Каролина

Одна за одной зажглись свечи, заскрипели стулья, вернулись голоса. И сердце – не сразу, – но снова забилось.

Дэзи

Люди быстро ко всему привыкают. Это одно из условий выживания, которое Мэрг так мечтает превратить в жизнь. Даже к тварям, которые каждую ночь наводняют город. Условия для них сложились благоприятные: темнота, пища… с каждым годом межей становилось всё больше.

Когда я, пытаясь восстановить память, спросила, почему их не отлавливают, управляющий дома Лосано посмеялся.

Он привык. Девушки борделя и его хозяйка, которая даже не повернула голову в сторону окна, тоже привыкли.

Мне ещё требовалось время.

– Госпожа Альво!

Я не сразу поняла, что обращаются к Мэрг. Конечно, ведь у каждого есть второе имя, даже – какое-нибудь – у меня.

К нашему столу неторопливо прошествовал высокий черноволосый мужчина и занял свободное место напротив.

– Гранд Ренфолд, как я счастлива снова видеть вас. – Мэрг мгновенно перевоплотилась в покорительницу мужских сердец – образ, которому я уже успела позавидовать сегодня утром.

Гранд, значит. В Мидфордии – престижная военная должность для людей благородного происхождения. А этот был рокнурцем. Они заняли нашу землю, жили в наших лучших домах; они ограничивали наши доходы, забирая себе большую часть, вершили правосудие по своему настроению и, словно этого было мало, они присвоили наши звания.

Войну я не помнила, но это не мешало мне ненавидеть.

– Новая девушка? Не перестаю восхищаться твоим безупречным вкусом, Мэрг.

Словно меня заметили на витрине и выбрали среди другого товара.

Я ответила на изучающий взгляд гостя. Гранд Ренфолд сам заслуживал почётного места на центральной витрине. Гладко выбритый, причёсанный, в расшитой чёрной рубашке, одна пуговица которой стоила дороже, чем вся бижутерия девушек Мэрг.

– Каролина уже давно здесь живёт, – почему-то возразила Мэрг. – Просто вы не встречались.

Тот же паренёк, который раньше принёс нам пиво, вернулся с пузатым графином, но гость небрежным жестом отослал его прочь.

– Ну что ж, расскажи мне о себе, Каролина. – Его рука потянулась к моей, но я схватилась за кружку.

Гранд Ренфолд пока был единственным гостем, так что все в зале – украдкой или неприкрыто – наблюдали за нами. Может, это испытание? Не выдав тонкостей, Мэрг решила сначала проверить мою пригодность, мою полезность. Мягкая ткань платья вдруг стала душить.

– Мне всегда казалось, – я изобразила улыбку, – что главное преимущество женщины – не рассказывать, а молча слушать.

Ренфолд откинулся на спинку стула.

– Преимущество? – переспросил он, будто не расслышал. – Или, может быть, оружие?

– Если я назову это оружием, то к концу нашей беседы вам придётся сложить своё и признать поражение.

Теперь улыбнулся он, широко и торжественно, будто весь день готовился к этому обмену любезностями и вот дождался кульминации.

– Мы в Рокнуре не знаем такого слова, поражение. Объяснишь мне, что оно значит?

Может быть, в прошлой жизни я была убийцей? Захотелось заказать рыбу. Рыбу в высшем обществе разделывали с помощью небольших вилочек с двумя острыми зубцами – я бы воткнула эту вилочку ему в горло.

– Я распоряжусь, чтобы вы сегодня не скучали, гранд Ренфолд, – Мэрг поднялась из-за стола и мягко сжала моё запястье, её пальцы показались мне ледяными.

– Благодарю, мне уже необычайно весело, – гость схватил мою вторую руку.

– Уверена, любая девушка с удовольствием украсит ваш вечер…

– Я хочу эту.

Ренфолд тоже поднялся. Он сжал мою ладонь так, словно намеревался, если я уйду, оставить себе хотя бы парочку моих раздробленных костей.

– Солль уже заждалась вас. В её комнате накрыт ужин на двоих.

– Мэрг, я хочу эту.

Они буравили друг друга взглядом. В молчаливой схватке поражение ожидало того, кто первым отпустит мою руку, и почти минуту спустя гранд Ренфолд всё-таки узнал, что означает это слово.

Теперь мы с Мэрг поднимались по лестнице. Вроде бы я шла добровольно, и всё же она меня тащила. Хорошо, что не сразу к выходу.

На втором этаже, в узком коридоре с рядом закрытых дверей, Мэрг остановилась и развернула меня лицом к себе.

– Хочешь убить его? – спросила она буднично.

– А можно?

Внизу заиграла тихая музыка – видимо, появились другие гости, осмелившиеся в День покаяния пройти мимо храма. Звонкий смех Мэрг заглушили звуки лютни.

– Это пройдёт, – успокоила она. – Тебе нужно понять главный принцип нашей работы, и буря в сердце сменится штилем.

– Всё ради денег? – вяло предположила я.

Мэрг отмахнулась.

– Безусловно, даже не обсуждаем больше. Ты другое уясни раз и навсегда: не они используют тебя – ты используешь их. Пойдём, кое-что покажу.

Из последней комнаты доносились сбивчивые хриплые стоны. Мэрг посмотрела на желтоватый огонёк, мигающий в замочной скважине, затем – испытующе – на меня.

– Чутьё подсказывает, что я могу тебе доверять.

Она пожала плечами, беспечный жест спорил с глубокой складкой на её переносице.

– Мэрг…

Приложив палец к губам, она провернула ручку, и дверь скользнула в сторону.

На широкой кровати лежал мужчина, на первый взгляд тяжело больной: волосы взмокли от пота, полуоткрытые веки подрагивали. Он метался, точно сражался с простынёй, комкая её скрюченными пальцами. При каждом рваном вздохе его спина выгибалась, а из горла вырывался стон.

В постели мужчина был один, но воображение быстро дорисовало на картине недостающий силуэт, и к моим щекам хлынула волна жара.