Тропа тунеядцев – 6. Эпидемия. Часть вторая. Роман-катастрофа

– Где именно? Уточнили?

– Уточнил. Шел на тропе тунеядцев. Больше, Ломако, по поводу Тейлора, ничего конкретного, сказать не может. Он не местный.

– Что, за тропа тунеядцев? Вы бредите?!

– Про эту тропу, в прошлом году, были сообщения. – Сказала Моника Реди, иронично глядя, на руководителя группы.

– Я ничего подобного, в сводках не видела!

– Правильно. Потому, что упоминания о ней проходили по линии Информационного центра. Тейлор, про нее ничего не сообщал, а в перехваченных сообщениях агентов, других государств, такая информация проходила неоднократно. Подобный маршрут используется местной оппозицией, для перемещения грузов и людей. По ней, в эмиграцию уходят, те, кому грозит арест, и перемещаются оргтехника и нелегальная литература.

– Тейлор, к местной оппозиции – каким боком?

– Трудно сказать. – С бесшабашной задумчивостью, сказал Гордон. – Может он, вступив с ними в связь, участвовал в финансовых махинациях, а теперь они его шантажируют и держат на коротком поводке.

– Ну, другой версии, по всей видимости, нет. Если, только он не стал коммунистом и не перешел на сторону партизан.

– Еще существует возможность, что он подсел на местные продукты. У которых, побочные эффекты проявляются в форме икоты. – Озвучил еще одну версию Гордон.

Хаттон, оглядела подчиненных. Женская составляющая группы, отрицательно пожала плечами. Снова слово взял Гордон.

– А, может, он связался, здесь с нелегальными торговцами драгоценными камнями?

– Какими камнями? Вы бредите, на почве, алкогольного опьянения?! Какие драгоценные камни, могут быть, здесь? Ничего, тут нет. Ни нефтяных пластов, ни газовых месторождений, ни горных пород, в которых драгоценные камни родятся. Ничего.

– А, я сегодня видел! – Упрямо сказал Гордон. – Изумруд. Необработанный.

– Ну, и, что?

– Большой изумруд.

– Сколько карат?

– Килограмм семь – восемь.

– Все ясно! Отправляйтесь спать! Идите на пост. Там, на заднем сидении, проспитесь.

– Ломако сказал, что тут, из космоса, постоянно такие камни падают. Поэтому, их лабораторию, в этой местности, развернули.

– Спать – я сказала! Когда придете в себя, смените Хомсварта.

ЛУННАЯ СТАНЦИЯ ИНОПЛАНЕТЯН БЫЛА ЭВАКУИРОВАНА В МОЛОЧАЕВКУ!

– Надо поторапливаться. – Сказал майор Злыдник, открывая вечернее, итоговое, совещание.

Оно проходило во дворе конспиративной квартиры КГБ, за представительным столом, Галины Константиновны. Присутствовали, почти все, кто был на утреннем совещании, за исключением Ирины Витольдовны, Матюхина и туристов, из секретного подразделения.

– Завтра утром, они транспортный блок достроят. Начнут получать комплектующие, для механического завода. На его возведение и наладку уйдет двое суток. А потом, хоть голову, на плаху, ложи.

– Мы еще три объекта легко потянем. – Сказал Леонович. – Тут рядом, в Прочках.

– Где-где?

– В Прочках. Село, так, называется – Прочки. Только это новое название. До эволюции, оно «Ленинское» было, а до советской власти не знаю. Я, в истории, не силен. Там места, для утилизации – особенно, хорошие. Там целые комплексы разворачивать можно.

– Это все хорошо. Только, в конце концов, это, только, затяжка времени. – Сказал Злыдник. – Расскажите, лучше, о проведенных оперативных мероприятиях.

– Докладываю! – Взял слово Лявон. – За стол, сегодня, сели все. И белые и зеленые. Ели с аппетитом. Только, я не совсем понял, каким боком, это – к нашим проблемам?

– Я, сам, не до конца понимаю. Но, кое-что просматривается. Я тут побеседовал кое, с кем. Сделаем попытку затормозить индустриализацию. Павел Степанович, как Хронометрист, на нашей стороне?

– Хронометрист – парень, что надо. Не зря он с Гидропоником и компанией, дружбу водит. А ведь, только недавно, на волю вышел. Поговорили, мы, с ним. За «матюхинским», десятилетним. Во время первого подхода он окончательно расслабился…

– Что было несколько подходов? – Перебил Злыдник.

– Два. – Подтвердил Павел Степанович. – Так вот, до того, как отрубился, после четвертой, начал высказывать недовольство, существующим на родине строем, своим внешним видом и, даже, прошелся, по Декларации. Во время второго подхода, после похмела, поговорили о сувенирах. Провели совместное расследование. Выяснилось, что воду, у них, мутит Астронавигатор. Есть у них, такой специалист. У него тридцать второй номер. Выше, только – тридцать третий, Галактик. Он, на его место, давно метит. Только не подсидит никак. Хотя и мечется, как не знаю, кто; во всех дырках затычка. Он предложил ходить, на встречу, с подарками. И, вид сувениров предложил, тоже, он. Все обрадовались. Никто, от него, не ожидал такого. Ну, и, вскрыли свою кунсткамеру. Про нее совсем забыли, на какое-то время.

– А, Астронавигатор, значит – напомнил?

