Калейдоскоп душ. Художественная философия

Всё это было поверхностным, начальным этапом, дальше шли упражнения более сложные и серьёзные, но у меня появилась уверенность, что для опыта по непосредственному контакту энергетического тела с самой информационной системой уровень подготовки являлся минимально достаточным.

А как-то поздно вечером, приготовившись ко сну, я как обычно расслабился и открылся для принятия эфира. Состояние сие, когда ты ещё не заснул, но и с материальным миром крепкую связь уже терять начал, называется пограничным. Именно это состояние позволяет сместить спектр восприятия, который у нас довольно-таки узкий, чуть в сторону. Стенка подсознания при этом уже начинает приоткрываться, давая возможность мозгу соприкоснуться с энергетическим миром, но в состояние сна ты ещё не вошёл, и получается, что твоё, ещё не ушедшее сознание, видит некие частицы тонкого мира. Я был открыт и надеялся на приятные волшебные ощущения эфира. Именно поэтому произошедшее далее шокировало настолько, что я мгновенно покрылся холодным потом и выскочил из пограничного состояния, как пробка из бутылки шампанского.

А увидел я следующее: прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки в воздухе висела… голова. Просто одна голова без каких-либо признаков всего остального. Сверху и снизу от неё отходили тонкие нити, уходившие соответственно в пол и потолок. На них она, видимо, и держалась. Когда я её увидел, голова смотрела в стену и вызвала у меня лишь любопытство. Но, как будто почувствовав, что на неё смотрят, она начала медленно поворачиваться на своих ниточках и буквально через пару секунд её взгляд впился мне в глаза. Он был ужасен – там была беспредметная злость, ярость существа, патологически ненавидевшего мой мир и конкретно меня, видимо, за то, что я посмел к нему вторгнуться. Взгляд прожёг меня насквозь и мгновенно вызвал такой дикий страх, что моё сердце чуть не выскочило из груди, а спина взмокла от ледяных бисеринок. В тоже время страх этот помог мне тут же из сего состояния вылететь и оставить голову в покое в своём мире. Сон как рукой сняло, я ещё долго не мог успокоиться, зато понял, что обучение принесло свои плоды, и я уже могу совершать и более длительные контакты с тонким миром. Ну а страх… так память тут же напомнила мне о дорисовке мозгом того, что нет в его «базе данных». Конечно, никакой головы там не было, но сущность, которую я увидел, имела такой облик, либо вообще не имела никакого с точки зрения материального мира, что мозг не смог подобрать для меня адекватную картинку и «нарисовал» нечто такое, ассоциирующееся у него с диким ужасом.

И вот, через пару дней, вытравив из души и из памяти тот страх, я, наконец, рискнул первый раз покинуть бренное тело и плотно соприкоснуться с тонким миром. Заранее перейдя на психическое дыхание, я концентрировал Прану в темечке – там, где по учению йогов находится верхняя чакра, и через которую мне и надо будет выйти из материального тела. Максимально расслабившись, я стал прислушиваться к шумам в эфире и стараться, чтобы шумы сии мой мозг смог превратить в понятную информацию. Течение времени стало неразличимым, информация превратилась в голоса и образы, и моя сущность, уже воспринимаемая мною только как сознание, потянулась туда, к ним, манящим своим светом и неизвестностью…

Я оказался как будто повешенным в белом тягучем тумане. Вокруг мелькали разноцветные всплески, что-то двигалось, переливалось, а в голове мельтешил балаган из чьих-то слов… или размышлений… Одно только это уже стало интересным. Однако долго в одиночестве мне висеть не пришлось.

