Пепел. История Джей и Майкла

Пепел. История Джей и Майкла
Мери Ли

Мир сошел с ума, и это было ужасно. В одно мгновение самые близкие стали врагами и превратились в чудовищ. Люди больше не правят миром, они превратились в скот и вынуждены скрываться.

Мы последние, кто остался в живых. Маленькой девочкой я попала в Подземелье. За долгие годы, что я существую здесь, понимание нормальной жизни стерлось из памяти.

И когда у меня появляется возможность сбежать и скрыться от самого могущественного и ужасного человека, я без раздумий хватаюсь за нее несмотря на ожидающую на поверхности неизвестность.

Ведь побег – единственная возможность спасти не только себя, но и близкого мне человека.

Меня зовут Джей, и это моя история.

Мери Ли

Пепел. История Джей и Майкла

Часть первая: Подземелье

Глава первая

– Эй, Джей, постой! Джей, подожди меня!

– Если ты будешь и дальше тащиться как каракатица, то мы не успеем на слушание о вылазке! А это я пропустить не могу! – Бегу дальше по коридору и распихиваю всех локтями, за что мне вслед летят не самые приятные реплики, да и черт с ними, я должна услышать вердикт из первых уст.

– Ты же понимаешь, что тебя все равно не выпустят наружу? – Моя единственная подруга Дженни наконец догнала меня. – Сенатор тебя не выпустит! Ни за что на свете! Джей? Ауууу, ты слышишь меня?

– Да срать я хотела на Сенатора и его мнение по этому поводу, если я пройду отбор, то даже он не сможет сделать ровным счетом ни-че-го! А я пройду отбор, вот увидишь! Не могу больше терпеть все это, понимаешь? – бросаю вопрос в воздух, не сбавляя скорости движения.

Мы петляем быстрым шагом по последнему коридору, который ведет в святая святых Подземелья, «Верховный зал суда» – так они называют этот просторный холл пропахший сыростью. У дальней стены стоит трибуна, и все самое важное в нашей никчемной жизни произносится оттуда, а по периметру расставлены скамейки, как в какой-то кафедре.

Иду между ступеней и не могу протолкнуться через поток людей, это сродни бегу во сне, вроде и силы прилагаешь, но практически не двигаешься с места. Расталкивать всех приходится одной рукой, на второй повисла Дженни, которая на ходу просит у всех прощения за мое свинское поведение. В принципе, как всегда. Из нас двоих; она белая и пушистая, а я чертенок, которого большая часть Подземелья не переваривает.

– Уважаемые жители Подземелья! – Боже, меня сейчас стошнит от этого голоса, уверенный раскатистый на весь зал. – Прошу минуту внимания! Как я уже говорил ранее, наши запасы заканчиваются, и фермы не справляются с содержанием всех жителей.

Оратор выдерживает паузу, чтобы до всех дошло уже, что больше в этой консервной банке нечего делать. Он завуалированно сообщает: мы все умираем. Но мне это только на руку.

– Восемнадцать лет назад произошла ужасная катастрофа, и как вы все знаете, мои дорогие друзья… вакцинация, к сожалению, не помогла человечеству. Нам с вами повезло, что мы живы и здоровы, за это мы благодарим и молимся каждый день. Но вечно жить в Подземелье не получится, мы должны узнать, что там снаружи, можем ли мы существовать, как и прежде? Первая вылазка была ровно через триста шестьдесят пять дней, как мы попали сюда. И так продолжается каждый год, мы выбираем двадцать человек, и это лучшие из лучших. Но, к моему величайшему сожалению… ни один гражданин Подземелья не вернулся, мы не знаем, что с ними произошло, но лично я молюсь за них и верю, что они живы, но по каким-то причинам не могут вернуться за нами. Сейчас мы вынуждены опять собрать группу для отправки наверх… я понимаю, что вам страшно и волнительно, но это крайняя мера, завтра начнется отбор, и в очередной раз двадцать лучших кандидатов отправятся уже через восемь дней на разведку, и я уверен, что именно эта группа добьется успеха и будет нашим спасением! – Свою речь Сенатор заканчивает практически криком.

Зал взрывается аплодисментами, смотрю по сторонам и закатываю глаза. Хотя я их понимаю, ведь это не жизнь, а существование. Без возможности вдохнуть свежий воздух полной грудью, увидеть солнце и зажмуриться от его ярких лучей, растения, которые благоухают свежестью, зверей с их грацией. Делать то, что хочешь и не оглядываться по сторонам.

– Господа, прошу тишины! – На лице Сенатора появилась мерзкая улыбочка, меня аж передернуло от его взгляда, когда в толпе он нашел мое лицо: – Всех кандидатов, которые хотят положить начало новой эры человечества и стать нашими героями, я попрошу пройти в тренировочный блок, там вас уже ждут медики, они осмотрят вас, и только здоровые и крепкие люди смогут выйти наружу.

Хлопнул в ладоши и потер их друг о друга, как будто поймал назойливого комара и растер в порошок. Было ощущение, что прихлопнул он меня.

– Также проверят знания кандидатов: на умение обращаться с оружием, врачевание и даже дедукцию. Спасибо за внимание! Да прибудет с нами милость Божья!

