Когда погаснет Солнце

Когда погаснет Солнце
МеРи Назари

Людям надоело враждовать и ожидать апокалипсис. На излете текущего века Россия преобразилась в Империю, несущую миру добро и свет. Благой экспансии препятствуют биологические, социальные и физические законы. Подруги знатных родов, оппонирующих друг другу, одна из которых дочь Императора, пытаются внести свой вклад в историю. Кажется, что они поставили перед собой неразрешимую задачу, но верная и трепетная дружба помогает им. Обе готовы на все, но лишь представительнице опальной фамилии ценой жизни удается разрешить самое главное препятствие к цели – физическую изолированность Солнечной системы.

Делькада

Шелковистые складки короткой туники мягко струятся по юному телу. Щеки пылают под стать отблескам ткани. Слаженные движения тренированного тела способны приворожить взгляд искушенного военачальника.

Легкий, но уважительный поклон.

– Ты звал, отец?

Климент I отложил меч в сторону, снял квадрошлем и обнажил руки для объятия.

– Белый цвет тебе к лицу, – сказал он, подставляя для поцелуя тщательно выбритую щеку, и не сдержал упрека: – Тебя снова долго искали, Муся.

– Прислали эрго-аспидистру, папа, с затененной стороны Меркурия. Она боится солнца. Поместила ее в бункер на Таганской.

Лоб дочери приник к отцовскому плечу.

– Как ты думаешь, папА, будет она теперь создавать энергию?..

– Все от солнца, – покачал головой отец. – Но в сталинский бункер?. Твоё самоуправство недальновидно, дочь. Недоброжелатель придаст ему политическую окраску.

– Повелеваю изъять экспонат. Немедленно.

Губки дочери надулись.

– Но папа…

«Никогда не оправдывайся», – прозвучали в голове слова фрейлины Беатрис. И дочь продолжила, но уже, согласно уроку, в жеманной манере и с наступательными нотками:

– А я приказываю – не зови меня больше Мусей.

Проведя рукой по плечу дочери, отец промолчал. В который раз подумал: «Алмаз!»—и не удержал вздоха: – «Как жаль, что она не мальчик – был бы хороший помощник в делах ратных и государственных!» – И – сразу – другая мысль: «Даже если это и алмаз…то как “обтачивать” девочку? Дипломатия невозможна без компромиссов…Нет-нет, я пасс». – Приправленные затаенной горечью мысли вытеснила спасительная мудрость: – «Может и правда, что не делается, то к лучшему?»

Он усадил дочь на канапе и присел рядом.

– Близится твое совершеннолетие. Ты уже знаешь, что ожидает тебя?

Брови девушки нырнули к переносице, но взлетевший боковой краешек одной спрятался под черным локоном, обличая любопытство. Смысл предстоящей беседы угадывался. Неужели то, чего она всеми силами стремилась отдалить, уже не за горами? Успокаивало отсутствие

Императрицы: не может же отец без матери…

Надежды не сбылись, и то, чего она опасалась, было озвучено. Не то, конечно, не то, чего хотела б она услышать от отца! Губы досадливо сжались. Похоже, в глазах родителей ей вечно суждено быть ребенком. И замужество тут не причем.

– Этот заика?.. – попыталась угадать она кандидата после оглашения отцовских планов.

Отец взял ее прохладную ладошку в свою – широкую и теплую, и удерживал несколько секунд. Она же выдернула руку и засунула в складки легкого шелка.

Что ж, его вина. Своенравную дочь выпестовал он, долгие годы не желая смириться с мыслью о том, что наследника династии не будет. Следует ли теперь удивляться качествам строптивого мальчишки, которые приобрела дочь?

– Георгий – неплохая партия, Мария.

Ага, Романовы. Слухи о возможной помолвке с бывшей царской фамилией давно муссировали во дворе все кому не лень.

Она скаламбурила:

– Я предпочла бы партию СОТ.

– Что это?

– Социальное Освоение Трапписта.

Брови сошлись у Императора.

Он встал и, запахнув плотнее халат, подошел к окну. Рубиновый луч на шпиле Спасской башни задержал его взор, концентрируя мысли.

