Агент ливийского полковника

У него не осталось сомнений: Рахманов активировал бомбу, насыпав черного пороха на резьбу контейнера. Оригинальный и очень профессиональный ход.

– Где гарантии, что ты не убьешь меня после? – Джемаль указал головой в никуда.

– Тебя убьет Фарух, – заверил его Андрей. – Или еще кто-то из моих надежных контактов. Но тебе проще жить с мыслью, что однажды к тебе подойдет человек и передаст привет от меня. Если это случится, то не скоро, уверяю тебя. Сейчас ты мне поможешь закрыть начатое мной дело.

Спокойный, на одной ноте, даже на одном дыхании голос Рахманова не оставил Ахмеду Джемалю ни одного шанса выкрутиться. Он покивал, давая молчаливое согласие на сотрудничество. И не стал дожидаться повторного или наводящего вопроса – знаком попросил свой сотовый телефон и выбрал из списка номер Натана Паттерсона...

* * *

Небольшая группа из трех человек приехала в Сассекс на машине, потратив на дорогу (около ста километров) два часа. Значительная часть времени ушла на то, чтобы выбраться из Лондона через его «южные ворота». И вот, не привлекая всеобщего внимания, не включая проблесковых маячков, черный «Форд» с непроницаемыми стеклами мчится обратно, на север страны. В левом переднем кресле сидит Паттерсон, за рулем – Шон Свитинг. На заднем сиденье расположились двое: Феликс Сахаров и Гордон Рейн, по сути, заменивший неуравновешенного Ахмеда Джемаля. Не сразу, но Паттерсон сообразил, что эти двое представляли собой контраст: один старый – другой молодой, один был предан своей родине, другой стал на путь измены. Один был русским – другой мог быть любой национальности, хоть эфиопом, – и это был главный контраст.

Голова Паттерсона была занята одной мыслью, которую он обыгрывал и так и эдак, – это контакт между Сахаровым и Рахмановым, состоялся он или нет. Если да, то Сахаров знает, зачем его везут в Лондон. Был и третий вариант, равносильный первому: Сахарова предупредили о визите Рахманова. Но тогда выходит, что оценка, которую Паттерсон выставил Рахманову за использование в качестве связника Фаруха Башира, несколько завышена.

Сахаров молчал. И даже если бы он задал вопрос, Паттерсон оставил бы его без ответа – как дополнительное давление на старого русского разведчика. Он не уполномочен давать какие-либо объяснения по натуральному задержанию гражданина Великобритании.

Собственно, это была оценка самого Паттерсона, который добрался до очага заговора и фактически залил его, обезвредив одного из его участников. Он мог получить и дополнительную оценку, и тоже внутри службы, как сотрудник, разоблачивший шпиона и вскрывший огрехи в работе коллег из контрразведки МИ-5. И это благодаря оригинальному ходу, предложенному Паттерсоном.

Отвлекшись от дороги, за которой он следил даже на месте пассажира, Паттерсон уточнил у Свитинга:

– Долго еще ехать?

– Полчаса, – проговорил тот.

Паттерсон, прежде чем ответить на вызов, посмотрел имя. Ему звонил Джемаль. «Какого черта ему надо?» – слегка удивился он.

– Да, Ахмед, слушаю тебя...

Фактически Джемаль не сказал ничего, но это «ничего» вылилось в усмешку Паттерсона, подумавшего, что он сломал Джемаля, не желая этого. Натан не ждал от него звонка, и короткое содержание просьбы для него стало сюрпризом.

– Нет, Ахмед, сегодня отдыхай. И вообще, – он все-таки отдал ему должное, – в процентном отношении твоя ответственность в этом деле находится на одном уровне с моей.

Паттерсон подумал о том, что не решился бы сказать эти слова, глядя в глаза Джемалю. А так, находясь в десятках километров от него, беседуя с ним по телефону, он сделал еще одно сравнение: да, он решился бы на откровения, если бы решился выпить с Ахмедом – после работы, например, и подчиняясь хмельному настроению.

– Отдыхай, Ахмед, – повторился Паттерсон. И еще раз повторил – за Гордоном Рейном: – Через полчаса мы будем на месте.

* * *

«Они приедут через полчаса».

Рахманов смерил Джемаля взглядом. Не он, но сам агент «Сикрет сервис» доказал, что они похожи: одного роста, одной комплекции, плюс другие схожие особенности. Чтобы не замылить взгляд и не относиться к сравнению критически, Андрей сличил свое отражение в зеркале с образом Ахмеда Джемаля, сидевшего напротив. Он не нашел большого сходства, хотя максимальной похожести добился: насупил брови, чуть сощурил глаза, подал нижнюю челюсть вперед. Но существовала такая вещь, которая позволяла одному и тому же ведомству заподозрить одного человека и не сделать этого с другим. Паспорт гражданина и служебное удостоверение. Если в паспорт вглядываются и сличают фото с оригиналом, то в служебное удостоверение чаще всего бросают взгляд, тем более если документ удостоверяет личность специального агента военной разведки. Бывают исключения, но главенствуют все же правила. Собственно, Рахманов рассуждал о риске. Все это время его принуждали рисковать, теперь же настал черед риска по собственному желанию.

Андрей надолго приковал взгляд к Джемалю, как будто забирал часть его души. Вряд ли он сам смог объяснить, зачем ему это. Он нашел объект, на котором закрепился его взгляд и сосредоточились его мысли. Но дело в том, что взгляд его был отрешенным...