Вдруг непонятно откуда на близком расстоянии от меня появился седой старец в чёрном балахоне. В руке он сжимал трость с набалдашником, похоже, из драгоценного камня. Я почти обрадовался – первый мой контакт с сущностью другого мира как-никак, – но старец, похоже, был совсем иного мнения насчёт контакта со мной. Ничего так и не сказав, он поднял руку с тростью перед собой. Из каменного набалдашника вырвался белый, как солнце, луч и попал прямо в меня. Боли я не почувствовал, однако проклятый луч вдруг стал тянуть меня куда-то вниз. Сопротивляться сил не было, и я стал падать, если это можно назвать падением – ведь оно происходило в никуда. Молчаливый старец с ледяным спокойствием тянул и тянул – похоже, он ненавидел меня так же, как та голова на ниточках. Откуда-то пришла мысль, что если я не сделаю хоть чего-нибудь, то погибну или останусь вечным заложником этого мира вдали от родного тела. Страх окутал холодным липким туманом и, повинуясь ему, я начал сопротивляться.

Когда-то, на заре моих энергетических практик, я учился создавать вокруг себя две воображаемые сферы, похожие на половинки яичной скорлупы. Одна половинка вращалась по часовой стрелке, другая – против. Этим способом любой человек может экранировать себя от энергетических ударов или сканирования. Вот оные сферы я всеми силами и попытался воссоздать. Затем в голове истерично зазвучала молитва. Кроме «Отче наш» я ничего не знал, но и этого оказалось достаточно, ведь в молитве главное – настройка астрального тела на контакт. А что тебе для сего действа необходимо – дело твоё.

Буквально через десяток, другой секунд попытки принесли плоды, и меня выкинуло обратно в мой мир, на мягкий диван, к знакомым и приятным для души звукам и картинкам. Я сидел и минут десять просто тяжело дышал, пальцы рук подрагивали, а в голове бушевала круговерть и звонили колокола.

Такой тяжёлый опыт отбил мне охоту к экспериментам на пару-тройку недель. Но человек – существо несгибаемое, тем паче – любопытное, поэтому вскоре я стал готовиться к новой вылазке в тонкий мир.

Для начала, как я усвоил у Закладного, мне требовалось научиться сосредотачиваться на одной цели, тогда никто лишний, вроде чёрного старца, рядом со мной и не окажется. А для этого начинать надо было с какого-нибудь предмета, например, с коробка спичек или кирпича – неважно. Соответствующие упражнения в книге имелись – мне следовало мгновенно сосредотачиваться на предмете и через несколько секунд о нём забывать. Всё это, естественно, – в полностью расслабленном состоянии при психическом дыхании. Посторонние мысли-шумы лезли в голову, да и забыть мгновенно то, о чём думал секунды назад, оказалось титанически трудно. Но желание и вера в себя делали своё дело.

«Творческая мыслительная работа человека возмущает вокруг себя пространство и извлекает из него в своё духовное сознание (которое тоже есть пространство) отдельную монаду. Духовное сознание личности и монада становятся единым целым, и эту цельность составляет космическая эволюционная информация».

    Е. П. Блаватская

Через месяц, вооружившись вновь обретённым умением и, конечно, не забывая о защитных сферах, я повторил все заново. Правда, теперь у меня была цель – контакт с положительной сущностью.

Сферы я создал вокруг себя сразу, как оказался в белом тумане. Но на этот раз я увидел не только цветные всплески. Вокруг двигались ярко окрашенные силуэты, в которых угадывались человеческие очертания. У них были разные оттенки, у некоторых даже отличные от большинства цвета. Однако моё твёрдое сосредоточение на цели не давало внимательно разглядеть этот бал форм и звуков, и буквально через десяток секунд я оказался за сие вознаграждён.

Он появился ниоткуда, просто материализовался предо мной и сразу начал сверлить взглядом моё воплощение – то, что я со стороны собою представлял. Взгляд был мягкий, от него веяло добром и мудростью, но настолько пронзителен, что сразу захотелось спрятаться, уйти, удрать… Описать его, возможно, смог бы и не каждый, но мой практичный мозг, цепляясь за привычную реальность, сразу подрисовал этой сущности черты старца в белом балахоне и дальше так его и воспринимал.

