Камелия

Камелия
Мирра Соковицкая

Роковая женщина – такие встречаются, одна на миллион. А что делать, если ты еще юнец и никто не одобрит такой любви?

История парня, который пронес светлое чувство к старшей женщине, через всю жизнь. Эта книга – откровение, искренний рассказ от первого лица. Майкл прошел через много испытаний, чтобы достичь своей цели. Любить Камелию – потрясающую, роскошную женщину, которую желали и ненавидели все жители маленького городка.

Мирра Соковицкая

Камелия

Я любил её, казалось, еще с прошлой жизни, бесконечно и неистово, словно это болезнь. Я не боролся с этим чувством, потому что не хотел. Даже не позволял такой мысли. Не любить ее? Это так бессмысленно и глупо. Я знал, что это мое безумие принесет боль, что это неправильно, не принято и ненормально. Я знал, что меня никто и никогда не воспримет серьезно, я буду шутом, мальчишкой, дураком, но отказываться от нее и всего этого светлого и лучшего в моей жизни я не собирался.

Её губы, плечи, глаза, её кожа. Сладковатый, неповторимый аромат пиона и ванили, который я узнаю из миллиона. Потрясающая женщина! Недооцененная. Сама женственность. Такими изображали богинь древние греки, такие женщины захватывают сердца миллионов, такие женщины встречаются раз в жизни! Я ее люблю. Пусть все знают об этом! Пусть неправильно, все обсуждают, пусть не понимают и не верят. Пусть не верят мне, в мои чувства. Я не перестану воспевать ее.

Хотя, я наверно соврал. Я пытался её отпустить. Не забыть, не отказаться. Отпустить. Я бы никогда не забыл эти блики солнца на её загорелых гладких плечах, блеск её карих глазах, присущую только ей надменность во взгляде, при этом, любящее и такое большое заботливо сердце. Сердце, которое так часто болело за семью, за сына, за свой город. Из-за обид и унижений, что подкидывала жизнь. И я люблю ее за силу воли, оптимизм и веру в себя. Она светлая. Ее душа не почернела от злобы и человеческой зависти.

Когда же все началось? Пожалуй, когда я впервые ее увидел. Мне было около пяти, я был совсем ребенком, но это не значит, что я не понимал. Она сидела в парке с книгой, а я застыл как истукан.

Да, я это помню. Была ранняя осень. Теплый нежный день. Она сидела на лавочке, и ветер аккуратно теребил ее каштановые, с легкой золотинкой, волосы. Она взглянула на мальчишку, который уже несколько минут пялился на нее, и улыбнулась. Да, она знала меня. Точнее, мою мать. А ведь раньше мы уже виделись, но я был слишком мал, чтобы понимать женскую красоту. А сейчас в пять лет я не мог оторваться от этой неземной картины. Я смотрел на ее идеальные ноги в черных колготках, которые стыдливо прикрывала юбка ниже колена. Её сочную грудь в белоснежной блузе. Её губы, словно нарисованные кистью художника, изогнутые. Карие, миндалевидные глаза. Томный взгляд блестящих глубоких глаз. Эталон красоты женского тела. Как такой шедевр могла сотворить природа? Подарить такую красоту этому далеко не всегда приветливому миру.

Она смотрела на меня без всякого интереса, а я таял под её взглядом и не мог сделать ни шагу. Ноги словно приросли к земле. Если бы я мог, я бы вот так, словно собачонка, с тех самых юных лет и всю жизнь ходил за ней по пятам. Я бы пошел за ней на край света, забыв о семье, что крайне важно для ребенка. Стал бы ее слугой и исполнял бы все ее указы. Но ведь так нельзя. Правда?

К ней подошел парень, поцеловал в щеку и преподнес мороженое. Она улыбнулась ему. Мое сердце заболело.

–Эй, мелкий! – Крикнул мне парень. – Что ты застыл? Беги, беги, давай по своим делам!

И я опозоренный, изгнанный, летел по парку, не оглядываясь, и ненавидел его всем своим детским трепетным сердцем. Казалось, весь мир рухнул.

Наш городок. Назовем его Лесоград. Состоит всего из пару десятков улиц, с достаточно давней историей. Это не стандартный городок, коих так много в нашей стране. Скорее маленький дивный край, очень запоминающийся своим сочетанием водных ресурсов и сочной зелени. Здесь много необычных улочек под наклоном. Такая себе маленькая Италия. Старые дома со своими воспоминаниями, небольшой рынок и все это окружено огромным лесом. Речка в пешей доступности. Озера в лесу. Здесь все как-то под рукой. Даже пешком в другой конец города можно добраться максимум за полчаса. А сколько у нас деревьев? Наверно для того чтобы очистить воздух в городе от производственных выхлопов фабрики. Эти правила четко бдились во времена СССР.

А выйти компанией на природу. Взяли корзинки с продуктами, пятнадцать минут и ты в столетнем лесу, около холодного озера, играешь в мяч со своими друзьями. Красота! Я жить не могу без своего любимого города. Скажите, что я видимо однолюб. Быть может. Не стану отрицать. А может, я хорошо воспитан и умею ценить истинную красоту, и дорожу тем, что есть у меня.

