Змееносец

– Ты здесь живёшь? – спросил подошедший к забору?сетке Крейг, продолжая улыбаться.

Она закивала.

– Одна? – продолжил он, разглядывая её с удивлённым видом.

Вот глупый!

– Нет, я у бабушки в гостях, – пояснила она, разглядывая в свою очередь его. Вблизи он казался ещё лучше, чем в рекламе по детскому мультипликационному каналу. Стоявший рядом человек с жабьим лицом молча рассматривал её, не говоря ни слова. – Ты… – она на секунду запнулась. – Вы ведь Крейг?

– Кто?о?о? – протянул он изумлённо.

– Крейг. Кукла такая. Он на Дженни из «Фантасмагории» женат.

Подошедший мужчина со свёрнутым набок носом откровенно засмеялся. Она недовольно покосилась на него. Будь они одни, она бы держалась от такого страшилы подальше, но с Крейгом было не страшно.

– Нет, я Рамиль. Имя такое.

Она растерялась. Рамиль?

– Ты давно в гостях у бабушки, девочка? – негромко спросил «Человек?лягух». – Здесь же холодно, наверное, ночевать.

– У нас печка есть, – сообщила она, начиная уже пятиться. Крейг оказался не Крейгом, а внимание двух других мужчин, разглядывающих её, ей совсем не нравилось.

– Подожди, не уходи, – попросил лже?Крейг после краткого обмена взглядами с широкоротым. Но она лишь быстрее начала отступать назад, хотя в сваливающихся валенках это было не так?то просто.

– Викуся! – раздался с крыльца спасительный крик бабушки.

– Я здесь, ба! – с облегчением пропищала она.

– Куда тебя понесло!

Бабушка, хромая, спешила к ней. Седые волосы на непокрытой голове растрепались, на лице было выражение испуга. Полы незастёгнутого пальто, накинутого на плечи, хлопали по ногам. Глаза её беспокойно забегали по фигурам троих мужчин, стоявших по ту сторону ворот.

– Здравствуйте! – обратился к ней «Лягух». – Мы из милиции, подполковник Хозин, – неторопливым, привычным движением он достал из нагрудного кармана небольшую красную книжечку, раскрыл и показал бабушке. Мелькнула фотография.

– Сейчас же полиция вроде, – подозрительно сказала бабушка, обняв внучку за плечи и прижав к себе.

– Я так по привычке называю. Это мои коллеги, – короткий кивок в сторону. – Вы с начала года здесь постоянно живёте?

– Нет, – быстро ответила бабушка, беспокойно дыша, – приезжаем на пару дней и снова уезжаем.

Услышав враньё от бабушки, часто наставлявшей её в том, что всегда надо быть правдивой, Вика растерялась. Приоткрыв было рот, чтобы поправить, она промолчала. Как ни мала была, она поняла, что бабушка наверняка солгала не просто так.

– За последний месяц вы ничего странного здесь не видели?

Бабушка отрицательно покачала головой и потянула её к крыльцу.

– Может, подозрительные люди какие? – вступил в разговор Ра?Ра, как его там.

– Никого не видела, – ответила уже отворачиваясь бабушка и потащила её за руку к крыльцу.

Пока они шли к входной двери, она что?то ворчала себе под нос. Прислушавшись к её бормотанью, Вика различила что?то вроде: «Свяжешься – не развяжешься».

Обернувшись, перед тем как зайти в дом, Вика увидела, как мужчина с лицом, похожим на лягушачью морду, продолжает смотреть ей вслед. Выражение на его лице казалось печальным.

10.

Девочка могла что?то видеть.

Бабка, безусловно, просто испугалась. Или на самом деле ничего не знает. А вот девочка…

На табличке на краю дома была цифра девять, улица Ольховая. Дом девять по улице Ольховой. Надо пробить, кому принадлежит этот дом. Скорее всего, старухе. Потом установить родственников и пообщаться с отцом и матерью девочки. Сначала по лёгкому варианту – так и так, надо выяснить, не видела ли чего. Если пойдут в отказ – придётся жёстче. С привлечением местных «фейсов». Мать, понятное дело, не захочет, чтобы девочку опрашивали, даже если разговор будет вести детский психолог-женщина. Надо поговорить с отцом. Если адекватный – сам воздействует на мать.

Малыгин на задачу пробить владельцев дома даже не задал ни одного вопроса. Просто кивнул и внёс информацию в записную книжку на телефоне.

Не забыть бы завтра прямо с утра у него спросить про результаты. Записать всё нужно тоже, да даже не хочется шевелиться. Сегодня весь день после утренней езды передопрашивал всех по трём делам до девяти вечера, устал как собака. Со всего Новомагнинска людей свозили, одного даже из города?спутника километрах в сорока привезли. Никто даже особо не возмущался, что второй раз пришлось пожаловать на допрос. Не было ритуальных вскрикиваний: «Сколько времени прошло!», «Я уже ничего не помню!», «А почему сейчас?!!!». Только ничего нового узнать не удалось. Много дополнительных деталей, но ничего существенного. А мысль о девочке не оставляет. Как заноза в голове – надо доработать.

Она может просто ничего не сказать. Может, ей и нечего сказать. Но занозу надо вытащить.

И ещё что?то. Какая?то деталь, которую я упустил. Не зацепить мысль. Носится в воздухе какая?то общая схожесть между убитыми, что?то общее. Есть связь, есть. Чувствую это.