Я уже почти свыкся с ролью изучаемой под микроскопом амебы, как вдруг отсканировав и выпив мою душу, старец исчез. Расстроившись, но совсем не удивившись – чего удивляться поведению и решениям существа из многомерного пространства? – я продолжил удовлетворять своё любопытство. Сосредоточившись на одном из силуэтов, я постарался открыться на восприятие и тут же получил удар из образов, мыслей и, главное, чувств. В этот момент я осязал всю его жизнь, как свою. Всё это нахлынуло одновременно, и об усваивании информации не могло быть и речи, сохранились только общие ощущения. Зато я понял, что получил слепок души, бытия этого человека, соприкоснувшийся одновременно всеми гранями со мной. После того, как я осознал вкус такого познания, появилось желание попробовать следующего. Я мысленно потянулся к соседнему силуэту, но тут же предо мной снова возник белый старец.

– Осваиваешься? Смотри не заиграйся! – Голос, неожиданно возникший в моей голове, поверг меня в шок. – Ты рискуешь либо запутаться, где твоя жизнь, а где его, либо, в худшем случае, сойти с ума, если у оного господина когда-то были очень сильные эмоциональные переживания. Касаться сущностей надо аккуратно, а ты сего не умеешь.

– Позвольте спросить, а вы кто? – Мой, если так можно назвать, голос сильно дрожал.

– Я здесь… живу… и не только здесь. А название ты сам уже придумал – сущность. Тебя, кстати, тоже можно аналогично назвать. Я знаю, ты хотел общаться. Общайся, спрашивай, не смущайся!

И я не растерялся:

– Там, где мы сейчас находимся, это многомерный или, как ещё мы называем, тонкий мир?

– Вот именно – как вы называете! Это для вас он «тонкий», а на самом деле это тот же мир, в котором живёте, просто вы его не ощущаете. Спектр восприятия людей слишком узок, да вам больше и не надо, не заслужили пока. Вот сейчас ты расширил своё восприятие на несколько порядков, однако это тоже «капля в море». Мир безграничен, и его измерения переходят одно в другое. Чем шире спектр твоего видения и возможности воздействия на окружающее, тем больше ты понимаешь в строении и законах мироздания. Ну, а вы пока даже бесконечность вселенной и «чёрные дыры» понять не можете, да в физику своего малюсенького мирка свято верите.

Меня уже трясло от возбуждения, вопросы кружили роем над головой:

– А вы видите весь мир целиком? И как же можно понять бесконечность вселенной?

– Нет, не весь. Нет предела совершенству. Я, так же, как и ты, иду по ступеням наверх, просто я на данный момент стою выше. А бесконечность вселенной можно понять только когда измерения пространства и времени станут для тебя такими же простыми, как длина и ширина стола. Тогда ты поймёшь, как видимая вами вселенная перетекает и является частью другого… – Старец замолчал. Было похоже на то, что ему сложно подбирать для меня понятия и объяснения.

– Ладно, примерно понял, – не стал его мучить я, но паузу смог выдержать лишь пару секунд:

– А скажите, я ведь после смерти окажусь здесь, рядом с вами? Раз у меня получился переход в ваш мир, значит, я уже заслужил, и значит, это последняя жизнь в моём трёхмерном? – Я с затаённой надеждой глядел старцу в глаза. – Вы поймите, в моей жизни было столько боли и лишений… я уверен, что должен быть поощрён Богом на том свете… в смысле, в вашем мире…

Громогласный хохот перебил мой лепет. Старец жалил меня взглядом, в котором проглядывалось то ли презрение, то ли негодование.

– Боли?! Лишений?! Ты считаешь, что в твоей вполне сытой и размеренной жизни было много боли?! Да ты даже не знаешь, что это такое!

Старец на минуту замолчал, похоже было, что он просто хотел успокоиться. Продолжал он уже размеренным менторским тоном учителя:

– Ты, конечно, не в начале, но и последнюю трёхмерную жизнь ещё не прожил. Неужели сам сего не понимаешь? В последней лишений и боли будет во много раз больше, чем сейчас. Людей этой ступени очень мало, посему ты с ними и не сталкивался. А вот между первой и последней ступенью расстояние большое, и людей, находящихся в середине пути, много.

Мне стало страшно, как от вида громадного количества неожиданно навалившейся работы. Но любопытство быстро победило страх:

– У меня в голове уйма вопросов. Но для начала разрешите называть вас Учителем?

