Слуги этого мира

Помона положила руку поверх глаз. И впервые за последние несколько дней мгновенно уснула.

26

– Помона?

Женщина распахнула глаза, словно лежала без сна уже несколько часов. Она села на кровати, наспех протерла веки и за пеленой резвящихся мушек увидела на пороге своей комнаты Ти-Цэ. Корочка его шрама грубо посверкивала в свете почти растаявшей свечи, которую Помона не потушила перед сном.

За три показавшихся вечностью дня Помона успела поотвыкнуть от Ти-Цэ. Она не сразу разглядела за привычной мрачной серьезностью усталость в его чуть дрожащих глазах. Этой ночью он наверняка не спал. А может, и прошлой тоже.

– Нам надо идти, – сказал Страж. Его тон начисто отрезал любое желание вновь уронить голову на подушки.

Помона соскочила с постели. Она предприняла весьма жалкую попытку пригладить волосы и сдернула с тумбы сотканную для нее мантию того же цвета зрелой вишни, что и рабочая форма Стражей. Пока одевалась, мельком выглядывала в окно: еще горели звезды, а небо стало светлее ночного всего на полтона.

Ти-Цэ молча ждал. Помона спрятала рисунок Иды в складки мантии, туда же переложила наброски орнаментов для собственных изделий. Ткань была на ощупь приятная, но повисла на плечах тяжелым грузом: вещице не были страшны ни ветра, ни дожди.

Наконец она кивнула Ти-Цэ. Помона встала рядом с ним, с мужчиной, который возвышался над ней почти на треть. Он безмолвно повел подбородком и развернулся. Помона взяла его за руку: в такой темноте разумнее было довериться ему.

Он помог ей спуститься с дерева, и Помона впервые за долгое время встала на пол – месиво из земли, корней и камней. Здесь же она нашла оставленную почти четыре недели назад обувь. Помона так привыкла ходить босиком, что шагнула в ботинки с неловкостью ребенка.

У корней их дожидался мешок ростом чуть не с Помону. Он грузно привалился к стволу дерева, будто прошел неблизкий путь, чтобы оказаться здесь. Ти-Цэ спрыгнул с каната вслед за женщиной, подцепил обматывающие горловину мешка веревки одной рукой и закинул ношу на правое плечо.

– Сколько нам ехать? – спросила Помона.

– Десять дней, – сказал Ти-Цэ. – Но с вами остановки придется делать часто. Я бы рассчитывал на четырнадцать.

Помона охнула:

– Две недели? Это слишком долго!

– Нам некуда спешить, – сказал Ти-Цэ.

– Некуда, но все-таки поспешить можно?

Ти-Цэ нехотя кивнул. Он был не в силах ей лгать.

– Тогда мы поторопимся, – распорядилась Помона. – Какой бы ни была поездка, я выдержу. Мы будем делать столько привалов, сколько потребуется, и не больше. Не относись ко мне, как к беспомощной…

– Не было и в мыслях, – рявкнул Ти-Цэ.

Помона захлопнула рот и осторожно скосилась на него. Даже в маске его лицо было напряженным, как сведенная судорогой мышца.

– Ну так, – повторила она неуклюже, совсем как чадо, прощупывающее почву: настолько ли зол родитель, как кажется, – сколько в таком случае займет дорога? Если делать остановки только в случае крайней необходимости?

– Дней восемь, – почти прошипел Ти-Цэ.

Йакит толкнул тяжелые двери, и они вышли на крыльцо Серого замка. Помона вслед за мужчиной спустилась, нащупывая носками каждую ступень, и вскинула голову к небу. Воздух был здесь иным, нежели на смотровой площадке, докуда не дотягивались запахи трав и цветущего урожая.

– Не отставайте, – бросил Ти-Цэ через плечо.

Помона нагнала проводника.

– И лучше бы вам надеть капюшон.

Помона огляделась, но не увидела ни одной пары глаз, которая бы их обнаружила.

