Тайна герцога

– Почему ко мне во дворец? Что за вздор!.. Ее надо доставить к ее воспитателю, доктору Роджиери!

– И это особенно будет удачно, ваша светлость, – подхватил Ушаков, – ведь молодая девушка, как известно, находится в летаргическом обмороке, и доктор Роджиери, вероятно, своими заботами воскресит ее, так что именно следует отправить ее к нему на излечение.

– Ну вот, вот так, на излечение! – повторил несколько раз Бирон, видимо, довольный этим соображением. – А скажите, пожалуйста, генерал, где этот поджигатель?

– Это – тот человек, ваша светлость, который был найден в подвале? Он допрошен в присутствии господина Иоганна!

– Этот человек в подвале никак не мог быть поджигателем! – вмешался в разговор Роджиери. – Во имя справедливости я должен засвидетельствовать, что в подвал запер его я гораздо раньше, чем случился пожар.

XXXVII. Продолжение предыдущей

– Вы изволите свидетельствовать, – сказал Ушаков итальянцу Роджиери, – что заперли этого человека в подвал задолго до пожара и что поэтому он не может быть поджигателем?.. А позвольте узнать, почему вы изволили запереть человека в подвал и какими законами руководствовались вы? Ведь, насколько мне известно, ни в русском кодексе, ни в итальянском нет такой статьи, которая позволяла бы делать это?

Несмотря на столь резко поставленный вопрос, Роджиери не смутился и только дольше остановил свой агатовый взгляд на лице генерал-аншефа.

– Я действовал, – нисколько не смущаясь, ответил он, – в пределах самозащиты.

– Но в таком случае, доктор, – мягко возразил Ушаков, – вы, посадив русского подданного, а, может быть, и дворянина в подвал, должны были немедленно дать знать о том властям!

– Но сейчас не в этом дело, генерал! – проговорил Бирон, явно приходя доктору на помощь, так как разговор начинал принимать не совсем благоприятный оборот для Роджиери.

– Это был, очевидно, злоумышленник! – сказал Иоганн, который остался у дверей и присутствия которого никто не заметил.

– Злоумышленник? – переспросил герцог.

– О, да, ваша светлость!.. Сегодня на допросе я видел его, и это оказался тот самый, который обманом прыгнул ко мне в лодку.

Это показание Иоганна как будто дало разговору другое направление.

– Как же его зовут? – спросил герцог, обращаясь к Ушакову.

– Он своего имени не назвал, – пожал плечами Ушаков. – Он был, как помешанный!

– Но он должен был, – опять вмешался Иоганн, – назвать свое имя, когда его допрашивали в первый раз за то, что он вскочил ко мне в лодку! Тогда ведь он был в здравом уме.

– Надо посмотреть в протоколе; так я не помню! – сказал Ушаков.

– Но где он теперь? – опять спросил Бирон.

– Отпущен, ваша светлость, по распоряжению господина Иоганна.

– Но вы знаете, где он?

– Об этом господин Иоганн распоряжения не сделали!

– Да кто вам велел слушаться господина Иоганна, если господин Иоганн делает глупости! – воскликнул герцог, не щадя самолюбия своего доверенного.

– Господин Иоганн действовал по приказанию вашей светлости, имея подлинную доверенность на письме! Иначе я, конечно, никогда не согласился бы посту пить по его указанию! – деловито и уверенно произнес Ушаков.

– Но я же никогда не говорил… – начал было оправдываться Иоганн.

Однако Бирон не дал договорить ему:

– Молчи! Довольно!.. – крикнул он Иоганну и обратился вновь к Ушакову: – Чтобы завтра же этот человек был найден! Это я вам приказываю самым настоятельным образом! Никаких отговорок я слушать не буду!.. Человек должен быть найден завтра же, и завтра же утром вы доставите доктору Роджиери молодую девушку, которая находится теперь у польки…

– Ставрошевской! – подсказал Ушаков.

– Мне все равно, как ее зовут, но чтобы девушка была доставлена доктору!

– Слушаю-с! – коротко ответил Ушаков.

– Можете идти! – сказал ему герцог. Генерал-аншеф удалился, прижимая, по тогдашнему этикету, свою треугольную шляпу к груди.

От герцога Ушаков прямо отправился в Тайную канцелярию, где и день и ночь шли «занятия» и где уже должен был быть Шешковский.

И в самом деле, последний ждал генерала, читая бумаги при свете сильно трещавшей сальной свечи, потому что ни восковых, ни масла для ламп тогда в канцеляриях не полагалось. Шешковский знал, что генерал экстренно вызван к Бирону, и догадывался, по какому делу.

При первом же взгляде на Ушакова он увидел, что тот был доволен тем, что произошло у герцога.

– Приказано, – сообщил Ушаков, – отпущенного от допроса человека найти к завтра во что бы то ни стало, а девушку отвезти к доктору Роджиери. Поезжайте немедленно и сделайте все нужные распоряжения!

– Но, ваше превосходительство, если Соболев уже успел скрыться?..

– Кто такой этот Соболев?

– Тот, у кого в доме живет Жемчугов.

– Я не знаю никакого Соболева; мне нужно, чтобы, по приказанию герцога, был найден неизвестный человек…

– Ну, а если молодая девушка исчезнет?.. Ведь все может быть, ваше превосходительство!

– Мало ли что может быть! – сказал Ушаков. – Все предвидеть нельзя.

Этих слов было достаточно для Шешковского, чтобы он знал уже, как действовать.

XXXVIII. Действо разгорается

Шешковский сел в карету и отправился в дом Соболева, к Митьке Жемчугову.

Пропуск у него через рогатки, которыми тогда закрывались улицы на ночь, был беспрепятственный, и он легко добрался, куда ему было нужно.

Шешковский вообще очень редко бывал у Жемчугова, а если и бывал, то переодетым так, что его нельзя было узнать, и потому его появление теперь, да еще поздно вечером, почти ночью, после того как Митька долгое время сидел у него в канцелярии, вызвало у Жемчугова серьезное беспокойство.

– Соболев спит? – спросил Шешковский, входя.

– Да. Он только что рассказал мне все, что с ним было, и опять, кажется, заснул. А у тебя есть что-нибудь важное?

– Да то, что следовало ожидать: Бирон только что вызывал генерала к себе и приказал отпущенного от допроса человека во что бы то ни стало найти, а молодую девушку завтра же доставить к доктору Роджиери, этому итальянцу, который недавно появился у нас.