Волки Элм-Пойнта

– Что вам мешает?

– Дак мой папаша был из таких, только вот, в отличие от большинства, меру совсем не знал. Вот и страшно мне, – ответила Бекки, укладывая стаканчик и вставляя ключ зажигания. Взгляд её помрачнел, стоило тонким детским бровкам скреститься на переносице. – Вдруг начну, как он, и не смогу остановиться. А вы пьёте?

– Не могу. Из-за лекарств, – буркнул Виктор.

– О, вам ещё сложнее.

– Да я и рад бы выпить кружку пива. Но сейчас нам пора к Воне.

– Верно. Я уже связалась с ним. Он ждёт нас. Живёт со слепым отцом здесь неподалёку. В паре кварталов выше.

Плацтер на это только кивнул, попивая эспрессо и разглядывая проносившиеся дома, низко припавшие к земле. Их бледные стены из стружечных досок и медных крыш успокаивали куда сильнее, чем резкие очертания стволов и рытвин в лесной почве. Виктор не любил темноту, не любил мрак, будто страшился усмотреть в сумеречной пуще что-то действительно ужасающее, но на деле давно позабытое. Старательно позабытое.

– Он первый обнаружил тело мальчика? – спросил детектив.

– Да. Позвонил в участок в семь утра.

– Далеко этот Вона живёт от леса?

– Он же охотник.

Бекки произнесла последние слова с крайне смущённым видом. Виктор понял, что сказал глупость и потупился, разглядывая новёхонькие ботинки со шнуровкой и металлическими набойками на подошве. И как он не додумался одеться потеплее?

Когда служивые доехали до трейлерной площадки, то обнаружили у дома Воны собравшуюся толпу. Они что-то обсуждали, разгорячённо и пылко, будто собирали людей на бунт, но стоило здоровому федералу вылезти из машины, как сборище тут же стихло и поредело по бокам. Люди начали расходиться. Виктор бездумно принялся выискивать среди них брюзгливого администратора мотеля – без ведомой на то причины. Лори просто казался таким, кто обычно вечно встревает в неприятности вроде этой. К собственному удивлению, детектив реднека не сыскал. Зато впереди ватаги Плацтер узнал преподобного Саллеса с характерным кривым носом. Тот лишь исподлобья покосился на Виктора и исчез в толпе.

Бекки, выскочившая из машины, тотчас сыскала Вону среди собравшихся и бросилась к нему. Детектив последовал за ней.

– Вона! Что здесь происходит? – смутилась Коннелли.

– Здравствуй, Бекки.

Вона, егерь средних лет с посеребрёнными волосами, туго затянутыми в хвост, говорил вкрадчиво, спокойно. Сунув руки в прорезиненные у канта карманы, он смиренно кивнул лейтенанту, а затем и Виктору.

– Спрашивают про Джеки. – Вона мотнул головой в сторону грудящихся поодаль людей.

– Что спрашивают?

– Они разгневаны, им не терпится найти виновника.

– Да? – спросил Плацтер, выгнув бровь. Он бросил косой взгляд на пастыря. – И что же они с ним планируют сделать?

– Вона, это Виктор Плацтер. Он…

– Да, я знаю, – ответил охотник, протянув руку Виктору. – Рад встрече.

Плацтер крепко пожал тонкую кисть лесничего. Жилистые пальцы сразу почувствовали мозолистую, плотную кожу.

– Уж позаботьтесь, чтобы убийцу поймали! – донеслось из толпы. Обернувшись, Виктор отличил бородатого Саллеса, чья плотная фигура снова выплыла из сонма. Тучный старик отнюдь не предстал ожидаемо в сутане, отличимый от остальной толпы разве что выцветшей синей ветровкой и бейсболкой. Он выставил указательный палец. – Дитя убито, а убийца до сих пор шастает среди нас.

– Не говорите так, преподобный, – взмолилась Бекки, направляясь к толпе. Вона последовал за ней. – Вы ведь знаете, что мы делаем всё, что в наших силах.

– Да? А где шериф? – раздался другой голос. – Раздаёт интервью репортёрам?

– Вечно он покрывает этих обезьян! – крикнул Саллес, махнув рукой.

Пока все спорили, Виктор, переминаясь с ноги на ногу, отвёл взгляд в сторону, рассматривая старый покосившийся трейлер, в котором жил егерь. Обнесённый сеткой, с облезлыми стенами и генератором, что бесперебойно шумел, силясь заглушить возмущения собравшихся, ветхий фургончик неумело прикрывал собой возвышающийся позади лес. Тот креп в угрозе, прорастал торчащей хвоей будто прямиком из гладкой крыши. Задняя подвеска тяжелела на груде старых кирпичей, возле входной дверки разместилась ржавая бочка с накрытой поверху решёткой-гриль. Подле неё на литом пластмассовом стуле сидел старый индеец в потрёпанной бейсболке – ещё более древней, чем он сам.

