Америка Навсегда

– Это что?

– Цыпленок из фритюра. Как просил твой клиент.

По лицу Фунми было видно, что до этого момента она не имела ни малейшего представления о том, что цыпленок из фритюра, пожаренный в темнокоричневом масле без панировки, выглядит именно так. Изрядно замешкалавшись, она все же взяла тарелку и отнесла клиенту.

Через некоторое время она с глупым выражением лица вошла на кухню и рассеянно сообщила Майнору:

– Он это съел… Цыпленок… Я… Клиент доволен…

Майнор слегка удивился, но тем не менее от души порадовался тому, что смог угодить столь требовательному клиенту.

Остаток моего вечера прошел в непрерывной беготне с тарелками и корзинками, от которой к десяти часам я еле волочил ноги. Пол одинадцатого кухня наконец закрылась, и была намыта за сорок минут. Тряпки были постираны и развешаны. В начале двенадцатого я вышел из ресторана и вяло поплелся домой.

По дороге мне встретился мусоровоз, ехавший в одном направлении со мной. Рядом с машиной шел мусорщик. Из далека я видел, как он по-очереди подходил к уличным урнам, которые стояли вдоль дороги, бил по ним ногой, потом доставал внутренние контейнеры с мусором, относил их к машине и вываливал содержимое в кузов. Когда я почти поравнялся с мусорщиком, от его удара из урны выскочила крыса размером с толстого домашнего кота и бросилась прочь наперерез мне. Мусорщик простонал и выругался. Я никак не ожидал увидеть крысу в городе, тем более такую большую и черезвычайно наглую.

Дома я стянул с себя одежду, бросил на пол возле кровати, и, не моясь, лег спать.

Воскресенье.

Я пришел в сознание немного раньше, чем зазвинел будильник, с трудом встал, принял холодный душ и почувствовал сильный голод. За последние два дня одноразового питания в ресторане, запасы моего организма убыли – кожа на животе обвисла. На мое счастье в рюкзаке обнаружились три вчерашних пончика, купленых в черверг. С жадностью я съел их все и запил водой. За прошедшие дни пончики никак не изменились по вкусу, тем не менее не утратив своих питательных свойств. Почувствовав себя немного лучше, я медленно собрался и поплелся на работу.

Подойдя к ресторану без десяти десять, я решил постоять на улице немного, чтобы подышать освежающим утренним воздухом. Воскресная улица была пуста. Через десять минут я вошел в ресторан через заднюю дверь. Старуха поздоровалась, но все же сверила мое время прибытия с настенными часами.

Новый парень уже нарезал овощи за столом рядом со станцией фудранера. Мне же было поручено незамедлительно доставить из входного холодильника яблоки для приготовления вина Сангрия. Принеся фрукты, я нарезал их кубиками и высыпал в обычное, ничем не отмеченное, пластиковое ведро, добавил три кружки сахара, две бутылки белого вина, две бутылки красного вина и бутылку водки. Ведро приготовленной Сангрии я прикрыл неровной крышкой и отнес в холодильную камеру.

В ресторане появились первые посетители. Было странно, что многие заказывали куриные крылышки на завтрак. Но сегодня приготовление самого популярного блюда ресторана всецело было поручено мне. Немногочисленные пасты и бургеры старуха готовила сама. Поскольку салаты заказывали довольно живо, старухе пришлось провести много времени на станции салатов рядом со мной и коптящим фритюром, объясняя мне как готовить новые для меня пункты меню.

Когда наконец-то пришла Энджела, старуха стала ей жаловаться:

– Масло уже пора менять. Много дыма.

– Мама, ты же знаешь, что мы меняем масло раз в неделю. Прошло всего три дня, – стала возражать ей Энджела закатывая глаза и томно вздыхая.

– Но оно дымит и плохо пахнет.

– Нет. Мы меняем масло раз в неделю.

– Но…

– Нет. Китайцы в соседнем ресторане вообще меняют раз в две недели. Сходи посмотри. Хочешь так? Успакойся, а то будем делать как китайцы.

Это был безапеляционный аргумент, от которого Старуха сразу замолчала.

Мне приказали ознакомить нового парня, имени которого я до сих пор не знал, с рестораном так же, как ознакомили меня в первый день. Я повторил то, что сам впервые услышал два дня назад.