Девочка. Девочка и Лара. Две занозы, одна новая, под кожей всего два дня, вторая старая – уже четверть века. Может, позвонить? Есть же телефон. Набирай и звони. И что услышишь? С ума сошёл, Хозин, я давно уже забыла про тебя, живу в своей Костроме в своё удовольствие. Она состарилась, конечно. Наверное, в морщинах вся. А я? Я ведь тоже состарился.

Всё из?за ребёнка. Наверное, лучше тогда ему было вовсе не рождаться. Жили бы и сейчас вместе.

Да так ли это? Может, разбежались бы уже на следующий год. На год позже. Или на пять лет. Не суть. Главное – не в ребёнке дело.

Вроде намаялся, а не уснуть. Перевозбуждение. Полночь, судя по краю часов. Свет этот неоновый ещё. Как не задёргивай шторы, всё равно в окно номера проникает. Неудачно гостиницу построили – как раз напротив автозаправки. Машины постоянно шумят. Или наоборот, автозаправку очень удачно построили прямо напротив гостиницы. Постоянный поток клиентов. Бизнес есть бизнес, ничего личного, дорогие гости города.

Ах ты, чёрт, забыл. Надо стельки из ботинок вынуть, положить на батарею, просушить. Ботинки хоть и надёжные, финские, но без голенища, ненавижу, когда брюки на них топорщатся. На улице первое марта, первый день весны, а жижа вполне московская, хотя и Сибирь. Не хватало только насморк поймать. Трудно добиться, чтобы к тебе относились серьёзно, если постоянно хлюпаешь носом.

Значит, почти все, кого допрашивали раньше, передопрошены. Осмотр мест обнаружения трупов тоже никаких зацепок не дал. За исключением девочки. Но получить от неё показания – это пока проходит по категории «маловероятно». На вид ей лет шесть–семь. В таком возрасте дети часто путают воображаемое с действительностью, сны с реальностью. Поработаем, конечно, но никаких гарантий.

Надо двигаться дальше. Наведаться туда, где раньше трудились жертвы. Может, коллеги что?то смогут сообщить. У Федотенко коллег, похоже, не было, но были те, у кого он арендовал площадь под своё ателье, и, возможно, постоянные клиенты. Жена у него, точнее вдова, упомянутая Кристиной Риточка та ещё истеричка. Любит на публику играть – бедная и несчастная. Когда потребовалось назвать привычки мужа, ничего толком сказать не могла. «Такой хороший, такой хороший…» Мёртвые все такие. А когда попросили описать распорядок дня «хорошего» – только глазами захлопала. Во что обычно обувался – не вспомнила. Каждый день его ботинки в прихожей видела – и ничего в памяти не отложилось. Полный ноль. Покойный, видать, позарился на её двадцать лет, впрочем, может, у дамочки и иные достоинства есть. Умения, которые экс?сиделец по паскудной статье оценил в полной мере.

Орудие преступления. Предполагается по умолчанию, что оно везде было одно и то же, от этого и пошла версия о серии. В первом случае, с дирижёром, однако, предположили первоначально случайное падение на какой?то металлический прут. Федотенко и Емельянова ни на какой прут упасть не могли – не было там, где их обнаружили, ничего подобного. Рамиль выдвинул версию, что использовали стилет. Длинный узкий кинжал наподобие заточки. Но такую вещь просто так не сделаешь, нужен определённый навык. Самоделка не исключена, даже очень вероятна, из той же арматурины подходящей толщины. Значит, есть ещё возможная цепочка – по происхождению оружия. Если действительно кинжал с прямоугольными краями лезвия – его нужно было выковать. Это действие сугубо специфическое, город хоть и металлургический, частных кузнецов сейчас не так много – загибающаяся профессия. Этот след отработать легко. Второй вариант – самоделка. Это уже намного сложнее. Что надо сделать: отправить ребят Малыгина по всем хозяйственным магазинам, где продаются такие пруты, опросить продавцов: не было ли несколько месяцев назад такого случая, когда кто?то покупал ОДИН прут – вдруг вспомнят. И пошариться по частному сектору, поспрашивать людей – не слыхали ли до Нового года, чтобы долго чего?то обтачивали на точильном станке. Чтобы из арматуры сделать заточку, точить надо – ой?ой?ой. Брусок сотрёшь. А визг металла будет километров за пять слышно. Маловероятно, что выгорит, но надо попробовать. Иногда успех – это просто количество повторений. В каждом деле – как говорил незабвенный Жеглов – есть кто?то, кто что?то видел; кто?то, кто что?то знает.

Сходство в ранах, нанесённых непонятным оружием, заметил патологоанатом местной больницы. Насмотрелся, видать, за время работы. Наблюдательный человек. Надо будет побеседовать с ним. Может быть, он заметил и что?то ещё.

Когда же я засну? Уже почти час, а всё никак.

Жена сегодня писала в Телеграме, что всё в порядке. Приучил за годы к краткости. Как поженились – письма СМС?ками строчила. Тогда ещё оплата была за каждое сообщение. Влетало в копеечку. Не отвечал – обижалась. А сейчас – десять слов, и всё. Хорошо это или плохо? Плохо, конечно. Но разве я не сам этого хотел?

Интересно, как там без меня дочки? Старшей я уже почти не нужен, а вот с младшей я бы сейчас… А что сейчас? Гулять – сезон не тот, на лыжах я ходить не любитель, как и на коньках кататься. В Третьяковку бы с ней сходить. И ей польза, да и я давно там не был. Как приеду в Москву, надо бы…

Нет, так не уснуть. Остаётся только таблетки принять. Как же вставать не хочется.

Где они у меня? Вот, снотворное и нитроглицерин. Запаковали?то как: крышку не отвернёшь. Ножом, что ли, поддеть?