Молчал и Джемаль, глядя на противника сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Этаким размытым взглядом он посмотрел и на свой телефон, который во время звонка Паттерсону связал их намертво.

Рахманов встал, взял со стола оперативную кобуру Джемаля, застегнул ее у себя на поясе, вложил в нее свой «кольт» с коротким глушителем, бросил последний взгляд в зеркало.

– Я не уверен, – предостерег его Джемаль, – что директор примчится в столь поздний час для встречи с Сахаровым.

– Примчится, – разуверил его Рахманов, снимая с полки тонометр. – Следишь за своим здоровьем, Ахмед?

– Больше пекусь о гостях.

– Я бы поверил тебе, если бы ты проверил давление своей недавней гостьи: как там у нее давление, пора ли отпускать руки с ее горла?..

Андрей открыл крышку тонометра, работающего от батареек, вынул пару, положил их в карман пиджака, и возобновил разговор:

– Твой директор примчится, потому что на кону стоит его жизнь. Трою Смиту не терпится поскорее покончить с этим грязным делом: чем дольше и сильнее он будет дергаться, тем туже сожмется петля, которую ему на шею набросил Паттерсон. Ответь мне на несколько вопросов, касающихся контроля доступа и охраны объекта.

В частности, Рахманова интересовала так называемая система «дверь», установленная в музее и представляющая собой детектор арочного типа... Когда опрос был закончен, Рахманов обратился к Фаруху:

– Не спускай с Ахмеда глаз, брат. Если что, убей его.

Они обнялись, коснувшись друг друга щеками.

Но прежде чем покинуть этот дом навсегда, Рахманов решил еще один вопрос. На него Джемаль ответил с явной охотой:

– Да, тебя сдал полковник абд-Аллах Хасан. Его взяли в аэропорту парни из контрразведки. Операция по его задержанию была спланирована за несколько часов до его прилета. На него повесили обвинения в поставках оружия для Ирландской республиканской армии.

– И только поэтому он сломался и сдал меня?

– Не только. За день до прилета полковника повстанцы под руководством наших агентов захватили жену абд-Аллаха и на вертолете доставили в Бенгази. Дальнейшая ее судьба мне неизвестна. Возможно, она все еще находится в лагере повстанцев в Бенгази. Если бы абд-Аллах оказался несговорчивым... ты знаешь, что случилось бы с его женой.

«Да, это и есть тот самый гвоздь палача», – покивал Рахманов, искренне пожалев полковника абд-Аллаха.

Глава 21

Взрыв платежом красен

Андрей не мог объяснить себе, почему у него такое сильное желание оказаться в музее раньше Паттерсона и директора. Нет, не страх перед агентами МИ-6 – количество личных охранников Смита ограничивало само мероприятие, относящееся к разряду секретных, а конфиденциальность по определению не терпит внимания и суеты. Он полагал, что охрана Смита на сегодня – два или три агента, и они, скорее всего, блокируют двери музея изнутри. Бесполезно гадать, нужно терпеливо дождаться результата.

Рахманов расположился так, что ему из машины Джемаля был виден единственный подъездной путь к музею. Вооруженный компактным биноклем «Никон», он хорошо рассмотрел двух полицейских, патрулирующих это место, находясь вне зоны их внимания. Усиленной охраны в этой части города не бывает даже во время молодежных беспорядков. Наконец, когда часы показали 21.45, к охраняемой зоне подъехал иссиня-черный «Лексус» с затемненными стеклами. Один полицейский преградил автомобилю путь, другой подошел к дверце водителя. Секунда, и он выпрямился, отдал честь, а заодно и разрешение следовать дальше. Его напарник отошел в сторону, освобождая «Лексусу» дорогу.

Рахманов сверился с номерами машин, продиктованными Джемалем: этот служебный «Лексус» принадлежал самому молодому члену команды – Гордону Рейну. Неважно, кто показал полицейскому удостоверение или пропуск на проезд к Музею военной разведки – самый старый или самый молодой агент МИ-6; важен пассажир на заднем сиденье машины, пассажир номер два. Так Рахманов определил для себя приоритеты.

В этом месте не было так безлюдно, как это могло показаться с первого взгляда. Неподалеку, в старинных ярмарочных павильонах, еще не закончили развлекать публику акробаты и музыканты, а рядом с Лондонским музеем транспорта, закрытого для посещения три часа тому назад, толпилась публика, как будто в кругу ее пронеслась новость: конный омнибус 1829 года сегодня вечером непременно отправится в путь.

Интересно, продолжал размышлять Рахманов, заставит ли ждать себя директор МИ-6? А может, точнее сказать, заставит ли он томиться ожиданием Феликса Сахарова? И если да, то сколько времени он отпустил на это тягостное мероприятие?

Даже в более острой ситуации Рахманов оставался спокойным, а сейчас нервы дали знать о себе. Может быть, давила на него последняя фаза операции и главное – особая важность персоны, которую ему предстояло устранить. В одиночку. Не он сам выбирал этот путь, на гребень волны его вынесли методы противника.

Тягостная, неприятная тема. Впрочем, обращался к ней Рахманов недолго: он увидел автомобиль директора – черный представительский «Мерседес» с пакетом бронирования Пульмана – защита «VR6».

* * *

37-летний Нил Стоун обменялся с напарником взглядом и вслух заметил:

– Сегодня прямо столпотворение какое-то. – Заговорщически подмигнув Джекобу, полицейский добавил: – Военные разведчики слетелись на ежегодный шабаш?