Волки Элм-Пойнта

Вдруг среди гостей мелькнуло лицо, худощавое, смуглое, с враждебными и глубоко посаженными глазами, и следом среди вереницы толпившихся соседей выросла сухопарая фигура с покатыми плечами. Стоило Виктору завидеть его, как сердце с болью замерло, и необъяснимый страх разом сковал тело.

Раздался стук в дверь, и Плацтер с хриплым стоном вскочил. Он различил за дверью голос Бекки и, проведя ладонями по лицу, поглядел на наручные часы, а затем начал одеваться. Это был кошмар. Только и всего.

– Мистер Плацтер! – Коннелли вновь постучала в дверь. – Мистер Плацтер!

Виктор поспешил к выходу и открыл дверь, завидев низкорослую фигуру служивой. Однако Бекки и не думала выпускать его из номера, перегородив проход. В руках она держала зимние ботинки, которые тут же протянула федеральному агенту.

– Ну уж нет, так я вас не выпущу, – усмехнулась Бекки. – Обуйтесь.

– Спасибо. А верхней одежды случаем не нашлось?

– Увы. Ноги у вас не такие огромные, как казалось поначалу. А вот одёжки ваших размеров в магазине не нашлось. Разве что вещи Ииски. Он, пожалуй, единственный в городе, кто будет всё ещё крупнее вас. Но Ииска вряд ли вам даст поносить своё.

Виктор на это только хмыкнул и, последовав за лейтенантом на улицу, уселся в автомобиль. Закинув таблетки в рот, он пустым взглядом уставился в окно, рассчитывая, что Бекки не будет докучать ему болтовнёй. И это сработало. Живая и задорная Коннелли взобралась внутрь и уже было раскрыла рот, как тут же притихла и завела ключ зажигания.

– Вам лучше поспать.

Плацтер сперва ничего не ответил и уже сомкнул веки, но затем из груди его раздался долгий выдох. Он поднял голову. Некогда было спать.

– Где криминалисты?

– И они, и шериф на месте происшествия. Мы уже провели судебно-оперативную съёмку. Фотографию и схему расположения Медвежонка-Джеки, то есть тела, мы вам выслали. Если не ошибаюсь, то электронный вариант протокола осмотра места преступления тоже.

– Я получил его по факсу, всё верно. Удивительно, что тело унесли от города почти на десять миль. С какой целью?

– Будто убийцы хотели скрыть само убийство, – задумчиво произнесла Бекки.

– Тогда они бы спрятали тело, а не развешивали его на ветви. Вторую руку так и не нашли?

– Нет. Пока нет.

– Что ещё полиция выяснила? Как мальчик оказался так далеко от города? – спросил Виктор, выудив из сумки папку с делом и раскрывая её на коленях.

– Его выкрали, прямо из дома. Это так ужасно. Теперь никто не чувствует себя в безопасности.

– А родители что?

– Это было глубокой ночью. Уложили его, а наутро не нашли.

– И кто обнаружил тело мальчика?

– Лесничий. Он тоже сейчас там. Говорил, что заполнял протокол о температурных перепадах, чтобы отправить смотрителям национального парка. Знаете, как бывает ведь. Зимой нужно особенно следить за природой, попытаться предугадать, будут ли грядущей весной паводки…

– Да, отлично, – бесцеремонно перебил лейтенанта Виктор. – Значит, вы говорите, что приезжих не было? Вообще никого?

– Нет.

– Даже проездом? Те, которые не останавливались вовсе? – недоверчиво спросил Плацтер, покосившись на помощницу.

– Они должны были бы пройти регистрацию в Кеноре, как и вы. Получить разрешение на пересечение охраняемых территорий. Но мы запросили списки. Оттуда в Лоррод, кроме вас, никто не выезжал всю зиму.

– Значит, здешний, – протянул Плацтер и вновь посмотрел в окно.

Очертания города тлели в боковом зеркале. Крыши домов сравнялись с горизонтом, и вот уже по бокам от автомобиля вновь выросла колоннада непроходимой лесной чащобы. Сосновые стволы кренились в сторону при быстрой езде, сплетались ветвями. Их оттенки, иссиня-лиловые и зелёные, мазками налегали друг друга. Виктор поймал себя на мысли что днём, в ясную погоду, когда солнце высоко светило над горизонтом, лес уже не казался ему таким пугающим и тревожным. Это была обычная пуща. Не более.

– Вы приняли моё заявление о привлечении понятых?

– Да. Их уже доставил шериф. Они ждут нас, – сухо ответила Бекки и бросила на агента недовольный взгляд через зеркало заднего вида. – Могу я узнать, почему вы так решили? Никогда раньше не сталкивалась с подобной практикой.

Плацтер, до того изучавший дело, ответил не сразу. Он неуверенно закусил губу, но тем не менее стойко выдержал недовольный взор лейтенанта.

– Я могу быть с вами откровенен, Бекки? – спросил он.

– Конечно.

