Там, где вызывали огонь на себя. Повести и рассказы

Сброшенные на помощь партизанам десантники парашютисты- москвичи поинтересовались, есть ли в селе предатели. Кто-то им указал на дочь бывшего хозяина мельницы (в селе поговаривали, что это сделал сын повешенной жены мельника Горбунов Василий Иванович. И хоть он сам был партизаном, сам расправляться с предательницей не стал).

Придя в дом вечером десантники застали за ужином дочь, зятя, и саму возможную предательницу. Все трое были расстреляны прямо за столом.

Из – за мужа – партизана, оказавшегося в окружении, была арестована моя тётя Горбунова Александра Захаровна. При аресте стали спрашивать где муж. Она ответила, что ушёл на фронт. Стали обыскивать, и в карманах мужского пиджака, в который она была одета, нашли записку, в которой было написано: «Горбунов, парабеллум передай Свиридкину». А Свиридкин был председателем райисполкома, который позже погиб в схватке с немцами у хутора Мостицкое.

Тётю увели. Все родственники вокруг села по кустам и оврагам искали её труп. Не нашли.

А через несколько дней к нам в дом вечером пришёл полицай Иван Седов. Он сказал, что тётя жива, и находится в тюрьме в городе Рославль. Он конвоировал с другими полицаями туда арестованных, видел её там, умудрился дать ей хлеба. Оказываясь в тюрьме, это он делал неоднократно. Что тоже учёл суд приего осуждении после войны.

Вообще в нашем большом селе в 300 домов было два полицая. Два Ивана. Седов и Фомченков. Оба 1926 года рождения, в начале войны не призывались по молодости. В оккупации нейтральным оказаться было невозможно. Уйти к партизанам – немцы расстреляют семью и сожгут дом. Пойти в полицию – расстреляют партизаны. Сидеть дома – выловят немцы и угонят в рабство в Германию. Иваны из трёх зол выбрали меньшее (по их мнению) и пошли в полицию.

Но вели себя по – разному. Фомченков быстро вошёл в роль помощника фашистов. Если он, бывало, идёт по одной стороне улицы, мы, пацаны перебегали на другую сторону, так как при встрече он обязательно даст подзатыльник. Просто так, для своего удовольствия и возвышения.

Седов же со своей винтовкой приходил на Хомяково болото у деревни. Подростки приноили ящик патронов, уворованный у власовцев, и пол дня палили из его винтовки. Начальник полиции сажал пропадавшего Ивана Седова под арест в деревенскую баню, а подростки через окошечко носили ему скудную еду, а иногда и самогонку. Самогонку одна женщина гнала. Она сильно нас ругала.

За время оккупации народ сильно обносился. Одежда обтрепалась. Холсты, которые раньше ткали женщины, ткать было не из чего, так как лён не сеялся, пахать было нечем и не на чем. Весь скот немцами был угнан.

…За самогонку у власовцев обменивали обмундирование, одеяла, палатки – всё, мз чего можно было пошить детям одежду. Немцы крамолу усекли. Комендант издал приказ: «Самогонку не гнать». За несоблюдение приказа – расстрел. А приказы немцы всегда исполняли чётко. В результате, за самогоноварение пять женщин в селе были расстреляны.

А тётя Александра случайно осталась жива. Рославль – крупныйузел железных и шоссейных дорог. Немцы обороняли его до последней возможности. Постоянно укрепляли.

О военной обстановке в районе Рославля осенью 1941 года я случайно узнал от участницы тех событий, ветерана Великой Отечественной войны Софьи Владимировны Афанасьевой при невесёлых обстоятельствах, много лет спустя.

В 90-е годы 20-го столетия, когда наша страна была на пике разрухи, в магазине военторга военного городка Трудовая в очереди за продуктами произошла словесная перепалка. Молодая женщина возмущалась – почему участникам Великой Отечественной войны всё вне очереди, война же давно прошла! Присутствовшая при этом Софья Владимировна молодой особе сказала:

– Что такое бомбёжки, артобстрелы, окопы, свист пуль, грязь и копоть ты, наверное, не поймёшь. А скажи, ты снегом подмывалась?

Молодая:

– Шутите. С какого пятерика (с какой стати – прим. ред.)

Софья Владимировна:

Афанасьева Софья Владимировна

– А ты попробуй, как это не раз я делала на войне. Поймёшь многое. В том числе и то, почему нам продукты вне очереди.

…Софье Владимировне давно уже за 90. Перед войной, будучи замужем за военным, они с мужем находились в Прибалтике. В первые дни войны муж Софьи Владимировны погиб и она ПЕШКОМ пришла в родной город Вязники Владимирской области. Будучи медсестрой, Софья Владимировна обратилась в военкомат и была призвана в действующую армию. К моменту описываемых событий госпиталь, где служила Софья Владимировна находился в посёлке Кириллы западном пригороде Рославля.

Мы подружились с Софьей Владимировной и много времени провели в беседах о войне, моей малой Родине Рославле и вообще о жизни и о людях.

В сентябре 1943 года на совершенствование укреплений выгоняли заключённых из тюрьмы. С работ колонну заключённых конвоировали по обочине дороги.

Немцы уже спешно отступали. По шоссе машины двигались сплошным потоком. Погода сухая. Пыль, смрад. Едущим на машинах было плевать, кого там конвоируют фельджандармы. Тётя с женой нашего участкового милиционера Петра Сидоровича Жукова умудрились проскочить между машинами на другую сторону шоссе. Оказались в чистом поле. Залегли в какой-то промоине. Пролежали до ночи, а ночью ушли. Немцы и полицаи колонну заключённых загнали в тюрьму, а тюрьму ПОДОРВАЛИ…

Вот так две наши женщины остались живыми.