– Так ведь никого нет?

– Никого. Но все еще веет ночным холодом.

Помона подчинилась. Только когда на голову легла плотная ткань, она почувствовала, как покалывает мочки ушей.

Они поравнялись с первыми домами поселения и встретили на посту одного из них Стража. Он обменялся с Ти-Цэ краткими кивками и поклонился Помоне. Она ответила неповоротливым реверансом.

– Счастливого пути, – сказал Страж. – Проведите время с толком. И Ти-Цэ, передай сердечный привет моей супруге.

– Еще один. Я вам что, любовный почтальон? Боюсь, на пение всех серенад уйдет непозволительно много времени.

Страж на посту только усмехнулся недружелюбному товарищу. Ти-Цэ потоптался на месте и поправил мешок, который, на взгляд Помоны, и раньше хорошо лежал у него не плече.

– Я… передам, если буду проходить мимо твоего древа.

– Спасибо. Удачи, Ти-Цэ.

Он кивнул и поторопил Помону за собой.

– На чем мы поедем? – спросила та, когда они отошли достаточно далеко от первого встречного йакита.

– Используем тот же живой транспорт, что и все наши, когда возвращаются домой. Вам будет непривычно, – предупредил Ти-Цэ, – но мы не можем передвигаться на телеге. Иначе путь только в одну сторону займет около месяца.

– Ого! – Она тут же закрыла рот ладонью, устыдившись громкости собственного голоса. – Ого. И что это за быстрый скот такой?

– Иритт, – ответил он. Ти-Цэ покачал головой в ответ на ее недоумение. Они между делом обменялись кивками и реверансами еще с тремя йакитами. – Бесполезно сейчас вдаваться в подробности. Не думаю, что сумею подобрать понятные вам ассоциации для описания…

– Вот это да! Извини, – она снова сбавила тон под его укоризненным взглядом. Помона неуклюже раздавала поклоны на ходу: Ти-Цэ шел быстро, так что Помона почти бежала мимо все новых и новых служебных постов, чтобы поспеть. – Но где вы их держите? Стадо, наверное, большое? Я никогда не видела в поселении…

– Увидите. Они не ведут открытый образ жизни. За пределами Пэчра мы отлучим одного от табуна.

Помона больше не задавала вопросов: пустые ответы Ти-Цэ в любом случае ничего ей не проясняли. Она сжала рисунок Иды под мантией и окинула взглядом соседние дома. Еще месяц назад Помона не видела ничего, кроме них, и не могла даже представить, как круто сменит направление ее размеренная жизнь. И вот она уже идет в компании Стража по родным улочкам, как по чужому ей миру.

Но вдруг ее скользящий взгляд споткнулся о нечто, что заставило Помону резко остановиться: крупная доска, исписанная мелками и хлипко прибитая к забору. Буквы на ней были большими, разноцветными, но Помона все равно подошла ближе, прежде чем прочесть:

Счастливого пути, Помона!

Ее сердце пропустило удар. Она перечитала написанное несколько раз, перед тем как ее взгляд метнулся выше, на двор, который они с Ти-Цэ прошли две минуты назад. Послания были и там, прямо на заборе. Не один дождь пройдет, прежде чем смоются густо обведенные буквы. «Запомни все, что увидишь», – гласила та надпись.

Помона медленно поворачивалась вокруг своей оси. Ее губы беспрерывно складывались по образу и подобию новых и новых посланий. И чем ближе становился рассвет, тем больше ей удавалось их увидеть. У каждого дома стояли исписанные доски, кто-то вместо них использовал колеса от телег или целое крыльцо, а кто-то (надо думать, дети) исписал и изрисовал семейный сарай, от земли и до покатой крыши.

Прощаний и пожеланий хорошей дороги было так много, что, если бы Помона встретила утро на смотровой площадке, то подумала бы, что Пэчр затянуло кудрявящейся разноцветной гирляндой.