Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия

– Вот вижу – теперь ты настоящий Постник, монах и послушник с кадилом, с иконой в руках!

– Попом ему быть. А зачем тебе икона и кадило? Слышишь, Постник?

– Икона эта, Поэт, должна сильно помочь, а кадило это очень счастливое, чудодейственное, настоящая «бесопрогоняйка» целительная, это я у Настоятеля выпросил.

И тихо добавил:

– Поэт, я с этим храмом весь год в послушании, и там всё не так. От Москвы далеко, 300 километров; я штукатурю и крашу, замучался, но штукатурка долго сохнет и опять местами осыпалась. Отчаялись мы.

Юродивый ответил за Поэта:

– Это всё беси были в тебе.

– Может быть. Отопление там плохое, роспись не идёт. Художники фрески смывали аж со всего купола! Спонсоры недовольны, и деньги кончаются. А спонсоры требуют на Пасху первую службу! Вот так! Помоги, брат, помолись с художниками на литургии – ты можешь, я знаю тебя, Поэт. Очень надо.

И Поэт спросил:

– Постник, епитимию на тебя наложили?

– Да, Настоятель по великой милости приказал мне выучить весь Псалтырь, и петь псалмы каждый день от корки до корки, и каяться.

– За деньги и колбасу?

Постник кивнул:

– Теперь учу и пою.

– Весь псалтырь каждый день?

– Да-да, во славу Богу.

– Значит, ругал тебя Настоятель?

– Очень ругал.

– А ты?

– Что я? Оправдывался, лепетал, что чуть не помер без колбасы, от поста и тяжкой работы в храме; а Настоятель сказал мне, что лучше бы я помер – был бы мучеником. Но по великой милости всё же простил меня, и я очень рад, добрый у нас Настоятель. И сказал ещё, что не выйдет из меня монаха, выгнать хочет, не верит в меня… А вам, братья Поэт и Юродивый, огромное спасибо! Помогли вы, братья, и от бесов спасли! Стоял на краю.

– И до каких пор тебе псалмы петь?

– Пока Благодать ко мне не придёт, вот так. А как придёт Благодать – значит, Господь простил меня, грешного, и зачёл мои покаяния, так сказал Настоятель. Я-то боялся – отлучит от Евхаристии, но нет, принял отец Настоятель мои покаяния и не стал строго судить перед братьями меня, послушника Постника. А я-то уж долго на коленях стоял, со слезами каялся… Я теперь решительно настроен на Благодать.

– Вот теперь узнаю брата Постника, истинного кандидата в монахи.

– Да уж, вырвали вы из бесов меня!

– А может, тебе в семинарию на священника пойти учиться? Ну какой монах из тебя?

– Жениться тебе надо на доброй девушке!

– Да я бы…

Но тут на дороге вдруг как бабахнет! Колесо лопнуло у микроавтобуса, и долго не могли его снять, запаску поставить. Поэт с Юродивым, засучив рукава, яростно откручивали болты, но болты прикипели. И ругался матом Поэт, и психовал он, в грязном снегу меняя колесо на обочине. В итоге все перепачкались и устали. Настроение у Поэта было отвратительное, он злился на себя, что поехал, снова не выспался, да ещё и Мэри с собою позвал. Юродивый успокаивал друга, говорил: «Всё будет хорошо. И ты должен, Поэт, храм помочь возродить! Кто, если не ты? Поможем художникам…»

Но Поэт был очень угрюм и держался за бок:

– Что же так сердце болит?

Мэри тревожно спросила:

– Может, вернёмся?

Поэт огрызнулся:

– Нет уж, поехали!

И всю дорогу Постник тихо пел псалмы, друзья молчали и думали, а Мэри спала. Из-за задержки опаздывали на службу. Постник позвонил, предупредил и попросил Чашу со святыми дарами оставить для них в алтаре.

Несколько часов езды – и подъехали к большому каменному храму (опоздали намного, и служба закончилась):

– Вот он! Вот этот храм я штукатурю и помогаю художникам его реставрировать. О, Господи, помоги всем нам, грешникам!

Художники шумно встретили приезжих, обняли всех и сразу повели в храм. Внутри штукатурка уже просохла, и росписи купола начали заново, иконостас прикрыт плёнкой, печка топится, но внизу холодно – всё тепло вверх уходит, в роспись.

Художники, качая головами, показали на росписи и развели руками:

– Не идёт роспись купола, и люди давно устали. А купол тута особенный – хоть третий раз всё заново штукатурь и переписывай. Он постоянно осыпается. А денег больше нет, и не будет. К светлой Пасхе надо дописать все фрески на куполе и иконы на стенах. До Пасхи надо всё успеть! Обязательно!

Поэт увидел это и совсем расстроился:

– Вижу, хреново… А что Батюшка сказал?

Постник положил икону на аналой, обернулся и сказал:

– И Батюшка, и Благочинный молиться призывали – молите Бога на помощь. А у Батюшки, акромя этого, ещё два прихода в разных деревнях, и разрывается Батюшка. Предлагал мне ему помогать – выучиться и взять этот храм, стать молодым Иереем, Батюшкой.

Поэт продолжил:

– Нам лучше с Батюшкой молиться. Всем миром молебен стоять, где он, Батюшка ваш?

– Срочно уехал – праведник умирает в дальней деревне, поехал соборовать и там заночует, будет нескоро.

– А как же без него?

Художники разом загалдели:

– Да мы уже сами и звали Благодать, и Богу молились, и постились. Вот стоим, а роспись никак не идёт. Вона – смотри!