Старец кивнул.

– Я вижу и даже знаю, какие. Но раз ты назвал меня Учителем, давай-ка побеседуем попродуктивнее. У меня появилась насчёт тебя кое-какая идея.

«Идею» Учителя я пропустил мимо ушей и жадно бросился с головой в дебри философии и софистики. И далее наш разговор выглядел так.

Я:

– Я давно пытался понять: ведь, насколько я помню, в разных религиях количество этих, как вы сказали, ступеней, разное, только там они называются жизнями и их реинкарнациями. Так сколько же их на самом деле?

Учитель:

– Это зависит от того, как быстро ты по ним двигаешься, иль, может, вообще стоишь на месте. Это, как в школе: ты можешь в каждом классе оставаться на второй год по неуспеваемости, а можешь сдать экстерном сразу два-три класса. Ну а ваша информация о том, что в одной религии десять реинкарнаций, в другой три… и так далее, она от разных сущностей, от «учителей», с которыми контактировали создатели сих религий. Они уже прошли все ступени, прошли их по-разному, кто за десять реинкарнаций, кто за три, а кто, может, за пять. Возможно, они об этом тоже сообщали этим медиумам, но те неправильно поняли, ведь мы общаемся с вами не словами, но образами, а ваш мозг, насколько он способен, переводит образы уже в слова.

Я:

– Учитель, а я-то хоть вас правильно понимаю? – Меня неожиданно накрыло волной печали. – Ведь люди становятся всё более материалистичными, циничными, религии уходят… и чтобы им объяснить, доказать такие необычные вещи, надо самому их понимать верно.

Учитель:

– Не переживай, понимаешь ты относительно правильно. А насчёт материалистичности людей я вот что скажу: религии никуда не уйдут. Надеюсь, как человек, интересующийся мирозданием, ты заметил, что религии постепенно трансформируются в более правдоподобные, в параллели со знаниями данного этапа развития цивилизации. Вот у вас была такая медиум Блаватская, её учение вполне шло в параллели с девятнадцатым веком и объясняло намного больше святых писаний многотысячелетней давности. Однако и она слишком «буквально» и, соответственно, неверно восприняла некоторые образы, переданные ей. Ещё через несколько сотен лет возникнет другое учение, которое люди двадцатого века просто бы не поняли, настолько бы оно оказалось сложным для восприятия их мозгом. Появится новые «Библия», «Тора», «Коран», а, может, и одно общее учение… Но люди всегда будут стремиться понять тот мир, который им полностью не постичь, постепенно вытаскивая из него знания по толике и выкладывая их в книгах. Ну а остальное человечество, не отличающееся даром ясновидения, будет называть сии рукописи «святыми».

Я обречённо помолчал, но не долго. По милости психологического парадокса самооправдания, моё «я» понемногу начинало бунтовать. В голову полезли мысли – практически «столпы» нынешних познаний в этой области:

– Знаете, Учитель, ведь я славянин, стало быть, живу среди православных. Я с детства знаком с основными догмами. Как же тогда церкви, их служители и самое главное доказательство – проявления силы господней?

Мне ответили сразу и так мягко, как будто мать успокаивала своё нерадивое дитя:

– Ни церкви, ни их служители прямого отношения к Богу не имеют. А вот сам Господь – дело другое. Ты, конечно, понимаешь, что Он не отдельная личность, а скорее сложный и непонятный для разумения вселенский разум, природа, механизм, энергия и информация, контролирующий, уравновешивающий…………………………………………….. Даже не так. Если сказать простым языком, это, как закон физики, и веришь ты в него или нет, значения не имеет. Он есть, работает – и всё, поклоняться ему совсем не надо, да и приписывать разные небылицы, как это делают многочисленные конфессии, тоже. Сие опять же ничего не изменит.

Он немного помолчал и продолжал:

– Да ты не переживай, я тебе кое-что покажу, попытаюсь научить, а взамен ты должен будешь это описать. И хотя истину никто никогда не узнает, а только рядом блуждать будет, да фрагменты из бесконечности выхватывать, тем не менее, постарайся написать хоть что-то, что сможешь.