Но довоенный участковый милиционер Жуков был в районе человек известный. И его семью многие прихвостни полицаев хорошо знали. Поэтому его сына – подростка Виктора вслед за матерью арестовали и расстреляли.

…Судьба же наших полицаев оказалась разной. Иван Фомченков был осуждён на 25 лет и пропал. Очевидно, погиб или умер в лагере. Иван же Седов был оправдан, призван в действующую армию. Был тяжело ранен. Комиссован. Дожил свои дни в Москве у родственников.

…

По итогам Великой Отечественной войны ещё один мой земляк оттрубил 10 лет лагерей.

Сын нашего сельского кузнеца Степана Максимовича Макаренкова Дмитрий (1915? -1919? года рождения) перед войной в селе не жил. В нашем селе он появился в пятидесятых годах. Один, без семьи. Женился на нашей учительнице немецкого языка Анне Андреевне Иваничкиной. Она была 1921 года рождения, появилась в селе в 1943 году после освобождения Смоленщины от фашистов, стала работать в нашей школе и жила у нас с матерью на квартире. В нашем доме она жила около 15 лет. Последние годы, выйдя замуж, жила у нас вместе с мужем и была как член нашей семьи.

Дмитрий Степанович построил свой дом. С Анной Андреевной они родили двух дочерей. А когда я, уже будучи офицером, приезжал с семьёй в отпуск на малую Родину, они всегда нас приглашали в гости.

Работал Дмитрий Степанович механиком на молокозаводе. У него были «золотые руки». Например, своими руками он сделал гармонь, на которой неплохо играл. Как-то в очередной раз, будучи в гостях у Макаренковых, я спросил у Дмитрия Степановича:

– Как жизнь?

Ответ:

– Отлично. У меня большая радость. Я в этом году после войны первый раз голосовал!

Оказывается, после 10 лет лагерей у него было ещё и ограничение в правах. В селе выборы всегда были большим праздником хотя бы потому, что в день выборов на избирательном участке был буфет, товары в который райпотребсоюз припасал и берёг задолго до выборов.

Я знал, как к выборам относились в городахнекоторые наши «патриоты». Мол-опять выборы. Заколебали уже. Это когда ты имеешь право голосовать и не ценишь этого. А вот Дмитрий Степанович ценил.

Поскольку разговор пошёл на эту тему, извинившись за любопытство, я спросил у него, за что он сидел 10 лет. Дмитрий Степанович ответил:

– Врать не хочу, а сказать правду – не всякий поверит. Дело было осенью 1941 года. В воздухе господствовала немецкая авиация. На наши передовые позиции налетели «юнкерсы». Безнаказанно смешали всё и всех с землёй. После бомбёжки над позициями появился наш «кукурузник». Я матюгнулся и посетовал – где же наши сталинские соколы? Фанерным самолётом немцев не победишь. Минут через 30 меня за воротник вытащили из траншеи. Отвели в тыловой лес на километр. Там на пеньках сидят три чекиста – «особое совещание». Перед ними по стойке «смирно» я стоял недолго. В результате приговор – за разложение войск в боевой обстановке – 10 лет лагерей. И вот только в этом году я полностью искупил свою вину.

Жаль, что после всех жизненных перепитий Дмитрий Степанович разбился на мотоцикле.

…

Не знаю, насколько правдивая исповедь Дмитрия Степановича. Тем более, что наши современные либералы чекистов периода Отечественной войны отождествляют с гестапо. Заверяют нашего обывателя, что каждый, кто попадал к немцам в плен, после освобождения обязательно направлялся в ГУЛАГ. Наглая ложь! Я знаю своих односельчан, освобождённых из плена после разгрома Германии.

Это Родионов Евдоким Семёнович, Трушилин Аким Васильевич, Казаков Михаил Дормидонтович, Лобанов Максим Корнеевич.

Каждый из них споклйно «почил в Бозе» на своей печке.

А чекисты своё дело знали. Сажали «достойных». Не без перегибов, впрочем…

Глава 2

Партизаны в Брянских лесах стали действенной силой в тылу у немцев. Неудачи немцев на фронтах не позволяли в борьбе с ними использовать части Вермахта. Использовались власовцы – части, укомплектованные нашими соотечественниками.

Власовцами становились люди по разным причинам. Были явные враги Советской власти, бывшие уголовники. Были слабовольные люди, старавшиеся вырваться из лагерей для военнопленных. Были военнопленные, сознательно становившиеся власовцами с целью найти момент и уйти к своим. Примеров этому было много. Уходили к партизанам целыми подразделениями.

Но тем не менее леса прчёсывались капитально. Партизаны испытывали огромные трудности. Отряды разрослись. Сформировались целые партизанские бригады. Бригады в лесах были отягощены семьями, бежавшими от расстрела.

Спасало доскональное знание местности. В каждой бригаде были местные жители. Для немцев болото, обозначенное на карте как непроходимое, непроходимым и было. Но не для местных партизан, выросших здесь.

Тяжелее всего было с ранеными. Мой сосед Иван Родионович Папсуев в блокаду был ранен в мякоть голени левой ноги. Сначала шёл по болотам сам. Затем наш сельчанин Сычёв Василий Иванович занёс его в болото под куст на какой – то старый пень – островок, где он пробыл ОДИН БОЛЬШЕ НЕДЕЛИ. Оказавшись через неделю в этом месте, Василий отпросился у комиссара отряда похоронить Ивана. Но Иван был жив. Василий размотал тряпьё на ноге Ивана, очистил сучком дерева червей из раны. Взялся за ступню. Ступня отвалилась. Василий снял с себя грязную рубаху, обмотал ногу Ивана и унёс его за 5 километров в отряд. Заражения не получилось – очевидно помогли черви.