Михасс

Ёжик дико устал. Его дикция оставляла желать лучшего, но говорить было нечего, да и некому. Место было дикое… Было и прошло… Куда-то в бок…

Квартира Дикого Кролика не запиралась. Ёжик открыл дверь и шагнул внутрь.

Кролика дома не было. Дик сел в ободранное кресло и поднял с пола какой-то журнал. Не успел он его открыть, как раздались аплодисменты. Дверь снова распахнулась, и в комнату влетел Дуглас.

– Десять тысяч лье, и все под водой! – радостно воскликнул он.

Вспыхнуло десять тысяч свечей, стало светло и страшно. Ёжик отложил в сторону журнал и рассеянно посмотрел на толстый том Диккенса, уже третий год пылившийся на подоконнике.

– Слушай, а что, дети действительно просыпаются по-настоящему? – спросил Кролик.

– Конечно же, нет, – мотнул головой ёж. – Когда взрослые (а почти все взрослые беспробудно спят) будят детей, то они просто перетаскивают их в свой сон. Ведь взрослые не могут допустить, чтобы дети оставались без присмотра.

– Мудрёно всё это, – кролик почесал задней лапой за ухом и широко зевнул. – А что это за история про принцесс?

– Ну, слушай, – сказал Дик и посмотрел в окно.

На улице шёл снег. На площадях возле ёлок толкались и щипались маленькие сумасшедшие. Раздавались аплодисменты, подарки, взрывы, выстрелы в упор и, конечно же, звуки Государственного Гимна. Всё проходило неспешно. Всё проходило…

Экий дикий хоровод вокруг ёлки. Весёлый замкнутый круг.

Уважаемые пассажиры, покидая вагон нашего поезда, не забывайте, что вы нищи.

Дикий Кролик открыл глаза, в голове шумело.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая…

– Чёрт, где же дверь!

– СЗАДИ!!! – раздался неизвестно откуда чей-то громкий голос.

Дуглас и Дик выскочили в переулок. Двери захлопнулись. Где-то рядом звучал “Living Blues”. В Скатертном переулке стоял дикий холод. Снег шуршал, как падающие листья. Мысли водителя развевало по ветру. Среди извилин мелькали девичьи хвосты. Его настроение было ненормальным.

– А кто сказал “сзади”? – протирая лапками глаза, спросил ёжик.

Кролик пожал плечами – А чёрт его знает.

– Не чертыхайся! – сверкнул глазами Дик. – Не то он ещё что-нибудь такое скажет, что не…

* * *

Дикий Ёжик открыл глаза и, не успев толком проснуться, встал со своего дивана. В камине догорали последние угли, за окном выла метель. Часы на каминной полке показывали: 1 час 22 минуты. Дикий Кролик опять опаздывал. Обещал быть в полночь, да видно, опять гоняет палкой бесстыжих посторонних или заснул где-нибудь у Маленькой Музыкальной Школы. Ёжик зевнул, потянулся и открыл пачку сигарет “Голуаз”, уже восьмую с захода солнца.

* * *

– Ты про чёрта, что ли? Что он может сказать, чего мы не знаем? Тоже мне ума лопата, – фыркнул кролик и, обернувшись, остановился, как вкопанный. Ёжика рядом не было. Как сквозь землю провалился. Дуглас озадаченно почесал затылок. Город остался далеко позади, впереди чернел лес.

– Ладно, тогда я один без него зайду к нему в гости. Вдруг он почему-то дома… Уж полночь близится, а посторонних нет. Какая пурга, однако.

Ветер задувал колючие снежинки прямо ему в уши.

ТЫСЯЧА И ОДИН ВЕЧЕР

…Маленькая Муся, до этого спокойно сидевшая у меня на плечах, тревожно зашевелилась. Она взяла меня за уши и спросила шёпотом:

– Почему так тихо вокруг?

– Сегодня воскресенье, – ответил я.

Переулок был почти пуст. Муся хитро улыбнулась.

– Воскресение Бога?

– Какая опасная девочка, – пронеслось у меня в голове. Впрочем, все девочки очень и очень опасны.

Высоко в небе что-то мелькнуло…

Авсоний Децим Магн

“Дневники, письма, воспоминания” т. XXVII. Стр.122.

* * *

“ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДХАРМ ПУСТЫ”. Нацарапал ёжик на замёрзшем стекле. За окном кружились снежинки.

– Какая пурга, – вздохнул Дик.

После премьеры

Раздались аплодисменты. Милада шепнула: “Представь актёров”. И исчезла. Я растерялся. Некоторых я не знал даже по именам. В голове почему-то вертелись ноты, но вслух я их не произносил. Собрав всю волю в кулак, я поднял его высоко над головой и стал представлять.

– Саша!

(В голове, как эхо, – до.)

Сигурд открыл глаза, пошевелил пластмассовым мечом, улыбнулся и исчез.

– Ира! (ре)

Брунхильд открыла глаза, легко выпрыгнула на сцену, гибко присела в реверансе и исчезла.

– Маша! (ми)

Хрупкая, но коварная Гудрун открыла глаза и исчезла в прозрачном воздухе.

– Настя! (фа)

Дракон Фафнир оторвалась от разговора с Гуннаром, тряхнула густой рыжей гривой, открыла глаза, высоко подпрыгнула и исчезла.