Агент ливийского полковника

– Если да, то мы с тобой – на Лысой горе.

Оба рассмеялись – коротко. На продолжительный смех времени не хватало.

Джекоб занял место, олицетворяя собой живой шлагбаум и знак «стоячий полицейский» одновременно. Нил Стоун подошел к «Ягуару XF», затормозившему у сплошной желтой черты, за которой и обосновался Джекоб.

– Добрый вечер, сэр! – поздоровался Нил, склонившись к дверце автомобиля и еще не видя человека за рулем.

Он мог по пунктам перечислить, что случится в течение ближайших пяти-шести секунд. Этот человек в машине вынет из кармана своего черного пиджака зеленоватое служебное удостоверение агента МИ-6, вытянет руку в окно и, когда она выпрямится, повернет в сторону окна голову и досадливо наморщит лоб. За последние четверть часа такую картину Нил Стоун наблюдал дважды. Внутреннее чутье ему подсказало, что во второй по счету машине находилась шишка от разведки, хотя он мог ошибаться. Но дело в том, что, проводя немало времени на этом посту, он научился распознавать в людях, сидящих за рулем таких вот представительских машин, обыкновенных, пусть и на службе МИ-6, водителей. Так вот, в «Мерседесе», асфальт под которым едва не проломился, Нил Стоун наблюдал именно водителя, а на переднем кресле пассажира – здоровенного малого с броской, белого цвета, гарнитурой скрытого ношения, что само по себе выглядело странновато. Причем витой провод гарнитуры, идущий от наушника куда-то за воротник, был не тоньше, а может, и толще провода от старого телефонного аппарата, который обычно накручивают на руку – если разговор серьезный или волнительный. Так вот, водитель и телохранитель в этой серьезной тачке буквально указывали на утопающего на заднем сиденье лимузина высокопоставленного заморыша, которого они были призваны возить и защищать, что натурально выливалось в девиз «Возить и защищать». Просто охренительно, порадовался за свой неувядающий юмор Нил Стоун.

Так и есть. Он угадал. Человек за рулем «Ягуара» вынул из пиджака удостоверение – собственно, пластиковую карту, служащую пропуском в штаб-квартиру «Сикрет сервис»; кроме фото и имени в ней значился статус агента, остальная информация хранилась на магнитном носителе, исполненном в виде полосы для сканирования карты. Высунув руку в окно, он дал сличить свою нахмуренную физиономию с фото на пропуске. Особо сличать нечего: лысый, олицетворяющий состояние глубокой задумчивости, не хватает разве что лаврового венца или ауры вокруг головы.

– Вы можете проехать, сэр, – разрешил Нил Стоун, выпрямившись и подавая знак Джекобу: пусть едет.

Рахманов поднял стекло и тронул машину с места.

* * *

Личный водитель директора Майкл Пакстон проследил за «Ягуаром» в панорамное зеркало. По номерам он узнал машину Ахмеда Джемаля и получил нечто вроде подтверждения: буквально образ араба, подсвеченный изнутри салона светом приборной панели. Встречались они нечасто, обменялись рукопожатиями считаные разы. И количество таких знаков приветствия, скорее всего, вот-вот увеличится: Джемаль, покинув свою машину, подошел к дверце «Мерседеса». Все это время Пакстон видел только нижнюю часть туловища агента, а сейчас, когда он фактически блокировал выход из машины, увидел его «подреберье», скрытое рубашкой и стиснутое оперативной кобурой. И она была пуста. Пакстон не успел потянуться к своему оружию – Рахманов опередил его, дважды выстрелив из пистолета с глушителем. И, открыв дверцу «Мерседеса», еще раз – в голову. Нажав на клавишу и подняв стекло, он захлопнул дверцу. И бросил еще один взгляд на грузный внедорожник «Лексус», который для Сахарова превратился в автозак. Внутри никого. Рахманов, подъезжая к крохотной парковке, намеренно включил дальний свет и буквально просканировал внутреннее пространство японской машины. Краем пучок света высветил одинокую фигуру на водительском кресле «Мерседеса»...

