Помещик. Том 1. Сирота

Афанасий внимательно взглянул Андрейке в глаза. И кивнул на кружку для подаяний, что стояла на небольшом столике у стены. Паренёк не стал ломаться и сделав несколько шагов, положил её туда.

Казалось бы – всего одна монета, но ценность у неё была немалая. Особенно для сироты, что лишился почти всего. А ценность пожертвования – интересная вещь. С духовной точки зрения важнее не количество, а качество жертвы. Тот, кто готов поделиться последним, стоит намного выше того, кто даёт малую толику. Так что священник, прекрасно знавший уже ситуацию Андрейки, высоко оценил этот поступок. С богатого и рубль взять мало, а тут щедрость вон какая. Хотя, конечно, и дядька Кондрат, и священник списали этот поступок на юность и глупость. Списали, но оценили.

– Что терзает тебя, сын мой? – спросил Афанасий, когда паренёк вернулся к нему.

Разговорились.

Общий посыл был прост. Андрейка пытался соскочить с расспросов, опасаясь своего разоблачения, и отвечал как можно более рублено и односложно. Афанасий же не сильно старался, прекрасно понимая, что парень потерял отца и оказался в сложной жизненной ситуации.

Зачем его сюда привели?

А на всякий случай. В те далёкие времена священник был очень уважаемым и авторитетным человеком в общине. Тем, кто ведал в вопросах мутных и непонятных. Вот и притащили ему странно пришибленного отрока. Вдруг что не так с ним? Вдруг помощь нужна?

Но обошлось.

С полчаса паренька терзали расспросами. А потом и отпустили с Богом.

Вышел Андрей на крыльцо церковное и вздохнул с облегчением. Слишком явно и шумно.

– Что сын мой? – поинтересовался Афанасий, который, как оказалось, тихо следовал за ним. – Робеешь ты отчего передо мной?

– Робею?

– А нешто нет? Вон какой вздох.

– Тяжко дышать, – ляпнул Андрейка, не подумав. Забыв совсем о том, что в те годы к таким вещам относились куда как серьёзнее. И если тебе в храме Господнем дурно, то это не спроста. Вот и оказалось, что паренька задержали ещё на полчаса. И святой водой умыли. И помолились. И в душу снова полезли. Но уже без дядьки Кондрата. Один на один…

– Да оставь ты его, Афанасий, – пробасил кто-то от двери.

Они оба обернулись и увидели воеводу.

– У отрока отец пал. Ни кола ни двора за душой не осталось. А теперь и ты его поедом ешь. Брось. Да и дело у меня не к тебе.

– Ну коли дело, – нехотя улыбнулся Афанасий, которому эта игра в кошки-мышки с Андрейкой уже начала нравиться. – Ступай, отрок. И помни – по семь раз «Отче наш» читай ежедневно не менее четырёх седмиц.

– Да, отче, – кивнул Андрей и, обозначив поцелуй руки священника, удалился. Со всем почтением и не спеша. Потому что Афанасий вместе с воеводой с интересом наблюдали за ним.

– Чего ты на него взъелся-то? – спросил воевода, когда наш герой покинул храм. – Уже шепотки до меня дошли.

– Умный он.

– Андрейка-то? – удивился воевода.

– Андрейка, – кивнул Афанасий. – Но ум свой таит. Он много чего таит, боясь явить людям. Отрок сей полон тайн. Вот меня любопытство и взяло.

– Вздор какой. Андрейка же в отца своего пошёл. Лихой рубака будет. А умом скуден. Читать, сказывают, его пытались учить, да не выучили. Совсем буквы запомнить не может.

– Может, и вздор, – легко согласился священник, и они переключились на другую тему разговора. В конце концов, к этому Андрейке он всегда сможет вернуться позже. Куда ему деваться то? Не сейчас, так потом, улучив момент, можно будет понять, что с ним не так…

Наш же герой, выйдя из храма, больше своей оплошности не повторял. Демонстративно перекрестился. И не спеша пошёл бродить по городку. А поджидавшие его рядом Устинка и Егорка следом посеменили. Выглядело это крайне забавно. Подросток лет четырнадцати с саблей на поясе, ему великоватой пока, вышагивал впереди. А за ним двое взрослых мужчин семенили. Один из которых тащил в своих руках лук и колчан. Но именно что тащил, а не надевал на себя, демонстрируя, что это не его.

Город был небольшой, поэтому Андрейка, не желая лишний раз пересекаться с отцом Афанасием, решил валить к родным пенатам. И чем быстрее, тем лучше. Проще говоря, ехать в поместье и пытаться разобраться там, что к чему. Может, не всё разорили татары. Может, осталось что ценное, и как-то прожить можно будет. Но для отъезда требовалось иметь хоть какие-то запасы. Это ведь не компьютерная игра, а жизнь. И кушать тут требовалось регулярно. Другой вопрос, что денег было в обрез. И наш герой решил перед покупками прицениться.