Парень оказался на редкость болтливым греком по имени Димитриос. Благодаря ему работы в этот день у меня было гораздо меньше – все на сколько смогли, и я в том числе, делигировали свои обязаности новичку.

После полудня я заметил новую чернокожую официантку в обеденном зале, которая возможно уже работала с утра, а может уже и не первый день.

В три часа дня старуха и Карлос покинули кухню, где вскорости появился коротко стриженый парень:

– Меня зовут Руби. Я работаю в этом ресторане уже три года, – неожиданно заговорил он со мной, взяв сковородку и начав готовить себе пасту.

На кухню зашла Энджела и, будучи в явно добром расположении духа, обратилась ко мне:

– Сделай три порции куриных крылышек с картошкой фри в одну тарелку и отнеси официанткам. Сам можешь приготовить себе, что хочешь.

Выполнив приказание я вернулся на кухню и застал Руби поедающим пасту собственного приготовлениястоя сгорбившись у станции шеф-повара. Стало совершенно понятно, что он настроен на разговор. Я взял сковородку и стал сам себе делать пасту с овощами и курицей, уточняя у Руби последовательность добавления ингредиентов. Готовить пасту оказалось совсем не сложно.

– Мне нравится тут работать. Энджела хорошая. Платят нормально. И платят наличными, – сказал Руби.

– Когда зарплата?

– В субботу или воскресенье. Платят наличными. Как раз мне на следующей неделе за колледж платить. Ты где живешь?

– Тут недалеко снимаю комнату.

– Ого. В Округе Колумбия жить очень дорого. Все живут или в Мэриленде, или в Вирджинии. Сколько платишь?

– Двести в неделю.

– Это очень дорого. Я плачу пятьсот в месяц. Живу в Северной Бесезде.

– Сколько ехать?

– Пол часа на машине.

– А если нет машины?

– Тогда никак. Купи машину и ездий. Я свою купил за тысячу восемьсот долларов за наличные. Иногда Энджела просит привезти из оптового магазина продукты, я подъезжаю. Тут из работников только у меня, Фунми и Майнора есть машины. Но Фунми живет с родителями… Ну ты поработаешь тут и купишь себе машину. Это хороший ресторан. Тут можно хорошо зарабатывать.

Немного помолчав, Руби добавил:

– Тут многие приходят на день и уходят. Тяжело, говорят. Не справляются. А я справляюсь. Дольше меня тут работет только Джой. Фунми работает год.

– А Майнор?

– Я имел ввиду в обеденном зале. Майнор тут уже лет десять работает. У него вторая работа с утра тоже в ресторане. А тут платят наличными. Мало где платят наличными.

Пока мы с Руби беседовали, пришли Майнор, Исмаэль и Хосе. Пообедав пастой собственного приготовления, которая была безнадежно плоха из-за заранее заготовленых соусов, испорченых огромным количеством чеснока, я занял свое рабочее место фудранера.

Вечером посетителей было заметно меньше, чем в предыдущие дни. Появилась возможность немного постоять на кухне, ничего не делая. Ходил я медленнее, и даже умудрился немного поразглядывать клиентов. Они оказались приемущественно чернокожими. Садившись за стол, некоторые из них демонстративно клали нестолько двадцатидолларовых купюр посреди стола. Значение этого жеста оставалось для меня загадкой. Многие женщины были облачены в яркую одежду всевозможных форм и цветов, которой, однако, не всегда хватало, чтобы прикрыть ягодицы и грудь. Обильно покрытые косметикой черепа с накладными ресницами и париками, изощренного размера и формы, выглядели авангардно, сюрреалистично, эпатажно.

Вечером, в то время как Майнор приготовил себе бургер и неспешно его жевал, на кухню вошла      Джой. Я не сразу узнал её сегодня из-за длинных волос, заплетенных в косички. Она принесла начатую порцию кальмаров жареных в панировке во фритюре и сказала:

– Исмаэль, клиенты говорят, что кальмары сырые внутри. Положи их во фритюр дожарить.

– Но ведь… Кальмары… – сперва пытался что-то возразить Исмаэль, но, подумав, замолчал. Он бросил кальмаров обратно во фритюр, из-за чего те почернели и задервенели.