Рождённые для славы

И Локвуд проследовал к выходу вслед за мистером Хилтоном.

Молодой человек, о котором говорил он, был высоким, молодым юношей примерно тех же лет, что и мистер Локвуд. Его приятная наружность, большие выразительные глаза цвета моря, спокойный и кроткий нрав не могли не прийтись ему по душе. Но помимо проявления симпатии к этому человеку, Локвуд к своему удивлению ощутил нечто близкое, нечто такое, что ему было знакомо когда-то давно. Как будто его он видел не впервые, хотя может ли быть такое?

Мистер Хилтон, по-видимому, не придав значение загадочному выражению лица мистера Локвуда, похлопал обоих по плечу, сказав:

– Ну вот, мистер Локвуд. Хочу вам представить нашего Джима Хокинса – мистера Рэндалла. Надеюсь, что вы найдете общий язык друг с другом; как-никак, а вам придётся много сотрудничать и взаимодействовать друг с другом.

Собеседники молчали. Они странным образом смотрели друга на друга, словно чего-то не понимая. Их всё больше одолевало то чувство, что они когда-то были давно знакомы, не раз встречались раньше и даже были лучшими друзьями. Первым это осознал мистер Рэндалл; его лицо расплылось в тёплой улыбке, глаза загорелись, и он воскликнул:

– Стэнли! Ужели ты?

Тут и мистер Локвуд не сдержал свой юношеский пыл:

– Кевин? Бог ты мой, какими судьбами!

Они принялись обнимать друг-друга, а их радости не было предела. Спустя столько лет они нашли друг-друга.

Мистер Хилтон, конечно, был приятно поражён этим открытием.

– О, да я вижу, что вы знакомы!

– Да, сэр, – отозвался Локвуд, ещё не успевший опомниться от этой судьбоносной встречи, – мы старые друзья. Раньше жили в одном городе.

– Очень любопытно, – добродушно ответил Дуглас, – Значит, вы оба из Стэмфорда?

Рэндалл убедительно кивнул ему, сияя от радости.

– Ну, что ж, – сказал мистер Хилтон уже более серьёзным тоном, – значит, проблем возникнуть не должно. Тем лучше. Ну а теперь, господа, прошу на борт. Нас ждут настоящие приключения!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

С тех пор, как Стэнли встретился с Кевином, его настроение и душевное состояние резко изменилось: ему уже было не так важно, за кого он играет: старого пьяного боцмана или молодого неопытного солдата. И Израэль Хэндс ему теперь виделся в ином свете: быть может, играть злодеев – не всегда так отвратительно и гнусно, как ему казалось раньше.

Гораздо важнее стало для него то, что теперь он не один, а с Кевином, тем самым, с которым он когда-то жил по соседству на ферме, с которым учился в одной школе, и с которым мечтал о великих делах.

«Столько лет прошло! – всё думал про себя Стэнли, – А ничуть не изменился: такой же весёлый и жизнерадостный. А сколько лет, однако!»

Будет теперь с кем проводить совместное время, рассказывая друг-другу самые сокровенные тайны. Они – снова вместе, в Нью-Йорке, в лучшем драматическом театре города! Как бы не было трудно в это поверить, но их давняя мечта, можно сказать, почти сбылась. Теперь-то они заживут по-новому: их ждёт толпа зрителей, бурные аплодисменты и радостные восклицания и, самое главное, известность. Ох, как этого хотелось обоим! Каждое утро они просыпались с новым желанием поскорее увидеть друг друга, переговориться о своих планах и пуститься в мир искусства, где они не отдавали себе отчёта. Они хотели только играть, выступать, играть и выступать. Да в таком тесном союзе можно и горы свернуть, не правда ли?

Их дружба приобрела теперь совершенно иную форму: они считали себя единым целым, их мысли и чувства были словно сложены в одну составляющую. И дня не проходило у них в разлуке и одиночестве.

Мистер Хилтон был не только доволен этим, но и стал главным вдохновителем прекрасного гармоничного дуэта Кевина и Стэнли.

«Эти молодые люди далеко пойдут – заметил он, – Им несомненно нужно быть вместе. Просто замечательная пара!»

И мистер Хилтон тем самым поклялся себе в том, что всегда будет брать их на следующие свои постановки, причём отдавать им если не главные, то наиболее заметные роли. Нет, это вовсе не значило то, что Хилтон пренебрегал другими своими учениками в угоду этим любимчикам. Всех он считал лучшими театралами, каждый был одарён талантом и был уникален в чём-то. Но таких выдающихся артистов, как мистеров Локвуда и Рэндалла, он ещё не разу не видел. Они определённо выделялись из всей толпы. Они не просто играли! Они жили… Они дышали своими героями, их мыслями, чувствами, поступками. И это, по его мнению, лучшее, что может дать начинающий актёр жаждущей ярких эмоций и впечатлений публике.