Крепость Тулы была в те дни набита народом, словно птичий базар[11 - Птичий базар – массовые колониальные гнездовья морских птиц.] пернатыми какунами. Весь посад сюда перебрался на время, чтобы укрыться от супостатов. И купцы тоже вместе с тем барахлом, которое удалось притащить. Татары отошли поутру. Но люди всё ещё ютились, опасаясь покидать надёжное укрытие.

Главной прелестью такой ситуации оказалась скученность купцов да ремесленников со своими товарами на минимальной площади. И почти все – на виду, из-за чего тульский кремль отчаянно напоминал Андрейке какой-то восточный базар. Да и торговаться можно было с оглядкой на других купцов и служивых. Ведь сын пострадавшего за их жизнь воина торг вести станет. Если такого начать обманывать на виду у людей – проблем не оберёшься. Вступятся же. Обязательно вступятся.

Час ходил да расспрашивал. Два. Купил за полушку немного еды, чтобы утолить голод и себе, и своим холопам. Рабам то есть.

Рабы. Да уж. Эта мысль, конечно, парня немало глодала. Он как-то не был готов к тому, что станет рабовладельцем. Но на Руси рабство было, причём исконно – сразу на момент создания. Однако, в отличие от популярных версий, это отнюдь не крепостное право. Крепостные – это крестьяне, которых прикрепляли к земле, то есть ограничивали им право передвижения. Лично же они оставались свободными. Во всяком случае, формально. Даже в период самого сурового крепостничества, когда реальное положение этих крестьян ближе всего подошло к рабскому.

Настоящих рабов на Руси называли холопами и считали движимой собственностью. А детей их приравнивали к приплоду, словно от скота, считая естественным способом прироста рабов того или иного собственника. Отменил этот кошмар лишь Пётр I 19 января 1723 года. Но до этих событий было ещё далеко. Так что и холопы, и челядины[12 - Челядь – изначально раб, захваченный во время военного похода, потом просто раб, прислуживающий при дворе господина или занимающийся сельским хозяйством.] вполне встречались в русском обществе.

В общем, купил Андрейка еды и сел кушать со своими людьми. А заодно и думать. Денег получалось настолько мало, что на них просто до весны не протянуть. Даже если жить впроголодь и драть по весне кору с деревьев для «вкусного и сытного» супчика.

В этой связи предложения пойти послужильцем не выглядели настолько оскорбительно. Всё начинало походить на ситуацию, в которой Устинка и Егорка, понизили свой статус, став рабами. Но этот Андрейка был совсем не тот, что имелся раньше. Этот Андрейка почти шесть лет готовился к тому, чтобы отправиться в прошлое, да и до этого немало учился, укрепляя, развивая и наполняя мозг всякими полезными знаниями. И продумал за время подготовки много всякого рода сценариев «поднятия бабла». А тут ведь требовалось именно оно.

Причём, как это ни странно, «поднять бабла» требовалось совсем немного. Всего-навсего протянуть до весны да добыть где-то мерина с меринком заводным или меринцом. Как минимум. Этого уже хватило бы для принятия отцовского наследства. Понятное дело, что «немного» это относительное понятие. Потому что мерин стоил в среднем от десяти до пятнадцати рублей[13 - Цены здесь и в дальнейшем приведены с опорой на книгу А. Г. Манькова «Цены и их движение в Русском государстве XVI века» 1951 года издания. Часть цен выведена аналитически на основе этого и иных источников, так как сведения о них на указанный период отсутствовали или были не точны / не полны.]. Меринок ещё от четырёх до девяти. Значит, по самым скромным подсчётам, Андрейке требовалось добыть минимум пятнадцать рублей только на «блохастых друзей». А крестьянин семейный, если работал в покое на земле доброй и угожей, давал около рубля прибыли в год. Плюс-минус. На первый взгляд – прилично. Но пятнадцать крестьян семейных на земле – это солидный результат. Не каждый поместный дворянин мог похвастаться такой популяцией под своей рукой. У бати его, к примеру, было всего семеро.

Дела…

Андрейка, посчитав, что к чему, и приценившись, начал действовать по одному из задуманных им сценариев.

Начал он с того, что сторговал у одного торговца старую лодку до весны за 15 сабляниц. В аренду. Тому она всё одно была пока не нужна. А нашему герою как-то до поместья добираться требовалось.

Потом купил у другого торговца небольшой горшочек купоросного масла за двадцать московок и одну полушку. Тот взял этот товар для продажи кузнецам, но посад оказался разорён, и когда ещё удастся ремесленникам вернуться в старое русло – неясно. А тут дурачок малолетний захотел купить товар, с которым, по всей видимости, не знал, что делать. Да, сильно дешевле, чем хотелось бы, но купцу сейчас и такая прибыль была «в струю» после татарского погрома.