– Ага! Я думаю – решил, что мы на это поведемся и проявим темные стороны своего «Я». Хронометрист, когда, до него, дошло, хотел поднять вопрос на собрании, но я отговорил. Спрашиваю: «Что ему будет»? Он говорит: «Ему будет стыдно». Я говорю: «Не будет. Раз он такое придумал, то – гад, еще, тот»! Короче, решили действовать, против Наводчика, его, же, методами. Хронометрист сказал, что будут носить, пока запасы не кончаться. Потом настучат, куда надо, поднимут вопрос на собрании. Баллы снимут. Астронавигатору солоно придется.

– Вы, хотите сказать, что они и дальше, нам, алмазы носить будут? – Оторопело спросил Фирсов.

– И, алмазы, и всякое, другое. У них, там, чего, только нет! И алмазы, и топазы, и другие минералы всякие. Я сказал, чтобы только минеральные штуковины носили. Маски туземцев, с других планет, дудки, копья, шкуры невиданных зверей – нам, без надобности. Хронометрист задачу понял. Сказал, что доведет, до сведения товарищей. Он, сейчас, к себе, на оздоровление пошел. Завтра еще поговорим. Только у него есть две просьбы.

– Соразмерные, нашим силам? – Спросил Злыдник.

– Одна – соразмерная, вторая – не очень. Он просил, ему, завтра, на обед, чего-нибудь нашего подкинуть. Говорит, что на блюда Биолога, смотреть, ему, теперь, не хочется. Я заверил, что накормим. И не только его, а, и, всех остальных тружеников галактической промышленности. Которые работают, на местности. Поставим полевой стан. Со второй просьбой – посложнее. Просил с женщиной познакомить. Как бы это выразиться потолерантнее?! С одинокой женщиной. Во! Я его огорчать не стал, сказал, что подумаю. Только, хочу сказать, сводничество – не по моей части. И, не в наших правилах. Я этим заниматься не буду.

За столом воцарилось молчание. Все осознавали серьезность ситуации.

– Ко мне, сегодня Комитетчица приходила. – Раздумчиво, сказал Марченко. – Долго ходила вокруг, да около. Потом стала заявлять претензии. Мол, всех мужиков расхватали. Она живет на отшибе, с краю. Поэтому осталась ни с чем. Интересовалась, как у инопланетян обстоят дела, по части семьи и брака. Я, ей, на эту тему, ничего сразу сказать не мог. Сказал, что если узнаю, то скажу.

– Скажи ей, что пусть сама поинтересуется. – Сказал Леонид Павлович. – Мы, с питанием астронавтов, вопрос до конца не решили. Стан ставим, а поварихи нет. Скажи ей, что если возьмется, обеспечивать питанием сотрудников галактической миссии, сможет узнать все, из первых рук. Тут никто нас, в сутенерстве, не обвинит. Просто идем, на встречу, одиноким сердцам.

На речь Лявона, все отозвались одобрительным гулом.

– Теперь перейдем, к серьезным вещам. – Оборвал гудение, Злыдник. – Мы, с Директором, с ними, тоже активно общались, сегодня. С инопланетянами. Выяснилось, что хотя у них, там – всеобщее равенство, политкорректность и толерантность, вместе взятые, но бюрократия существует. Причем – в огромных масштабах. Там – каждый третий бюрократ. Различных комиссий и комитетов – ни счесть. Но почти все – временные. Постоянных комиссий девять. В них работают, на постоянной основе, без срока давности. Практически – пожизненно. Непостоянным комиссиям и комитетам, нет числа, но они постоянно обновляются. Как положено, все имеют разные льготы. Все правдами и неправдами желают заиметь служебную дачу на приятной планете, расширить жилплощадь и все, такое прочее. Еще, мы окончательно уточнили, у них там – сложная продовольственная ситуация. Не в плане, что голодают. С рационом, у них – беда. По пищевому потреблению, у них, тоже – статистическое равенство. Кто нибудь пробовал, что они едят? Нет? А, мы, с Директором, попробовали. Дрянь ужасная. Хоть и питательная, и, со всеми нужными, витаминами. Но, из чувства солидарности, ее едят все. Даже члены постоянных комиссий и сам председатель Верховенствующего совета, Верховный Декламатор. Это на их Кольце – такое. У них зеленые уже победили. Экологи стоят во главе народа. Животные обрели права. Правда, ограниченные, но на мясо не пустишь. В командировках, конечно, проще. Там можно попробовать натуральное, но только овощи и фрукты. И, то, если повезет. Человеческих планет в космосе мало. Больше насекомые всякие.

– Инсектоиды. – Сказал Ржавый, довольный, что, наконец, запомнил, это слово.

– О, них, и – речь. Эти едят или друг друга, или целлюлозу всякую. На человекообразных планетах, у них, то каменный век, то ядерная зима. Человеческих продуктов, они давно не видели. На заре времен, они в ходе классовой борьбы, пришли к статистическому равенству и, до сих пор в нем пребывают. Поскольку население регулярно высказывает претензии к качеству пищи, там, у них – масса институтов, которые этой проблемой занимаются. Но раз институтов масса – проблема стоит, на месте. Химические добавки, усилители вкуса, они, в силу толерантности отвергают полностью. Готовят их водорослей и искусственных материалов. Улучшают, конечно, вносят в меню, граждан новые составляющие, чтобы имитировать бурную деятельность, но улучшений – ноль. Трава, она и есть – трава. Плюс, к этому, если решить проблему – прощай служебное жилье, коттеджи и исследовательские центры, на других планетах.

– Нас, это, каким боком касается? – Спросил Ржавый.

– Я выяснил. Они, везде ищут новые виды флоры и фауны, которые исследуют скрупулезно, для использования, в своих целях. Отовсюду, им шлют образцы кормовых растений и белков. Думаю, надо и нам послать.

– И – что? – Спросил Лявон.