Сын Петра. Том 6. Треск штанов

– Как жить? Со всеми удобствами. Лифт будет. И по ступенькам бегать не придется.

Серафима едва заметно поджала губы, с трудом сдержавшись от изображения классической «куриной жопки». Очередной ее заход явно натолкнулся на «глухую стену», и она решила не нагнетать. В конце концов, это не лучшая стратегия. Вместо этого она произнесла:

– Хорошо. Тогда я ехать с тобой.

– Зачем?

– Я нельзя?

– Можно. Но зачем?

– Интересно.

Алексей пожал плечами.

Хочет и хочет. Почему нет? В конце концов, именно она будет заведовать по обычаю дворцовым хозяйством. И было бы неплохо, чтобы и она своим глазом поглядывала. Вдруг какую-то неочевидную вещь упустили?

Покушали.

Привели себя в порядок, проведя обязательную гигиену. С зубными тут было все ОЧЕНЬ плохо, поэтому Алексей относился к чистке и общему уходу за зубами максимально трепетно.

Оделись.

Выехали.

Было недалеко, но все равно идти пешком по ранней весне не хотелось. В первую очередь из-за жены. Она с непривычки мерзла.

На стройке творился хаос.

Кран-балку, с помощью которой поднимали грузы с земли, нормально не закрепили на новом ярусе. Она сорвалась. И, совершив довольно заковыристый кульбит, пробила кладку легкой стены первого яруса. Ничего особенного – просто «колодец» в полкирпича, заполненный туфом в качестве наполнителя, развалился.

Пробила и пробила.

В обычной ситуации Маттеус отработал бы все в обычном порядке. Дело-то житейское, на стройке и не такое бывает. Однако тут имелся нюанс – туф оказался покрыт плесенью…

– И как это понимать? – спросил Алексей строителя на немецком. Тот, несмотря на определенные усилия, все еще очень плохо говорил на русском языке.

– Не знаю, – развел он руками. – Видимо, сырой был, когда засыпали. Или еще что случилось.

– Плесень… – покачал головой царевич.

– Это есть очень плохо. Никак нельзя плесень. Надо вскрывать прочие колодцы и проверять.

– Разве это спасет ситуацию?

– Нет, – после долгой паузы ответил Пеппельман.

– Как сделать так, чтобы спасло?

– Выкладывать легкие стены целиком из кирпича. Фундамент и каркас это позволяют…

В принципе, задуманные им тройные стеклопакеты, разнесенные на пару ладоней каждый, вполне должны были защищать от холода. Да и оснащение здания паровым отоплением с теплоизоляцией подводящих труб сильно ситуацию облегчало. Но… делать толстые стенки из полнотелого кирпича он не хотел. Тонкие будут промерзать. А толстые окажутся слишком тяжелыми, что просто не вписывалось в философию здания.

Решили не спешить.

Первый ярус – ладно, строить с использованием полнотелого кирпича, а все, что выше, – ждать, пока запустят уже выпуск так называемой теплой керамики. Проще говоря, керамических блоков с множеством малых пустот. Маленький заводик для их выпуска уже строили.

Серафима слушала молча и лишних вопросов не задавала. Все равно немецкого не понимала. Просто имитировала молчаливый «хвостик» мужа. Только очень любопытный. И головой она крутила – дай боже, в чем-то даже нервируя Пеппельмана, который воспринимал это любопытство с опаской.

Вышли со стройки.

– Видимо, на год еще въезд наш во дворец откладывается.

– Сложный башня, – покачала головой Серафима.

– Зато все вокруг будут понимать, у кого самый большой.

– Большой? Что? – не поняла жена.

– Неважно, – отмахнулся, усмехнувшись, муж. Вдаваться в долгие объяснения ритуальных игрищ вокруг публичного статуса он не собирался. Видимо, в Иране они были другими. Ну или она просто не поняла.

Супруга уточнять не стала.

И они поехали туда, куда Алексей и планировал отправиться после завтрака. А именно к брату. Он его уже пару недель не навещал. Что было и опасно, и халатно. Слишком уж Кирилл увлекался…

– Где наш деятель молотка и отвертки? – поинтересовался царевич у охраны, когда они добрались.

– Так в амбаре.

– И давно там?

– Почитай, неделю. Только в нужник выбегает. Еду туда носят ему. Миледи намедни приходила, хотела его в баню отправить. Да все без толку. Он словно одержимый…

– Софья там?

– Жена-то его? Да. А куда она денется? Он как чем-то увлечется, совершенно теряется. Если бы не Софья… – махнул рукой охранник.

– А ты, я смотрю, ее уже нормально воспринимаешь, – с улыбкой произнес Алексей, припоминая, как именно этот охранник в свое время морщился от негритянок. Раздражали они его своим видом. И таких в Москве хватало. Теперь же вон – сменил пластинку.

– Так… – развел он руками, – дурного-то за ней никто не видел.

– А как же «чертовка» и «нечисть угольная»? – спросил царевич, припоминая отпускаемые этим человеком весьма грязные оценки.

Тот смутился.

Промолчал.

Царевич же похлопал его по плечу и только было уже собрался идти в амбар, как оттуда донесся какой-то грохот. Явно что-то то ли сносили, то ли выворачивали. И несколько секунд спустя «вылетели» ворота. Лопнул засов от напора чего-то, и они резко распахнулись. Одна створка даже слетела с петель и завалилась куда-то вбок. Вторая же, хлопнув о стенку, там и осталась, застряв в мешках да корзинках, которые кто-то совсем недавно там сложил.