Последняя фотография

Последняя фотография
Михаил Александрович Самарский

Говорят, что хороших людей не преследуют проклятия.

После долгих лет разлуки университетские друзья отправляются в лес на пикник, чтобы рассказать друг другу о своей жизни и поделиться новостями. Но в первый же день они теряют ориентир и начинают блуждать.

Темная ночь, опасные звери, готовые напасть в любую минуту, неясные звуки, доносящиеся из чащи леса, – все это не так страшно, как таинственный лесник, являющийся каждому в кошмарах. Все это не так страшно, как фотографии в телефоне, которые не делал никто из них…

Говорят, что хороших людей не преследуют проклятия.

Но так ли чиста совесть этих друзей?

Михаил Самарский

Последняя фотография

Антонине Селезневой

Проблема не в том, как запомнить,

проблема – как забыть.

    Анна Аркан

Вернуть ничего нельзя.

Ничего нельзя исправить.

Иначе все мы были бы святыми. Жизнь

не имела в виду сделать нас совершенными.

Тому, кто совершенен, место в музее.

    Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»[1 - (Перевод И. Шрайбера, Б. Кремнева).]

1

Владимир Самойлов, офицер-спасатель, объявил, что три человека должны остаться в лесу. Он вызвался первым и предложил определиться еще двум мужчинам. Руку поднял Иван Литвинов. Увидев этот жест, Мария Захарова, не раздумывая, тотчас последовала его примеру. Капитан Самойлов, неодобрительно покачав головой, нахмурился и уточнил:

– Девушка, я попросил мужчин…

– Я без Ивана не полечу, – не дослушав капитана, выпалила Мария.

– Уважаемая, здесь командую я! Так что…

– Извините, я у вас не работаю! – пожав плечами, снова перебила девушка. – Не надо мною командовать.

– Да поймите же вы, наконец, – повысил голос капитан, – у нас идет спасательная операция, а вы задерживаете взлет…

– Ничего я не задерживаю, – развела руками Мария. – Взлетайте себе на здоровье. Зачем меня спасать? Я просто тут гуляю по лесу. То есть мы гуляем! Правда, Вань?

– Маша. – Иван подошел и взял ее за плечи. – Я прошу тебя…

– И не проси, я никуда без тебя не полечу, – отрезала Мария. – Все!

Самойлов молча наблюдал за парой, затем вздохнул и укоризненным тоном произнес:

– Для вас, барышня, это романтическое приключение, а для меня – ответственная работа. – Он несколько секунд пристально с суровым видом смотрел ей в глаза, затем мрачно спросил: – Девочка, ну скажи, почему ты упираешься?

– Потому что это мой муж, – не задумываясь, ответила Мария. – Я люблю его и не хочу с ним расставаться вот так. – Она раскинула руки в стороны и подняла их к небу, словно пытаясь найти там поддержки у какого-то невидимого хозяина леса. – Для меня это равносильно тому, чтобы оставить близкого человека в беде. Вы это называете романтическим приключением? Тогда я вам сочувствую.

Капитан тяжело вздохнул и воскликнул:

– Мужики! Так что решили-то?

Они молчали.

– Ребята! – закричал спасатель. – У нас такое правило: в первую очередь эвакуируем женщин и детей. Всегда! Это закон!

Ребята молчали.

– Да ну вас на хрен, – махнул рукой командир и, обращаясь к пилоту, крикнул: – Серега, давай, пошел! Ждем тебя.

2

Вертолет, взметнув с поляны несметное количество желто-красных листьев, медленно оторвался от земли, на мгновение завис над деревьями, затем слегка накренился на правый борт и рванул в сторону мегаполиса, оставив в лесу двух мужчин и молодую женщину. Впрочем, несмотря на то, что Марии недавно исполнилось двадцать семь лет, женщиной ее можно было назвать с натяжкой. Она больше походила на девчонку-подростка: худенькая, небольшого роста, неровно подстриженная челка, длинные ресницы, прямой нос, сочные алые губы и большие, невероятно лучистые синие глаза. Казалось, погасни сейчас солнце, никто и не заметит, на поляне так и останется светло и радостно.

Мария, приложив ладонь ко лбу и защищаясь от яркого солнца, следила за «железным птеродактилем» (как обозвал вертолет Иван), пока тот не превратился в крошечную серую точку, а потом и вовсе исчез в облаках.

– Упрямая ты, – покачал головой командир и, обращаясь к Ивану, добавил: – Береги ее, такие бабы не предают.

Мария громко рассмеялась:

– Вас, товарищ командир, не поймешь: то «девушка», то «девочка», и а то вдруг «баба».

– Да я о той бабе, которая и в избу горящую войдет, и коня на скаку остановит, не обижайся, – улыбнулся капитан и спросил: – А что же у вас мужики такие хлипкие?

– Устали, наверное, – пожал плечами Иван.

– Устали? – усмехнулся офицер. – Ну, ладно, положим, что так. Пусть отдыхают.

– Не корите вы их, – сказал Иван. – Страху они тут натерпелись…

Самойлов улыбнулся и с ехидцей спросил:

– А вы, стало быть, такие бесстрашные у нас?

– Да нет, – возразил Иван, – не в этом дело, но… Да ладно, – махнул он рукой. – Бог им судья.