Школа чернокнижников. Абсолютный артефакт

– Да приведи себя в порядок! – велела она строго. – Стыдно ходить растрёпанной!

Я опешила. До сих пор ей и дела никакого не было до того, как я выгляжу. Наоборот – стоило тетке заметить, что я хоть бы заколку симпатичную приколола к волосам, она начинала злиться. А ну как ее драгоценный Татрак глаза сломает, глядя на такую красоту!

И совершенно напрасно. Муж Гресильды меня даже не замечал. Единственное, что его волновало, – чтобы еда была обильная и вовремя. А уж кто ее подает – кому вообще это может быть интересно?

И с чего бы вдруг такая перемена?

Впрочем, может быть, она снова ждёт гостей, перед которыми необходимо показать, что сиротка племянница как сыр в масле катается.

Как бы то ни было, спорить я не стала. Пошла в свою комнату, достала лучшее платье.

Лучшее! Как будто бы мне действительно было из чего выбирать. Нарядное платье у меня всего одно, да и то может считаться нарядным с большой натяжкой – просто не такое потрепанное, как остальные.

Я оделась, уложила волосы и вышла к тётке. Она окинула меня придирчивым взглядом и поморщилась.

– Нет, это никуда не годится. Ступай-ка за мной.

Она притащила меня в свою гардеробную и заставила достать коробки с самых высоких антресолей. В одной из них обнаружилось платье… уж не знаю, сколько ему было лет. Ярко-красное, всё в оборках и воланах – жуть.

Гресильда смотрела на него с нежностью.

– В молодости носила! – с гордостью сказала она. – Сейчас уже не по размеру, да и негоже замужней даме в таком-то щеголять. А выбросить рука не поднималась. От сердца отрываю! Ступай, примерь.

Я с ужасом смотрела на это ярко-красное облако. Хотелось сказать, что никогда такое на себя не надену, но Гресильда по-своему истолковала мою заминку.

– Потом поблагодаришь! Ну же, поторопись. Да не запачкай!

Я вздохнула и поплелась переодеваться.

«Полгода. Всего полгода потерпеть…»

В платье я была похожа на не первой свежести пион. Но и тут не стала спорить. Хочется тётке вырядить меня в старомодный шутовской костюм – ну и пусть себе развлекается. Лишь бы не орала.

Я снова вышла из комнаты, и теперь Гресильда радостно всплеснула руками:

– Какая же прелесть! Но на мне, конечно, оно лежало лучше… Все-таки ты слишком тощая.

Она бросила взгляд на часы.

– Ну же, пошевеливайся, пойдём! Скоро гость будет.

Мы вошли в гостиную, и я ахнула.

Стол был накрыт, по тёткиным меркам, – просто роскошный. Она даже достала старинный сервиз и серебряные приборы. Такого за всё время моего пребывания в их доме не случалось ни разу. До этого дня я вообще была уверена, что Гресильда купила столовое серебро исключительно для того, чтобы прислуге было что начищать по выходным.

Но главным сюрпризом стало то, что вокруг стола суетились две незнакомые мне девушки в фартуках.

Гресильда наняла приходящую прислугу вместо того, чтобы взвалить все хлопоты на меня! «Не иначе как мы ждём в гости самого императора», – усмехнулась я про себя.

Но, разумеется, не император почтил визитом наш дом. В назначенный час на пороге появился барон Бардольф. Это был старик лет семидесяти, сморщенный, с крючковатым носом и маленькими злыми глазками. Я знала о нем лишь то, что год назад он овдовел. А еще – что был он жаден и злопамятен.

Впрочем, в нашем городке барон был фигурой, пожалуй, даже более значимой, чем сам император: верховный правитель обитал в столице и был недосягаем. А барон жил здесь, и вряд ли будет преувеличением сказать, что этот городок принадлежал ему с потрохами.

– Приветствую вас, сирра Аллиона!

Гость важно подошёл и поцеловал мне руку. Я растерянно оглянулась на тётку.

Это ещё что такое? Барон знает мое имя? Почему обращается ко мне?

– И вам доброго здравия, сир Бардольф! – пробормотала я, по-прежнему не понимая, что тут происходит.

Но что бы это ни было – мне оно не нравилось.

Гресильда тут же оттеснила меня, рассыпаясь в любезностях дорогому гостю. Её муж последовал её примеру. Он был наряжен в лучший костюм – правда, покупался этот костюм ещё до того, как Тартрак обзавёлся обширным животом, и теперь разве что не трещал по швам. Было видно, что одежда доставляет дядюшке искренние страдания.

Наконец расшаркивания закончились, все расселись, прислуга подала первую перемену блюд, и тётушка попыталась завести светскую беседу.

– Погоды нынче стоят прекрасные! – сияя, сообщила она.

Я вспомнила, как вчера плелась под мерзким моросящим дождём, пронизываемая всеми ветрами, и поёжилась. С утра я на улице ещё не была, но успела выглянуть в окно и увидеть, как ветер пригибает деревья к земле, а редкие прохожие поплотнее кутаются в плащи.

И правда, прекраснее некуда!

Но никто словно бы и не заметил, что хозяйка дома ляпнула явную глупость.

А сир Бардольф ещё и радостно подхватил:

– Великолепная погода! Но даже ей не сравниться с красотой юной леди Аллионы!

Я поперхнулась. Весьма сомнительный комплимент.

Но дело даже не в том, что сам комплимент ужасен, а в том, с какого такого чёрта престарелый барон вообще отвешивает мне комплименты?

И тут до меня начало доходить! Они же не… они же не собираются…

Я посмотрела на старого барона. Да нет, не может быть! Гресильда, конечно, тетка корыстная и характер у нее не сахар, но такое даже ей в голову не могло прийти.

А барон продолжал:

– Юная, красивая, невинная – просто мечта!..

О боже… теперь сомнений не оставалось: моя тётка окончательно выжила из ума.

– И я официально хочу заявить, – торжественно объявил барон, – что собираюсь похитить это сокровище из вашего достойнейшего дома.

Он зачем-то встал и произнёс:

– Сир Тартрак, сирра Гресильда! Я прошу у вас руки сирры Аллионы!