Сотрудник инквизиции. Осатанелый город

– Наши отцы – родные братья.

– Я, на ваше семейство, только и работаю. – Вздохнул Юрген. – Дай, для разгона, кружечку пива, а потом кувшин вина. Малому, видишь, на улице ногой говно ковыряет, чашку похлебки. Ну, и попить, разумеется.

– Разумеется, ваша милость. Сейчас, все будет.

Когда трактирщик принес пиво, Юрген завязал, с ним, разговор.

– Вижу дома, в деревне, новые. Спалили, в свое время?

– Аккурат, на конец войны, спалили в четвертый раз. – Сказал Йоханес. – Правда, палить особо было нечего. Мы до конца войны, даже не отстраивались. В землянках жили. И для скотины, землянки рыли и для себя.

– Говорят, после большой войны, еще одна была? Я, краем уха слышал.

Разговаривая, Войтеховский поглядывал в окно, в сторону колодца. Источник, перед трактиром, сегодня был очень популярен, у женской части населения деревни. Едва Юрген поставил на стол пустую пивную кружку, а возле колодца, уже утоляли жажду, три молодые крестьянки.

– Да, была еще одна война. Между его сиятельством бургграфом и фрейхером фон Феулнисен. Дело в том, что сестра графа Кристина Мария фон Хандфурт, урожденная фон Шаффурт, за год до этого, овдовела. Господин фрейхер фон Хандфурт скончался от горячки, вызванной неумеренным потреблением вина. А его брат пожелал получить его наследство, для своего сына.

Женщин во дворе все прибавлялось. Попив водички, они не спешили уходить, и тихо беседовали между собой, бросая украдкой взгляды, на сидящего у окна незнакомца.

– У госпожи Кристины, детей, что не было? – Спросил Юрген.

– А, как же?! Конечно, были. Сын Филипп и девочка.

– По закону, все должно остаться Филиппу. – Сказал Войтеховский.

– А, как же! Только фон Феулнисен, посчитал, что все спишут на смутные времена. Собрал войско и осадил госпожу Кристину.

– В замке?

– В усадьбе. Замок, во время войны, разрушили. С землей не сравняли, но в тех руинах, до сих пор, жить невозможно. Так, вот! Фрейхер думал, что легко справится с этим делом. Только госпожа была начеку. У нее там, в Феулнисене были свои люди. Фрейхер, только собрался выступить, а госпожа Кристина уже все знала. И когда фон Феулнисен подступил к усадьбе, вооружила дворню и сама стреляла из мушкета. А, там и бургграф подоспел, с лейб-гвардией и пушкой.

Среди сборища у колодца, бакалавр заприметил одну, такую – ничего себе. В отличие от пышнотелых девиц, с носами кнопками, по местным понятиям – созданий дивной красоты, она держалась на заднем плане. Ростом, она удалась, но по меркам Вурзельстокена была «кожа да кости». И нос у нее был прямой и ровный, и глаза у нее были большие, а здесь особо ценились маленькие поросячьи глазки.

– Наемники фрейхера пушку, как увидели, сразу выбросили белый флаг. Связали фон Феулнисена и после переговоров выдали бургграфу, за пять свиней и бочку вина.

– Изменили долгу, так сказать.

– Ничего такого! Фрейхер нанимал их для легкой бескровной компании. А, тут, мало того, что бабы из-за забора, из мушкетов садят, так еще и лейб-гвардия с орудием.

– Интересно, как люди, его светлости, орудие до поля сражения дотащили. Видал я эти орудия, на Северном бастионе. Там две полных упряжки быков нужно. Да, и время….

– Те орудия – крепостные. Находятся в ведении надзирателя городского арсенала Генриха Мухолова. А, у бургграфа Конрада, французская легкая пушка имеется. Ее покойный бургграф, из похода на Аугсбург, привез.

– Как я слышал, он там особо не отличился.

– Это правда. В сражении не участвовал, по причинам недомогания. Только на обратном пути, на отряд французов наткнулся.

– Дал бой?!

– Не. Французы деревню грабили. Все побросали и кто по погребам, кто – по бабам. А орудия, без прикрытия оставили. Бургграф Филипп, недолго думая, одну пушку подцепил и увез.

– Фон Шаффурты, сильно напоминают мне семейство Конде. – Уважительно кивая, сказал глава городской канцелярии. – Покойный бургграф был удачлив, как покойный Конде, а молодой бургграф, подобно молодому принцу – гениальный полководец!

– Вы господин бакалавр, определенно точные сравнения находите. Я, сам, до такого никогда бы не додумался.

– Думаешь, зря я двадцать лет учился? Ты вот, лучше, вот что скажи. Вон ту сисястую, как зовут?

– Гертруда Солдатка.

– А, вон ту, жопастую. Которая сейчас, боком стала?

– Марта Магдебургская. Рядом с ней, Марта Обозная. Дальше, которая расшнуровалась, видите? Это Микаэла Бешеная.

– На людей кидается?

– На мужиков, от мала до велика. У нее, даже соплякам отказу нет.

– А, это, что у вас – за чудовище?!

– Это Иоанна Младшая.

– Их, что, таких двое в семье?

– Нет. Мать у нее тоже была Иоанна. Только мать была нормальная. А эта в кого уродилась – непонятно. Мать умерла, через год. А эта, с тех пор, по людям мыкается.

– Товарищ Войтеховский, нам непонятен стиль вашего поведения. – Зловеще шипела Ипполита, в ухо бакалавру.

Была глухая ночь. Юрген лежал на досках в каморке тюремного сторожа. Он уже проспался и отбивался от клопов.

– Что вам непонятно?! Я внедряюсь. Стараюсь изо всех сил, если вам не понятно. Ах ты – гад!

– Не поняла…

– Это я не вам. Сегодня совершил вылазку. Ознакомился с окрестностями. Завязал новые знакомства.

– Это у вас, секс-тур был, какой-то.

– Это для прикрытия. Что я должен был местным сказать, что у меня – этнографическая экспедиция?! Откуда вы беретесь, сволочи!

– Это вы, кому?!

– Это я не вам! Значит так. Я осмотрелся. Подыскал хорошее место, для склада биоматериала. Там, по дороге в Вурзельстокен, два перелеска. Один – большой, другой – маленький. Для складирования подходит большой. Это, собственно говоря, не перелесок, а большое болото. Там непроходимо, мокро и метан. Огоньки по ночам светятся. Там, даже, хворост не собирают. Обходят это место. Вот туда и перебрасывайте оборудование.

– А если кто-то наткнется?

– Маскируйте. Биоматериал, он как пластилин, лепи что хочешь. Камуфлируйте под поваленные стволы деревьев, камни, под труху всякую. Здоровое дерево, кому-нибудь, ненароком может приглянуться, а трухлявое, оттуда, никто в деревню не потащит. Чипы, для андроидов, пришлете прямо в ратушу. Я, тут, нашел местечко, где их можно надежно припрятать. Короче действуйте. Да, спрея от насекомых пришлите. Клопы окончательно заели. Только пусть средство не фиалками пахнет.

– А, чем?