Достопримечательностей в нашем городе немного. Места военной славы. М-да, война потрепала наш городишко, который и городом-то стыдно назвать. Еще у нас есть несколько нелепых памятников и небольшая городская площадь около рынка. Вот как раз на ней и происходят все встречи, назначаются свидания, перемываются косточки, гуляют с детьми и прочее, и другое, и все сразу. Здесь можно встретить кого угодно. А если присесть на лавочку и посидеть полчасика, то мимо тебя прибежит, пройдет, проедет, наверно, каждый житель. Здесь все со всеми здороваются и знают семьи друг друга. Но не это самое главное место. А истинным центром и точкой отсчета является фабрика тканей. «Лотос» был построен по всем нормам экологической безопасности за городом. Но сам город по дороге, словно по канату, со временем подтянулся к фабрике, словно протянул руку, которая предлагает дружбу. Магазины, киоски и прочие заведения.

На этой фабрике работала большая часть наших жителей. И в нашем же городе есть специализирующийся лицей, который выпускает специалистов заточенных под работу на фабрике.

Кто любил этот завод по производству тканей, кто ненавидел, но здесь работали все. Кто совсем немного, а кто всю жизнь. Когда я был маленьким, мне казалось, что в мире нет других специальностей, кроме как механик, швея мотористка, завскладом.

Все разговоры были только.

"А вот в СТ 12, требуется новый технорук".

"А на складе номер 3, Сашка вернулась из столицы. И знаете, у нее теперь есть ребенок! Нагулялась, вернулась. Разведенка. Дороховы проявили великодушие – приняли мать одиночку обратно".

"А на производстве ТК 17. – Как я узнал позже, это сокращенные названия подразделений фабрики. – Такое происходило! Мужики принесли водку через КПП. Напились на работе, да проспали всю смену. А главный инженер такой молодец. Он-то их застукал, но не сдал. Крика было, матов! Они теперь у него на мушке».

"А вот главная гладильщица такая сволочь! Не так давно получила должность, а уже как царица ходит. Она всех своих девчонок тиранит. Зазналась. Им ни выйти нельзя, ни отпроситься. Даже обед под контролем".

"А вот швея Соломонова на инженера по безопасности заглядывается. Да как можно?!! Совести нет! А его жена, она в третьем цеху работает. И трое детей.

Так его жена – мудрая женщина, она взяла и подружилась с этой Соломоновой. Теперь они подружки хоть куда. А к мужу своему она Соломоновну не подпускает".

Все знали что происходит и у кого. Кто крутит роман, кто пошел в столовку, и кому больше котлет досталось, и кто сегодня пораньше отпросился, а главное, почему. Что скажешь, маленький рабочий городок. Здесь-то и поговорить больше не о чем, как чужие промахи разбирать. И их разбирали по косточкам.

Фабрика принадлежала семье Дороховых, и они же были персонажи поважнее мера и даже губернатора.

Гавриил Елистратович – глава семьи, мужчина в расцвете сил. Бывший военный и достаточно суровый дядька. Седовласый, подтянутый, высокий мужчина. Его супруга Алевтина Алексеевна – строгая женщина старых правил. Такая себе закаленная дама, которая строила не только свою семью – она имела власть почти над каждой семьей в городе. О её причудах ходили легенды, такой себе серый кардинал. Она была главой и семьи, и фабрики, и всего Лесограда. Со своей известной шалью на плечах, пухлыми щеками и недовольной гримасой, она решала, как кому поступить, кого наградить и с кем распрощаться. На работе естественно. Она вела бухгалтерию. Дома воспитывала дочь и неповторимого сына. Красивого, такого же высокого и широкоплечего как отец – Архипа. Темноволосый, с гордым подбородком и голубыми глазами, он был мечтой всех девушек нашего городка. Завидный жених и мать его берегла. Она бдила мальчику пуще чести дочери.

Да, можно сказать, у нас была монархия. В каждой семье кто-то, а то и все работали на фабрике. В Лесограде все зависит от семейства Дороховых. Они же часто участвовали и в жизни города, и в жизни простых жителей: свадьбы, похороны, юбилеи и праздники. Помогали в беде, немного, но поддерживали материально. Были в курсе всех значимых событий, устраивали городские праздники, но при этом всегда чувствовалось ужимистость, и каждый знал, кому нужно говорить "спасибо", и кто здесь хозяин. А поклоны семейство любило. Дороховых могли осуждать кого-то, любили наглядно наказывать в виде лишения премий или банально штрафовали, в общем, держали наш городок в кулаке.

Но все это только придавало нашему городку определенного колорита.

Забыл сказать самое главное. Моя мать тоже работала на фабрике, поэтому хотел я того или нет, но я был всегда в курсе всего, что там творилось. Она возвращалась домой и начиналась головомойка. А если приходили какие-то подружки, ох, можно было восстановить полную хронологию всех событий и несколько раз за вечер, такая себе картинка 3Д. А мой отец имел свои предубеждение по поводу Дороховых, не хотел прислуживать их семейству, потому что знал, что они достаточно гаденькие людишки, и не могут прикрыть свою жадность, низость и завистливость мелкими подачками.