Горшочек получился крошечный, едва на пол-литра, а крепость этого купоросного масла, то есть слабой серной кислоты, слабенькая. Парень проверял её, окуная струганую палочку и оценивая степень обугливания за счётное время.

У того же торговца он взял за полторы московки туесок мела. Самого что ни на есть обычного. Зачем парню он сдался – тайна, покрытая мраком для окружающих. Никто не понимал. Но раз блаженный сорит деньгами, то почему бы не продать? Хотя торговался Андрейка отчаянно, чем вызвал даже оттенок уважения со стороны торговцев, наблюдавших за этим действом.

Чуть побродив ещё, он взял у другого торговца самый дешёвый и поганый топор да напильник вроде как к нему. Но напильник исправный. Ему его продали с нескрываемой снисходительной улыбкой, балансирующей на грани насмешки. Дескать, дурачок, зачем напильник то покупать? Топор можно править и камнем. Особенно если у тебя денег нет. А тут ладно что напильник, так ещё и крупный. Таким топор не поправить. Однако Андрей не унывал, продолжая «придуриваться». Поторговались и ударили по рукам. А потом пришлось отсчитывать 72 московки.

Так же он закупил немного соли, четверть самого дешёвого зерна – ячменя и луку с чесноком немного, потратив на продовольствие ещё 39 московок. На чём его торговые дела и закончились. Спустив 76 с половиной копеек, он остался с десятком на кармане и кучей малопонятного для окружающих барахла. После чего собрался уже по утру отчалить. Благо, что татары, опасаясь подхода царёва войска, отступали достаточно энергично, и завтра в округе тульской станет относительно безопасно.

Кое-кто его даже пожалел, видя, что у парня от горя «крыша потекла». И предлагали ему разное. Например, перезимовать у них, где в долг, где за услугу в будущем. Кое-кто даже предлагал ссудить ему денег. Дескать, разбогатеет – отдаст. Но Андрейка на такие дешёвые разводы не вёлся и шёл своей дорогой…

Глава 2

1552 год, 4 июля, где-то на реке Шат

Взятая в аренду лодка была совсем убогой и текла безбожно, из-за чего приходилось регулярно приставать к берегу и отчерпывать из неё воду. Вот путешествие и затянулось. И даже пришлось ночевать где-то в двух третях пути. Хотя, если бы лодка была в порядке, добрались бы до места к сумеркам первого дня. Или даже раньше. А так – встали вечером на стоянку. Развели костёр. И Андрейка попробовал лодку отремонтировать.

У него, конечно, имелись Устинка да Егорка, но их инициативность была минимальна. Они жили по формуле «Что воля, что неволя – всё равно» и не сильно стремились к чему бы то ни было. И он их понимал. Когда ты раб, то, чтобы ни сделал, всё одно, результат твоего труда тебе не принадлежит. Вот они и не стремились ни к чему и ни в чём не старались. Даже если знали или умели. Жив? Поел? И довольно[14 - Ситуация эта никуда не делась и в XXI веке. Например, владельцы торговых сетей частенько урезают зарплаты своим сотрудникам в рамках оптимизации своих расходов, лишая их всякой мотивации, из-за чего их сотрудники на работе номер отбывают и не имеют ни малейшего желания стараться. Ради чего? Из-за этого продажи падают, а списание товара растёт. Как следствие, прибыли продолжают падать. И не понимающие сути проблемы владельцы бизнеса ещё сильнее секвестируют расходы, урезая зарплаты, доводя мотивацию своих сотрудников до рабской, то есть никакой. Понятно дело, что простым поднятием зарплаты ситуацию с мотивацией не решишь. Но, не поднимая её до адекватного уровня, проблему можно хоть как-то решить только заменой персонала на гастарбайтеров из ещё более бедных стран, само собой с черным оформлением. Да и то – до поры до времени. Правда, кроме мотивации, недурно ещё и квалификацию иметь, и другим факторам соответствовать, но это уже другой вопрос…]. Вот. Он даже не стал пытаться им что-то объяснять поначалу. И был вынужден действовать самостоятельно.

Сел, значит, наколол топором тонких мелких щепок и начал ими конопатить лодку. Вбивая их в щели. Опасно. Можно было легко дать трещинам ход и вообще оказаться без лодки либо усугубить ситуацию. Но Андрейка осторожничал и аккуратно подбивал их туда. И стремился не к тому, чтобы полностью прекратить течи, а лишь уменьшить их до разумных пределов.

Понятное дело, что по уму конопатить нужно коноплей или хотя бы ветошью какой. Но ни того ни другого под рукой не наблюдалось. А плыть требовалось. И главное – трещин было много. ОЧЕНЬ много. Старая лодка вся рассохлась, видимо пролежав довольно долго на берегу под солнышком.