Она была обещана Вам заранее. И Вы заранее были уверены, что она окажется действенной.