Ещё больше его поражали сведения об их, мягко говоря, скудном происхождений.

«И откуда у таких простых провинциалов такое глубокое понимание искусства?» – неутолимо размышлял об этом мистер Хилтон.

Однажды он решил выяснить у них, не оканчивали ли они специального учебного заведения, где бы они могли набраться соответствующего опыта, но когда получил ответ, что они, Стэнли и Кевин, закончили только среднюю школу, где учили лишь основам грамматики и арифметики, он оказался еще более высокого мнения об этих людях.

«Природа одарила их такими способностями! Гениально!».

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

– Поверить не могу, – восторженно произнёс Кевин Рэндалл, – что мы с тобой оказались на одном пути, друг. И я надеюсь, что мы не сойдём с него. А ведь как долго мы шли к этому, не так ли? Боже, да ведь мы ещё были мальчишками!

– Да, – подтвердил его слова Стэнли Локвуд, – время летит незаметно, брат. Главное, его не упустить из виду. А мы с тобой его как раз и не упускаем. Я определённо хорошего мнения о нашем руководителе, мистере Хилтоне. Замечательный человек. Такой весёлый и добрый! Уверен, и ты с ним быстро сдружишься.

Тут Кевин не без удивления посмотрел на своего друга.

– А вы уже стали друзьями?

– Да, естественно, – спокойно ответил Стэнли, – я ведь всё-таки раньше тебя здесь устроился. Ну, знаешь, я бы не назвал это прямо дружбой. Скорее, чисто доверительные отношения между двумя знакомыми. Ну, бывало, запивали с ним по стаканчику винца. Ну, ходили раза два в гости.

– О, как чудесно, – наивным, чуть ребяческим тоном сказал Рэндалл. Он никак не мог повязать со своими несколько детскими манерами восхищаться всем и всюду. Но это, стоит отметить, никак не приводило его приятеля в раздражение. Стэнли уже привык к его холеричному темпераменту, и принимал Кевина таким, какой он есть.

– Но как долго мы не виделись с тобой, – продолжал он, вздыхая время от времени с какой-то тоской и грустью, – Когда мы расстались, а это произошло совершеннно неожиданно, я был в отчаянии долгие годы, поверь. Я готов был обыскать весь белый свет, только бы пересечься с тобой. И как я за то благодарен твоему покровителю, этому мистеру Хилтону, который нас свёл вместе. Кстати, как твои родители? О них я давно ничего не слыхал.

– Родители мои уже покоятся с миром, – Стэнли тоже вздохнул, но его вздох был совершенно другим; человека, который прошёл через множество испытаний в своей жизни.

– Они умерли? – сочувственно спросил Кевин, – О, боже! Давно ли?

– С тех самых пор, как мы с тобой перестали видеться, брат. Сначала ушёл отец, за ним и мать.

– И как же тебе удалось уехать в Нью-Йорк и устроиться тут? – полюбопытствовал Кевин.

– Да я просто продал наш дом с фермой, ну и на эти средства переехал сюда, встретился с Хилтоном, снял квартирку неподалёку. Так и живу. Ну, а как ты?

Стэнли с любопытством взглянул на него.

– Мои ещё пока живы.

– И ты всё равно решил уехать?

– Ну да, – продолжал Рэндалл, уже более серьёзно, – Конечно, им было нелегко со мной расставаться. Мать плакала. Говорила, что если я уеду, кто же будет их утешать на старость лет, помогать по хозяйству. Ну я сказал, что и не собираюсь их бросать, а еду на заработок. Да так оно и есть. И вот я вспомнил, что мечтал быть актёром на сцене, и подумал: «а чего бы не попробовать?». Так и оказался здесь.

– Но ведь у тебя не было ни единого гроша при этом, – озабоченно произнёс Стэнли.

– Ну почему же, ни единого? – возразил Кевин, – кое-что пришлось занять у отца, а там ещё и доктор Коу дал долларов шестьсот. Помнишь его?

– Кого?

– Мистера Коу. Наш главный врач.

– А, ну что-то да, припоминаю, – немного подумав, сказал Стэнли, – он вроде при родах матери присутствовал. Впрочем, я не особо его помню.