Не спуская глаз со сверкающей звезды, Климент I вспоминал последнее донесения спецслужб Космоэкспансии и сравнивал с очерком «Wоrld-СМИ», предоставленного референтом для ознакомления.

«Хваленая дипломатия в очередной раз потерпела фиаско, – писал иноземный журналист. – На этот раз удалось совершить посадку без единой потери в космических кораблях и в личном составе, но миссия не достигла намеченной цели – контакта не получилось. Жители исчезли, словно испарились. Их жилища брошены в спешке, горшки разбиты, трапезные столы опрокинуты…что далеко от представления о скором понимании двух продвинутых цивилизаций. Следует признать: это фиаско».

Известие взорвало мировую общественность, но никто, кроме самого близкого окружения Императора, ведать не ведал, что оно – чистой воды блеф, грандиозная, инициируемая землячеством НАСА, мистификация, сравнимая разве что с «высадкой» американцев на Луну.

Император скрипнул зубами.

«Необходимо этот вопрос взять под контроль. Неужели, в штат стартового сервиса «Лучей» втесался свой, российский, Гюнтер[1 - Гюнтер Вендт(1924-2010) – американский инженер-механик, ответственный за пилотируемый полет космичесского аппарата «Аполлон» к Луне.]?».

До сих пор проникнуть за пределы Солнечной системы не удавалось никому. Даже беспилотным зондам. Траектории «вояджеров», «пионеров», «лучей» закруглялись самопроизвольно, и в лучшем случае, летательные аппараты возвращались обратно. После третьей неудачи вдохновение футуристов-космологов упало.

Остановка в движении – смерть идеи. «Бойся стагнации пуще войны», – так учила история русского мира. Для России опыт иных цивилизаций, тысячелетиями существовавших в прошлые времена без изменений, неприемлем.

Восхождение – так придворные историки окрестили динамичное расширение границ Российской Империи – мобилизовало Климента l и отодвинуло собственную жизнь на второй план.

Можно было бы плюнуть на фальсификацию данных по контактам. Но пауза?.. Император, как никто другой понимал, что происходящее, а если точнее, «непроисходящее» с Траппистом – это калька с реального положения дел гораздо ближе…в самой Солнечной системе.

ЦЕРЕРА – вот имя этой проблемы.

…Встречая на своем пути закоснелые общества, Империя практиковала метод изоляции. В отсутствии «врага» изолированный социум нестоек и поедает сам себя, как растение в отсутствие солнечного света. Замкнутость приводит к тому, что изолят либо сам выходит на связь, уже доросший до контактов, либо, разгрызаемый внутренними противоречиями, самоуничтожается. Так случилось на острове Пасхи. Деятельная ранее культура превратилась в овощную рассаду, из жажды покоя усекшая свои корни.

Но в этот раз наитие Климента I подсказывало ему, что возникшая остановка в Восхождении станет изматывающим экзаменом на прочность Империи. А последняя дорога ему тем, что создана вопреки предсказаниям социальных экспертов на обломках проржавелого мироустройства, проеденного финансовыми язвами и источенного перевернутыми представлениями. Издержки остановки нетрудно предсказать: изнурение боевого духа и обрушение баланса движения. Но и искусственный прорыв изоляции приведет к непредсказуемым осложнениям.

Казалось, выхода нет.

…Забыв о дочери, Император хлопнул в ладоши и, выглянув в коридор, отдал распоряжение созвать консилиум. Имена приглашенных девушка не расслышала.

–Я хотела бы попросить тебя, па, – сказала она по возвращении Величества, уже в парадном облачении, – перенести процедуру помолвки, пока Империя не выйдет из неблагоприятной полосы.

Все это время, пока Император любовался панорамой Кремля, она вспоминала урок по макияжу, немудреные заповеди преподавателя. Красота, говорила леди Беатрис, это то, ради чего стоит жить, и главный попутчик в этом деле – зеркало. И Принцесса, вся в процессе ожидания, иногда оглядывала свое отражение в полированном бюро, будто спрашивая о чем-то.