* * *

Трой Смит выразил нетерпение. Он ждал встречи с Феликсом Сахаровым, однако даже не пытался отрепетировать вступительные слова – будет день, будет пища. Он оперировал данными Натана Паттерсона; и вот что странно: данные этого агента были убедительными и доказательными, а его путь сплошь состоял из ошибок. Значит, он умел двигаться от неудачи к неудаче, не теряя оптимизма. Интересно, Уинстон Черчилль хмыкнул, когда под его пером рождалась эта фраза?

Паттерсон к этому времени отвел Сахарова к дальнему стенду под названием «Секретные агенты на войне». По правую руку от старого разведчика – что-то наподобие плаката с постулатом, на который с ходу, не здороваясь, обратил внимание Трой Смит:

– «Главная задача военной разведки – сбор и анализ информации, которая может оказаться полезной при планировании боевых операций». Поздравляю, господин Сахаров!

– Добрый вечер, мистер Смит! – Старик попытался повлиять на директора в направлении вежливости и действительно походил на старого строгого учителя.

– Если он добрый, – отозвался Смит, наклонив в знак приветствия голову.

Следующий кивок он адресовал Паттерсону и сопроводил его многозначительным взглядом на Гордона Рейна и Шона Свитинга. Дождавшись, когда они отойдут к соседнему стеллажу, Трой Смит возобновил разговор с Сахаровым, и снова наглядным пособием ему послужил музейный документ.

– «В день «Д» союзные войска собрались высаживаться в Нормандии»...

– Бросьте валять дурака! – вскипел Сахаров. – Говорите прямо – зачем вы меня выдернули в Лондон?

– Вам о чем-нибудь говорит фамилия Рахманов?

Этот вопрос не привел его в замешательство, однако разведчик, прежде чем ответить, пожевал губами, сделав паузу.

– В прессу просочилось сообщение о том, что офицер ливийских спецслужб Салех ар-Рахман и бывший сотрудник ГРУ Андрей Рахманов – одно и то же лицо. Я читал официальную реакцию Москвы на эти заявления чиновников МИДа, которые предпочли остаться неизвестными. Это темная и грязная игра... вокруг Ливии.

– Вы считаете операцию сил коалиции, вставших на защиту мирного населения Ливии, грязной?

– Силы коалиции не спасают мирное население, они, напротив, убивают его, – высказал свою точку зрения Сахаров. – Силы коалиции не поддерживают «повстанцев», потому что никаких «повстанцев» нет. Есть кучка кукол, играющая роль ширмы. И есть народ, который сплотился вокруг лидера – полковника Каддафи. И это бесит Европу – вашу страну, господин Смит, в частности. Вы не можете позволить себе проиграть и потому идете на полный беспредел. Вот насчет гибели детей уже «выразили сожаление». Да и дети всего лишь ливийские.

– Вы что-то говорили о реакции Москвы. Считаете, Москва умыла руки?

– Конечно, Москва от Рахманова открестилась. И это вполне ожидаемая реакция.

В прессе была опубликована реакция Москвы. Феликс Сахаров мог процитировать заявление МИД России:

«Российская Федерация не может нести ответственность за какие-либо действия лица, не являющегося гражданином РФ, в случае с Салехом ар-Рахманом – гражданином Ливийской Джамахирии».

На это сам Смит мог процитировать другой российский ответ, на сей раз из Совбеза и на адрес самой «Сикрет сервис»:

«Министерства – иностранных дел и обороны Российской Федерации – более не располагают сведениями, запрошенными сотрудниками МИ-6. И напоминают: Андрей Рахманов с марта 2001 года является гражданином Ливии, офицером (звание – капитан) ливийских вооруженных сил. И не располагают данными о причастности этого человека к каким бы то ни было террористическим организациям».

– Если вы рассчитывали на консультации по этому вопросу, то здесь я вам помочь не смогу, – вернулся к разговору Сахаров. – По той простой причине, что Андрей Рахманов появился на свет спустя три года после того, как я попросил у правительства Великобритании политическое убежище.

