Серпантин к Мертвому морю

Всё получается,
да плохо дышится.
И что-то помнится
не то, обрывками…
То вязь иврита вдруг,
то буква «ижица»,
а куст малиновый
созрел оливками.
За театром оперным
(приснятся запросто)
касанья дерзкие
шестыми чувствами…
Злой пограничник мне
поставит в паспорте
отметку с грохотом!
Проснусь. Не пусто ли?
Как имя идола,
или Вершителя,
с его причудами
дарить и зариться?
Родное имя лишь —
вот свет наития…
А остальное – так…
Какая разница!
Удача – ветрена,
несчастье – базово.
За ними, выживший,
летит вдогонку
клин слов затерянных
и всяко-разное,
смывая прошлое,
как хрип в воронку.

«Забыта местность та и выцветшее лето…»

Забыта местность та и выцветшее лето,
хоть живы адреса, где не живёшь,
где вслед за двухкопеечной монетой,
упавшей в пропасть гулко, сердце тож
летело, вырываясь за пределы
ему доступных в клетке скоростей.
В лесу осыпавшихся дней, через пробелы,
спокойнее всё видится, верней.
В далёкой блажи запахов и звуков,
ушедших голосов, где слышен твой,
мы неуместней, чем мотив мазурок
перед последней встречей с пустотой.
Я забывал. Так тщательно, так долго,
что прошлое пробилось впереди…
Я помню, сколько раз моя футболка
надорвана от ворота к груди.
В который раз и письменно, и устно
растворено дыхание в словах.
До лампочки, что свято место пусто,
куда пустей раскаянье впотьмах.
И вот июль горит разъятым георгином
над формулой любви, что вновь темна,
где врезаны в скамейку перочинным
ножом теперь чужие имена.

«Поехать зимою за Волгу…»

Поехать зимою за Волгу,
приблизить чернеющий лес,
как книги поставить на полку
неровно, с названьем и без.
Вот только я реже и реже
теперь откликаюсь на зов
свиданий и лыжных пробежек,
случайных побед и призов.
Мне чаще мерещиться стало
в дождливых узорах стекла,
как птица там дятел стучала,
как рыба, плеснувши, плыла.
Качели взлетали до хвои,
в просветах – озёрная гладь,
байдарки мелькают, а двое
разглядывают печать
на пне, что оставили годы,
прошедшие как-то без них,
колец волновые разводы
и этот заверенный миг,
не вечный (и в этом отрада),
но вот подступивший опять.
Я всё беззащитней. Не надо
меня без меня вспоминать.

«Время тикает, катится, мчится…»

Время тикает, катится, мчится,
уходя, возвращается вспять,
забывается, тянется, длится,
чтобы в реку свою же нырять.
Время рвётся, латает прорехи,
тает струйкой песочной легко,
нас к себе приручая навеки.
Или мы приручаем его?
Время судит, прощает и учит,
знает цену безоблачных лет,
под мелодию Besame mucho