За все время он не отвел от меня взгляд, и что-то мне подсказывает, что Дженни права, мне от него не избавиться не только при жизни, но и после смерти. Холодок побежал по спине. Я так сильно сжала зубы, что услышала их скрип. Именно от этого отбора зависит моя жизнь.

Чувствую, как подруга потянула меня из зала вслед за толпой.

– Нет, нет и нет! Это просто самоубийство выходить отсюда, я думаю, что ты должна еще подумать, прежде чем уходить. А как же твоя мама? Она больна и не переживет, если с тобой что-то случится! Джей? Ты вообще меня слушаешь?

Если бы вы только знали, как я устала делать то, что мне говорят. Изо дня в день одно и то же. Гонг, подъем, ужасная еда в столовой, работа «там, куда пошлют», ринг и снова гонг, отбой. В перерывах между этими делами, забота о моей маме, которой с каждым вдохом становится только хуже. Смотреть каждый день на то, как она медленно и мучительно умирает – пытка. В этом месте я ничего не могу сделать. Я бессильна.

– Я не могу здесь остаться. И ты знаешь причину. К тому же ты обещала присмотреть за ней, пока меня не будет. – Выразительно смотрю на подругу, отчего она опускает взгляд в пол.

Как она не понимает, если я останусь, то меня ждет участь похуже смерти. Меня ждет жизнь под гнетом Сенатора. Он маньяк ей-богу, я не знаю, как остальные этого не видят, возможно, они все понимают, но их политика такая: «пока меня не трогают, я не влезаю в неприятности». Верные суждения, с этим не поспоришь.

– О, нет! Он идет в нашу сторону! Не оборачивайся!

Поздно…

К нам уверенной походкой движется монстр. В своем коричневом строгом костюме, конечно потрепанном временем, но в чистом и с галстуком. С галстуком! Кто их вообще носит в наше время и в нашем месте? Ему примерно лет сорок пять или около того, карие глаза, которые, кажется, смотрят в самые недра твоих потаенных страхов и вытягивают их на поверхность, тонкие губы, как две струны, прямые и безжизненные, нос с горбинкой, я надеюсь, что когда-то он был сломан. От этой мысли мои губы растянулись в улыбке, и вот я уже рисую в своем воображении: «Сейчас он подойдет, и я сломаю ему нос еще раз, и там появится горбинка размером с кулак». М-м-м-м, заманчиво, даже очень.

– Джей Хелена Морис, Дженни…

– Крайтон, сэр, – пискляво подсказывает подруга и буквально начинает склонять голову в поклоне.

– Ах да, конечно! Дженни Крайтон. Добрый день, милые леди. И я надеюсь на общее благоразумие и понимание того, что в этих стенах более безопасно, нежели наверху, – сообщает чудовище и выразительно смотрит на меня.

– Это смотря для кого. – Будь проклят мой язык, даже в моменты страха я не могу промолчать.

Блин, я даже вида его не переношу, он словно пиявка, присасывается и забирает все жизненные силы. Из-за него моя мама больна, и, мало того, именно по его указке ее не лечат местные врачи.

– Мисс Крайтон? Не оставите нас на минутку с моей суженой? У нас очень личный разговор.

По его взгляду кристально ясно, что это не просьба – это приказ.

– Ааа… да, конечно, Джей, я буду ждать тебя…. Ну вон там.

Дженни указывает в противоположную сторону от отборочного пункта и сбегает. Вот же предательница! Хотя… я бы на ее месте сделала то же самое, его компания крайне неприятна. До тошноты.

– Милая, посмотри на меня, – просит Сенатор и делает шаг ко мне.

– Вы не можете меня так называть, никакая я вам не милая, – отвечаю я и делаю шаг от него.

– Как грубо с твоей стороны так разговаривать со своим будущим супругом. У тебя не может быть более важных дел, чем я. По-моему, я уже не раз тебе это объяснял.

Так стоп, вот на этом моменте меня может и вырвать. Поднимаю на него взгляд, полный ненависти и отвращения. Вижу очередную мерзкую улыбку, что расползлась по его лицу, и неотрывный взгляд маньяка, который уперся прямо в меня. Я знаю, что именно он вспоминает. Да, Сенатор не один раз объяснял мне, разжевывал свою истину до треснувших ребер. Он – мой повелитель, а я – слуга, посланная на его жизненный путь, чтобы служить и боготворить. Ну уж нет. Пока жива, я не смогу смириться с этим.

– Да никогда в жизни! Меня от вас тошнит и становится безумно мерзко только от мысли …. Да я даже слов не могу подобрать и уж тем более произнести это вслух! Этого никогда не будет, никогда! – Слова льются ядовитым потоком. Вокруг много свидетелей, сейчас он мне ничего не сделает. Но после…

У меня перехватывает дыхание, когда он резко хватает меня за руку и притягивает к себе, чувствую запах каких-то трав, которыми всегда от него несет, надеюсь, это лекарство. Он болен и скоро сдохнет. Желательно в муках.

– Я не потерплю от тебя таких речей. Ты же понимаешь, что через полгода, когда тебе исполнится двадцать лет, наш договор с твоим отцом вступит в силу.

Он еще сильнее сжимает мою руку, отчего я невольно вздрагиваю, на что Сенатор улыбается и говорит еще тише:

– Лишь только благодаря этой бумаге, ты и твоя больная мамаша еще живете здесь, а не на улице кормите одичавших людей.