Хотя, кому завидовать? Они были самым богатым семейством в округе. И папа предпочитал работать в других городах вахтовым методом, чтобы получать больше, чем они выделяют обычным жителям. Знаете, я поддерживаю его точку зрения. Терпеть не могу быть обязанным, при том, что отдаешь все силы работе. При этом прислуживать, дабы господа не прогневались. А они всегда будут чем-то недовольны, но снисходительны. А платить людям гроши. Я терпеть не мог этого серого кардинала, которая натянутыми улыбками и с сопереживанием выпытывала все о твоей жизни, а после использовала информацию против тебя. Обещал себе никогда не связываться с этим семейством, но у судьбы есть чувство юмора.

Казалось, прошла целая вечность, когда я снова увидел её. Не судите меня строго, я открываю вам свое сердце.

Чудесным весенним днем я гулял с мальчишками на улице, пока мать посещала магазины. Мне было почти 6.

Мы бросали кубики на расчерченной дороге и хохотали заливистым мальчишеским смехом. Так смеются только в детстве. Бесхитростно, от всего сердца. Нам было весело вместе, с кубиками, на голой брусчатке, без всех современных гаджетов. Как давно это было.

Когда я оторвался от нашей игры на холодном камне дороги, увидел, как мать здоровается с Камелией, которая сидит за столиком уличного кафе и читает книгу. Я не заметил её раньше.

Шок. Мама садится к ней. Они пьют чай и мило болтают. Я знаю, они не подружки, но достаточно хорошие знакомые.

Я бросаю своих друзей и как завороженный направляюсь к женщинам. Они улыбаются и хвастаются покупками, мама вскидывает руки, одобряя выбор Ками. Она в белом платье в мелкий горошек с необычным вырезом на пышной груди, таким дико сексуальным и скрытным. Это я стал понимать уже позже. А тогда я просто направлялся к ней. У меня была возможность побыть около этой самой красивой в мире девушки.

–Ой, это мой сын Майкл. – Представила меня мама. В детстве меня смущала эта отсылка к зарубежным мотивам. Меня просто зовут Миша Ховдинский.

–Майкл, поздоровайся с Ками. Но я просто подошел к ней вплотную и смотрел.

Знаете, лишь в тот момент я узнал имя своей любимой женщины. До этой секунды это имя жило отдельно от её тела. Я слышал рассказы о Ками от мамы, восхищении ее красотой от простых мужиков и парней, живущих в нашем городе. Но сама она была нечто сродни ангелу, являющемуся лишь мне в награду за хорошее поведение. Теперь же я узнал имя этого миража и он воплотился в человеческое тело.

Mама смотрела на меня не понимая.

–Он обычно не такой скромный. Смутился. Такое бывает крайне редко. Очень заводной паренек растет. А упертый, как тысячу баранов. Вот что меня действительно пугает – очень сильный характер, уже в этом возрасте. Что с ним делать?– Наигранно всплеснула руками, как делают бабки в старых фильмах. Ах, мама, ты еще та актриса. Я безумно и беззаветно люблю свою мать, но поверьте, своими выходками, желанием угодить всем и манипуляциями, она оставила мне кучу детских комплексов и психологических травм. Но это не ее вина.

Дети, рожденные в послевоенное время, выращенные, вечно занятыми, угрюмыми нашими бабушками и дедушками, чьи жизни покалечило то огромное горе, которое они пережили, которое украло их молодости, оставив лишь ПТСР. Война. Те дети были воспитаны в строгости и никто не собирался создавать для них комфортные психологические условия.

–Привет, Рыжик. – Камелия провела нежной рукой по моим огненным волосам. Да, ребенком я был призабавнейшим. Самым заметным в толпе таких же ребятишек. Представьте, да, я уже говорил раньше, в те времена дети еще гуляли бандами, почти без присмотра родителей. Тем более в нашем маленьком городке. Так вот, я был рыжий, с россыпью веснушек. Голубые глаза. И такой себе пухлощекий малыш.

–А ты планируешь детишек? Надо спешить, тебе уже немало лет. Вот у меня уже какой паренек! А ты со своей учебой. – Заметила мама.

–Да ладно, – отмахнулась любовь всей моей жизни, отрываясь от меня. Она снова взяла книгу в руки и улыбнулась маме. – Успеется. Ты же знаешь, как тяжело складывались наши с ним отношения. Его семья до сих пор считает, что жениться стоит только по договоренности семей их круга. Что ты хочешь малыш? – Обратилась она ко мне. Заметив, мой настойчивый взгляд. – На руки?

Я смущенно кивнул головой, и она протянула ко мне свои руки. Я шагнул к ней и она усалила меня к себе на колени.

–Что ты еще удумал? – Упрекнула меня мать. – Вон, какой взрослый и на руки просишься. Мы тут разговариваем. Иди-иди погуляй.