Помещик. Том 1. Сирота

Афанасий видел вопрос иначе. Но то, что говорил воевода, было дельно, и возразить он не смел. Никто бы не понял. Ни его начальство, ни жители города.

– Эх… пришёл бы Андрейка ко мне сразу, а не к этому мироеду…

– И что бы было? – грустно улыбнулся воевода. – Ты бы дал ему не осьмнадцать рублёв, а двадцать? Ну двадцать пять. А потом переслал в Москву митрополиту сию краску дивную?

– Двадцать пять всяко лучше, чем восемнадцать.

– Для Андрейки – да. А для города?

– Ежели краска эта пропадёт, то…

– Ничего и станется. Как пришла, так и ушла. Краска добрая. Видел я её. Но её мало. На икону одну. Да и то – едва-едва. Зато ныне пользу она городу великую принесёт. И очень своевременную.

– А ежели Андрейка ещё что принесёт такое?

– А ты думаешь, ещё принесёт?

– Отрок сей себе на уме. И раз отец его такое сокровище от всех утаил и приберёг на черный день, то и Прохор, оказывается, был не дурак. Балагурил и чудил на людях, а сам…

– Да… удивил Прохор. Удивил. Никогда бы не подумал, что он о завтрашнем дне думает. С виду – дурень дурнем. И Андрейка удивил.

– И он ещё удивит. Он ведь ко мне сам пришёл. Страшится Агафона.

– Страшится?

– Что тот, как всё уляжется, к нему в гости наведается. Да под пытками попытается выведать иные ухоронки.

– А они есть?

– Есть ли они или нет, ни мы, ни Агафон не ведаем. Судьбу Андрейки же это не изменит. После пыток тот его замучает и закопает где под кустом, чтобы не донёс.

– Понимаю, – кивнул воевода задумчиво.

– Теперь же, когда и ты, и я ведаем о том его страхе, гибель отрока ляжет тенью на Агафона, даже если тот сдержит свою алчность. Не так ли?

– Думаешь, у него краска ещё есть?

– Я не ведаю того. И никто не ведает. Но отрок сей весьма самостоятелен и умён не по годам. Пока отец его жив был – притворялся. Как и батя его. И они, мню, и дальше притворством жили бы, если бы не случилось горе, и Андрейке не пришлось бы спасать своё положение.

– Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним?

– Я не знаю… – покачал головой Афанасий. – Я боюсь его спугнуть. Он ведь может краску, ежели она у него ещё имеется, взять и бежать. Даже если за ним придут – не так-то просто будет его поймать в лесу. А отрок сей, без всякого сомнения, готовится. И как недруги отойдут, извлечёт ухоронки да в бега.

– Далеко ли он убежит?

– Да к деду своему и убежит.

– Степан… – поморщился воевода, вспоминая колючего и жёсткого мужчину.

– Оттого и не ведаю я, как лучше поступить. Ежели он испугается, то… – развёл руками Афанасий.

– А сам он ещё что-нибудь принесёт?

– По весне верстать станут. А у него ни коня, ни брони. И денег, что Агафон ему заплатил, не хватит, чтобы их купить. Так что я мню – принесёт.

– А если он уже у деда?

– Отрок сей жаждет получить отцовское поместье. Да и по Упе он пошёл вверх, а не вниз. Лошадей же у него нет. Нешто ты полагаешь, что он такой дурной, чтобы пешком побежать по лесам да весям? И товаров множество, что купил у Агафона рублей на десять, бросить?

– Хм… – задумчиво произнёс воевода. И, встав с лавки, прошёлся по палате. Здесь, кроме них, никого не было. И лишние уши не угрожали. Священник удачное время выбрал для беседы.

– Надо только Андрейке сообщить, что мы его поддержим, – продолжал Афанасий, – и чтобы он ничего не боялся. И по весне мы ждём, что он ещё принесёт из тайников отцовских. Рассказать о том, какую пользу от краски его город получит. И попросить по весне не затягивать. Ибо поддержки ждут товарищи его будущие по делу ратному.

– Сам пойдёшь?

– Сам. Со служкой сплаваю на недельке на лодке. Надо же проверить, каково состояние его духовное. Как епитимью исполняет.

– В сопровождение кого дать?

– А и давай. Кондрата Кобылу давай. Он его ко мне тогда привёл. И отцу его был верный друг. Вряд ли Андрейка его испужается.

Глава 8

1552 год, 2 августа, где-то на реке Шат

– Хозяин, – произнёс Устинка, подходя. – Там лодка.

Андрейка проследил за жестом своего холопа и напрягся.

Лодку, которую им выдал в аренду Агафон, они вытащили на берег, оттащили в сторону и, поставив на брёвна, укрыли ветками, чтобы не на земле лежала. Иногда, конечно, использовали, но не часто. Ибо не до неё было. Так, пару раз вдоль берега прошли на несколько километров в обе стороны от поместья, изучая, что к чему, и где есть какие-нибудь интересные вещи. И всё.

С воды или от берега лодку Агафона было не видно. Землянку с навесом – тоже. С того ракурса наблюдалось только пепелище старого дома отца. Однако лодка пристала, и из неё выходили какие-то люди. У одного наблюдалась на боку сабля. Остальные двое вроде бы священники, но это не точно.

Радости от встречи гостей Андрейка не испытал ни малейшей.

– Берите топоры. Но не хватайтесь. Пусть на поясе повисят.

Топоры это были не боевые, а дельные. Но всё равно – штука опасная в рукопашной. Что Устинка, что Егорка ими рубиться не умели. Но даже необученные юниты с каким-никаким топором всяко лучше безоружных. Хотя бы и для престижа. Считай, вооружённая свита.