Старик поначалу глядел куда-то в никуда, замирал, хмуря брови и вслушиваясь в разговоры, и Виктору вспомнилось, как Бекки упоминала, что отец Воны – слеп. С длинными седыми волосами – равно как и сын, – и орлиным носом, престарелый индеец в застиранной жилетке сжимал кулаки и вытягивал шею на гул голосов. Набрякшие веки его то изумлённо трепыхались, то сужались в неприкрытой ярости, пока старик случайно не повернул голову в сторону чужака. Он замер. Невидящие, замеревшие дотоле в одной точке зрачки вдруг скатились в сторону, рассекая глазницу, и уставились прямиком на пришлого агента. Плацтер остановился, как и сердце его притихло, когда старческое лицо поначалу прояснилось, а затем помрачнело, словно слепые глаза внезапно обрели зрение. Виктор сделал несколько шагов в сторону толпы, и взор незрячего послушно последовал за ним. Он мог поклясться, что слепой отец Воны видел в ту самую минуту, угрюмо рассматривал его. Плацтер, прочистив горло, покосился на толпу, а затем направился к старику. Тот упорно глядел на приближающегося незнакомца, заглядывал прямиком в глаза, пока тонкие губы, рассечённые морщинами, не раскрылись.

– Это волк, – объявил слепой индеец, глядя на Плацтера, спокойно, но до того громогласно, что все вокруг тут же замолкли. Голос старика стал подрагивать синкопой, нагнетал с каждым последующим предложением. – Джеки убил волк, что, как и его братья, явился с земель Джиибекана. С Долины мертвецов.

Первым выступил О'Каллахан. Фыркнув, он сбросил с себя руку Бекки и шагнул вперёд.

– Опять ты полоумничаешь, Маниту!

– Но это правда. Как и двадцать лет тому назад, волки, что умели оборачиваться людьми, принесли смерть в здешние края. Явились они с мёртвых земель, которые ваши предки когда-то нарекли Элм-Пойнтом.

– Волки, которые умели оборачиваться людьми?! Теперь ты так о них говоришь? – взбеленился Саллес. – Думай, о чём болтаешь, болван! Мальчишка мёртв, и это сделал кто-то из вас за то, что он и его родители стали членами церковного прихода.

– Не разговаривай так с моим отцом! – напустился Вона и толкнул пастыря в грудь.

Старик отшатнулся, и когда ряды людей выступили вперёд, вскинул руку. Облизнувшись, он поправил воротник куртки и свирепо поглядел на Бекки.

– Найдите убийцу мальчика. Приход готов помочь, чем сможет. Но прошу, найдите этого сукина сына скорее.

– Обещаю, Саллес, мы найдём его, – ответила Коннели.

Преподобный кивнул и двинулся прочь, сунув руки в карманы пуховки. За ним последовали остальные. По одному скудело сборище, вытягиваясь в одну линию вдоль тропы, пока вовсе не поредело и не исчезло. Виктор, глубоко ошеломлённый встречей со слепым Маниту, однако, не упустил из виду и ретивого нрава преподобного О'Каллахана. Примечательно было то, как лихо дебелый старик умел накалять мирян. Словно огниво – распалял маленькие угольки в пылающих сердцах. Бекки, очевидно, пристыженная настроем пастыря, которого она столь рьяно защищала, виновато покосилась на Плацтера. Её детское личико внезапно побледнело и осунулось. Глубоко посаженные глазки с печалью заблестели, будто от досады и неловкости Коннелли была готова вот-вот расплакаться. Но тотчас подбородок её сморщился, и резко выступила линия челюсти, когда лейтенант, глубоко вздохнув, сжала кулаки и взяла себя в руки.

– Обезьяны, значит, – заметил Виктор, достав из кармана пальто пачку "Мальборо".

– Он всегда такой, – с горечью отозвался Вона.

Плацтер шагнул навстречу к егерю и протянул ему сигарету, которую тот охотно принял. Затем Виктор покосился на старика, но тот немигающим взором рассматривал лесной кряж.

– Ему плевать на Медвежонка-Джеки, – буркнул Вона и прильнул к огоньку зажигалки. – Это просто очередной способ поставить нас на место.

– Не говори так, Вона! – вспыхнула Бекки. – Преподобный, конечно, бывает резок в выражениях и ни с кем не церемонится, но ты бы видел, как он горюет.

– Я уже видел, – отмахнулся лесничий.

– Мальчика вы первым обнаружили? – спросил Плацтер, затянувшись.

Лицо Воны тут же сделалось мрачным и безжизненным, морщины избороздили лоб, и мучением на лице пролегла печать скорби. Он тут же потушил сигарету о снег.

– Да. Утром обнаружил.

– Расскажите, как в таком большом массиве вы наткнулись на него?