Трой Смит кивнул, принимая эту мягкую формулировку измены Родине.

– Значит, вы знаете дату рождения Рахманова?

– Ему 37 – об этом трубят все издания. Несложно от 2011 отнять 37.

– У меня лично всегда были проблемы с математикой.

– Слушайте, о чем мы говорим?!

* * *

Вход в музей. Камеры слежения однажды запечатлели Рахманова, когда он был загримирован под блондина-канадца с холодным блеском синих глаз. Сейчас он пересек границу сектора охвата видеокамеры в своем настоящем обличье. Мысли музейного дежурного схожи с мыслями старшего полицейского наряда, рассуждал Андрей. Последний пропустил его на служебную парковку в режиме самотека. Но мысли дежурного – на более низкой ступени безопасности, поскольку человек, открывший двери музея, прошел первый уровень защиты – полицейский кордон.

Охранников в дневное время Рахманов насчитал не больше четырех. В ночное или нерабочее время музея их количество, возможно, остается неизменным. Пусть будет так. Но не охранники сейчас представляли серьезную угрозу, а личный телохранитель директора.

* * *

Телохранитель Троя Смита занял оптимальную позицию: усилил контроль на пульте слежения.

Уже не в первый раз он выразил свое неудовольствие к относительно узкому обзору парковочной площадки, предназначенной исключительно для автомобилей сотрудников МИ-6 и лично директора музея, который также состоял в штате военной разведки (кадровое коллегиальное объединение). Телохранителю были видны передние капоты автомашин, припаркованных вплотную к широким музейным ступеням. Он имел возможность наблюдать, как к объекту подъехал «Ягуар», по номерам которого он идентифицировал хозяина – Ахмеда Джемаля, одного из агентов управления по обеспечению собственной безопасности МИ-6. А вот и он сам, снятый сверху вниз, так что центральной и самой узнаваемой частью его стала голова, точнее, лысина. Он преодолел несколько ступеней легкой пружинистой походкой – и выпал из сектора обзора видеокамеры. Следующая камера встречала его за порогом роскошного портика.

* * *

Андрей оказался в глубокой, не меньше полутора метров, рамке-сканере компании «СканТех» – тяжелое устройство со встроенными защитными экранами, особенно ценное здесь, где на работу детектора могли влиять паразитные магнитные и электромагнитные поля. В случае попытки изменить его настроенные и запрограммированные органы управления или отключить питание звучал сигнал тревоги. Справа – сканирующее устройство. Все так, как и описал Джемаль и как видел это собственными глазами сам Рахманов. В дни посещений детекторная рамка была также включена, но не было видно выдвижного сканера.

Рахманов вставил пропуск в считывающее устройство, набрал последние четыре цифры идентификационного номера (ID) карты, отображенного на пропуске в виде штрих-кода. Автоматика сработала моментально: на сканере загорелся зеленый индикатор, дающий право пройти дальше, а в конце рамки открылась сетчатая металлическая дверца.

Рахманов ступал по этому хайтековскому коридору, точно зная, что в это самое время охрана видит металлические предметы на нем, пистолет в частности.

* * *

Да, это Ахмед Джемаль. Данные с его пропуска отобразились на экране монитора: фото, идентификационный номер, статус агента, герб службы. В соседнем окне появилась мгновенная фотография человека, находящегося в арке детектора. Телохранитель и охранники получили возможность сравнить два снимка...

Телохранитель не обнажил ствол лишь по той причине, что его вогнал в ступор не сам человек, образ которого тщательно исказили спецслужбы страны, а факт отождествления как процесс. Сам Рахманов мог бы просветить его на этот счет, используя психологический термин: психический процесс отождествления объекта с тем, что уже было воспринято когда-то. Любой процесс требует времени. Телохранитель потерял его, Рахманов взял на вооружение.

Он воспользовался фактором внезапности, зная о нем куда больше, чем все, вместе взятые, за пультом охраны. Андрей использовал и другой фактор – детальное изучение объекта. Он вскинул руку с оружием, чуть склонив к нему голову.