– У вас в городе случаются стычки между жителями резервации и остальными переселенцами? – Виктор взглянул на Коннелли и тут же поспешно добавил: – Только будьте со мной честны. Это нужно для Джеки.

– Я такого не замечала, – тихо ответила она. – Стычек вообще нет. Просто иногда случаются небольшие разногласия.

– А вот в запросе у меня имелись другие сведения.

– Вы думаете, что тут все друг друга на вилы насаживают? – обиженно спросила Бекки. – Тогда я вас разочарую. Никто никого не достаёт. И нет, прошу меня простить за дерзость, но я точно исключаю убийство на расовой ненависти.

– Это почему?

– Вся семья Джеки входит в приход нашей церкви. Они посещают её почти каждое воскресенье.

– И ваш преподобный, – протянул Виктор, запнувшись, – как вы сказали? О'Каллахан, да? Он их принимает у себя?

– Конечно, – ответила Коннелли. На сузившихся глазах ощутимо легла печать осуждения. – Да, он ирландец, от него всегда несёт душком, и случается, как он цапается с Ииской, оттого и, бывает, может резко высказываться о нём. Но он не расист. Поверьте мне.

Плацтер ничего не ответил, и остальной путь офицеры проделали молча.

Патрульная машина уже поджидала их на обочине в девяти милях от города. Ещё восемь сотен ярдов пришлось пройти от дороги на северо-запад, чтобы добраться до места преступления. Пока Бекки весь путь переговаривалась по рации с шерифом, Виктор, слушая утробный голос на линии, растягивающий гласные и проглатывающий последние слоги, мысленно благодарил Господа за то, что Коннелли принесла ему ботинки. Пересекая чащу, он то и дело спотыкался о кочки, огибал валуны и застревал стопами в подспудных силках из веток. Путь оказался не из лёгких.

Недвижно вокруг раскинулась зима. Белесый снег намертво закрепил землю, уплотнил время в чаще, делая лесную обитель маревом, рассечённым кривыми стволами сосен. Тонкие и толстые, скрюченные и гунявые у оснований – они лабиринтом простирались по всему лесу, ржавыми шпигорями врастали в почву и накрывали куполом раскидистых ветвей путников. Бурыми рытвинами была исполосована благодатная для хищников земля. Вдали послышалось истошное завывание лося, и следователи ускорили шаг. Проворная и худощавая Бекки ловко лавировала меж сосен, перескакивала растекающиеся раструбом ручьи и манила пришлого агента. А вот Плацтер выдохся уже на половине пути. Пересекать чащобу оказалось ещё сложнее, чем взбираться по крутому холму вверх. Но вот он уловил едва ощутимый сладковатый трупный запах, и былая тревога отступила перед новой, ещё более грозной.

Сперва меж стволов смертью выглянуло кровавое пятно, но тут же исчезло. Следом появилось вновь – другое. Плацтер и Коннелли в ужасе задирали головы, осматривая верхушки стволов, ветви которых выбивались из общего умиротворяющего кряжа переплетений белоснежного и чёрного неестественно алым, местами тёмно-красным. Кора деревьев рдела от крови, и вскоре, когда до Виктора донеслись мужские голоса, на одной из пихт выглянул узелок из розовых лент кишок.

Из-за деревьев выплыла фигура престарелого шерифа. Джереми Менхейм, одетый в горчичного цвета куртку и такого же цвета рубашку, плотно облегающую заметно выпирающее брюшко, сразу же бесцеремонно выбил себе место в памяти агента густыми усищами и кудрями, выбивающимися из-под полей стетсона. Он угрюмо разглядывал окроплённую кровью землю, по-хозяйски сцепив руки на поясе. Рядом с ним кружил в халате эксперт, а также двое понятых: мужчина и женщина. Дальновидно были отобраны они, чтобы один оказался из переселенцев, а вторая – жительница резервации. Но все человеческие фигуры сразу обмельчали, силуэты их померкли, стоило Виктору, разинув рот, поднять кверху взгляд. Прямо над макушкой тянулись от ствола к стволу сеть растянутых мышечных волокон и кишок. Где-то они туже плелись вокруг ветвей, словно мерёжа, а затем тотчас разрастались и на другие сучья. На одних таких застрял сгусток плоти, и Плацтер признал в его очертаниях то ли печень, то ли желудок. Он понял: на фотографиях ужасающая картинка застыла, походила только на паутину из кровавых жил. Но тут всё казалось неправильно живым. Отвернувшись, он облокотился о дерево, пытаясь справиться с давящим чувством подступающей тошноты.

– Вы, там! – выдал шериф, шагнув в их сторону.

Лицо Бекки побелело, она с особым усердием разглядывала носки своих ботинок. А когда лейтенант не сразу ответила, то Плацтер понял, что её тоже начало тошнить.

– Это Виктор Плацтер, он из…

– Да, я знаю, – брякнул Джереми, исподлобья разглядывая столичного агента. – Очень жаль, что мы познакомились при подобных обстоятельствах. Но всё равно рад встрече.