Мы мерзнем. И жжем солому.
Да хоть по бумаге сверьте:
Нас носит – от слова к слову,
Шатает – до самой смерти,
Знобит нас – когда стемнело,
Но чаще от разных звуков.
Нам нет никакого дела
До нищих. И до супругов.
Мы ставим ва-банк на цели,
Но чаще – на тех, кто рядом.
Безмерно свободу ценим,
Пытаясь постичь порядок,
Мы смотрим на мир голодно,
Меняя углы и нормы.
Мы, кажется, кто угодно
В плену человечьей формы.
«Заповедь»
Не лги.
Не сотвори.
Не обезличь.
Душа твоя с беспомощностью в браке:
Ее границы стиснул паралич,
А тело рядом плавает во мраке,
Рассудок рассыпается гнездом
Осиным, что вот-вот сорвется оземь.
Как в ванную, наполненную льдом,
Смиренно окунись в пустую осень.
Как в поезд, отбывающий туда,
Где место упокоившимся музам,
Которым эта часть была чужда -
Горбато погрузись забытым грузом.
Не бойся ни дороги, ни дождя,
Ни смерти, ни забвения, ни ломки.
Судьба найдет сама тебя, сойдя
Чуть следом на случайной остановке.
«Кайма»
Так начиналась моя стезя:
Чувством вины и тюрьмы сквозя,
Вся в суете и в дороге вся.
Много бумаге о ней треплю:
То, как стремилась она к нулю,
То, что сложило ее в петлю.
То, как готовил второй побег,
То, как впотьмах доживал свой век
Там, где февраль, тишина и снег.
Здесь и порвется моя кайма:
Жизнь, что закончит себя сама,
Шрам на земле от ее клейма.
«Сквозь пальцы»
В воздухе капли – чтоб ночь восполнить.