Сын Петра. Том 3. Шведский стол

– Помним, – покивали все слушавшие.

– Он за оснастку для кирпичей ныне взялся. Сказал – много надо. Хорошо берут. Как раз заводы. Я стал расспрашивать. Думал, может, и самому службу оставить. Так и узнал, что ставить нам слободы кирпичные будут. Не веришь? Вот тебе крест! – произнес капрал и степенно осенил себя крестным знаменем.

– Да… – тихо протянул Игнат.

– Вот тебе и да… – передразнил его собеседник. – В кирпичном доме, чай, получше будет. Болтают, будто бы в два этажа их ставить станут. Чтобы много места не занимали.

– А чего с нас-то начали?

– А с кого? – усмехнулся капрал. – С купчишек, что ли?

– А чего бы и не с них? Деньжищ-то у них всяко больше будет.

– Так, да не так. Казна те слободы строит. А кто опора казны? Кто опора царя? Вот! То-то же…

– Не верится мне что-то… вот помяните мое слово – гладко стелют, да жестко спать.

– Тебе не угодишь.

– Угодить мне дело не хитрое. Вон возверни старину, я и рад буду.

– Снова год через год недоедать будешь. К тому стремишься?

– Может, так, а может, и не так. Может, и у меня дело пойдет.

– Так чего ты в солдаты пошел? Сидел бы – торговлишкой своей промышлял.

– Дык…

– Мык! – хохотнул капрал. – Сам же раньше жаловался, что тяжко она у тебя идет. Али все позабыл?

– Да бес с вами. Плохо жил. Чего уж там? Не шла ко мне деньга. Но на душе было как-то хорошо. А сейчас… не знаю. Словно какой-то червь внутри грызет. Сам не ведаю отчего.

– То не червь, то жаба, – хохотнул сослуживец. – Ты ведь хочешь довольствие как сейчас и домик кирпичный, а службу справлять как раньше. Али нет? Чай, среди первых в упражнениях воинских не замечен.

– Может, и жаба, – не стал спорить Игнат, нахмурившись. – Что до упражнений – стар я уже. Отучился свое.

– Ей-ей, тебе не нужно было идти в солдаты, – заметил капрал. – Сам тоскуешь по родной лавке, бурчишь и ребятам нрав портишь. Того и гляди – еще кто стенать начнет.

Игнат скосился на командира. Но промолчал. Намек был слишком прозрачный. А уходить со службы он не хотел совершенно. Несмотря на все свое недовольство…

* * *

Тем временем Герасим, что командовал охраной царевича и по совместительству лейб-кирасирами, пил.

Уже который день.

Праздновал.

Свадьбу свою.

Долго ли коротко, а сыскал ему Алексей невесту. Правда, забраться пришлось далеко. Ой как далеко. Аж в земли черкесов. Где нашлась хоть и страстная да красивая, но покладистая девица из местных благородных…

Царевич не тревожил Герасима.

После того, что ему пришлось пройти и пережить, это было самой малой наградой. Не столько от него самого как сюзерена, сколько от жизни.

Заодно и для себя кое-какие преференции царевич приобретал таким шагом. А именно дополнительные связи с черкесами. По своему образу жизни они мало отличались от крымских татар. Формально-то нет. Формально-то они были более-менее нормальным раннефеодальным обществом. Только бедным. Из-за чего постоянно участвовали в набегах для разбоя и захвата рабов на продажу. Отчего иной раз отличить их крымских татар «во внешней политике» было сложно.

И тут либо как-то пытаться с ними договариваться, меняя вектор их активности, либо вступать в предельно жесткую борьбу. Потому что набеги этих лихих ребят на поселенцев в низовьях Волги и особенно Дона – последнее, что требовалось России.

Вот Алексей и сделал ход в этой непростой партии.

Впрочем, уже не первый.

То самое пресловутое Е2?Е4 он походил, когда по его предложению черкесов наравне с казаками привлекали к набегам на южное побережье Черного моря. Через что создавали прецедент альтернативного вектора активности. В конце концов, у турок было что взять.

С невестой приехала делегация.

И пошли интересные разговоры. Планы. Очень интересные и взаимовыгодные… им ведь понравились эти набеги. Многие семьи добра подняли прилично. Отчего внутренняя напряженность их общества пошла на спад. И необходимость ходить в набеги за грабежом и ловлей людей для продажи в рабства несколько ослабла. Во всяком случае, друг друга они могли какое-то время не терзать в этом плане…

– Ваше высочество, – произнес Вайерсберг, прерывая задумчивость царевича.

– Да, да. Давайте посмотрим то, что у вас получилось, – протараторил Алексей и подошел к столу.

На нем лежал палаш.

Хороший такой, добротный легкий палаш.

Хотя знаток из будущего подумал бы, что перед ним лежит какая-то версия шашки драгунской образца 1881 года. Только клинок ее был совсем прямым, а не с едва заметной кривизной[11 - Едва заметная кривизна не имела особого прикладного смысла, но усложняла производство.], острие имело более острые углы и явное ромбическое сечение, пусть и слабо выраженное.

– Интересно… – взяв с некоторым трепетом клинок, произнес царевич.

– Как мы и оговаривали. Вес палаша ровно два с четвертью фунта[12 - 2,25 фунта – это 1020 грамм, что на 130 грамм легче солдатской драгунской шашки образца 1881 года, но несколько тяжелее офицерской.].

– А тяжелые палаши для лейб-кирасир?

– Мы же говорили о том, что сначала нужно с легкими палашами решить… – несколько растерялся член семьи Вайерсберг.

– Да, да, конечно. Сделайте десяток таких клинков. Помашем-поломаем их. Посмотрим. А потом сразу в производство, если все хорошо. И чем больше, тем лучше. Главное при этом, чтобы качество не падало.

– Палаш не эспада, с ним попроще многое, – усмехнулся оружейник.

– У вас все готово для их изготовления?

– Мы пока готовимся. Весной должны начать. Но если вашему высочеству потребуется, то часть оружия мы сможем заказать в Золингене. Пока у нас тут будет идти подготовка.

– А доставлять оттуда как? Через Голландию, как обычно, не переправить. Идет война. И кто-нибудь да перехватит столь ценный груз.