Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия

– Как спать после этого? (Подошёл к иконе и вспомнил слова.) Ищи правду – Господь говорит. Правду? Боже? Мне не нужны вопросы, мне ответы нужны, ибо все ответы записаны на небесах. Мне бы их почитать!

Поэт решительно прошёл в кабинет, сел за стол, взял в руки старую бандану Юродивого «живые помочи» и надел на свою буйную голову. Поэту стало полегче. Он размышлял о любви, поймал волну сильных и божественных чувств. И куда волна выведет, куда мечты унесут его – Поэт не знал. Он открыл дневники и быстро печатал и записывал строки, будто с кем-то он говорил.

«Скоро Рождество, мой друг, ты читаешь эти строки мои, так знай же – мне отчаянно больно было сегодня. Я пишу в дневниках, что меня возвышает и радует или угнетает, что болит и что невозможно терпеть. А ведь я такой же, как ты; впервые живу на земле, в этом мире прекрасном, и наделаю много ошибок. Но в далёкой Вселенной я жду не дождусь Рождества, и скоро придёт оно, и мне будет праздник. А когда я умру, умрёт и моё ощущение этой жизни, и этого кайфа, и горести, и моего взгляда на мир. Умрёт весь этот мир прекрасный, мир моими глазами! А через месяц останется только ветер и снег над могилами, и забудут все обо мне и тебе. Но не Бог. Всю жизнь мы сами себе плели одновременно цепи и крылья, и бесконечные поминки по жизни своей (несчастной) запивали водкой, вином, а иные травой и таблетками. А все мечтали когда-то, что жизнь будет лёгкой и прекрасной, как зефирка воздушная, сладкая. Мечтали летать высоко, словно гордый орёл. Но каждый день на земле, увы, показывает – всё получилось иначе. А почему – не ведают люди. Я приходил и говорил вам в лицо: никогда не ждите, что вместо вас будут летать и за вас будут смеяться! Работайте, радуйтесь сами каждому дню! И любите – ярче, сильнее любите! Будто последний раз на земле!

А-ха-ха! Шторм! Даже самый сильный шторм когда-то уходит, наступает штиль и покой. А я кричу небу – я не могу жить и плыть без волны, без любви и без сильного ветра! И, упрямый, я Бога о ветре молю! И молю о сильной любви. А когда я молюсь, то ухожу далеко-далеко, туда, где вечность, в космос, на небо, к Нему… Но не беспокойтесь. Я скоро вернусь в вашу и свою трудную, грешную жизнь.

Но вся хрень в том, что вы всё время упорно пытались подрезать и оторвать мои крылья. Мои крылья! За что? Что за хрень?! И отбили желание вам помогать. А затем кричали мне вслед, что не хочу помогать, не умею лечить и любить. А такие, как Серый (а-ха-ха!), требовали им водки налить! Хм? Господи, они не ведают, что натворили, и виноваты сами. Но ищут виновных в своей жизни несчастной и всегда находят они без вины виноватых или невинно виновных. Меня! И тебя! И осуждают. Кого угодно, но не себя.

Даже не представляете, как я привык – когда умоляют и просят меня, я стараюсь, помогаю, спасаю, молюсь, а они через минуту, отойдя на шаг, за спиной меня уже предают. (Или за деньги меня продают!) Всё банально и скучно, как вся ваша жизнь. Мольба о бессмертии в конце неумолима, печальна. А ты просишь – ещё! Вспомни, в твоей жизни, прошедшей от рождения, были минуты (и много раз), когда чудом ты спасся, избежал смерти лютой или страшных увечий и далее жил. Так вот, то спасение было чудо, и это чудо называется Бог! И если на смертном одре ты, грешный, хитростью купишь у дьявола себе новую жизнь (продав божественную душу свою), то знай – заново то чуда не будет, Бог не поможет. В мучениях умрёшь молодым; и в ту, отчаянную, страшную минуту – чуда не будет! Зазря ты, сука, дьяволу продал душу свою.

Выше слов моих только сильные чувства, выше чувств – гениальная музыка, а выше музыки – только любовь и молитвы мои. В мире товарном принято требовать: «Эй, ты (так они всем говорят), вот тебе деньги, бери – дай мне ласку, продай. А вот тебе золото – и, будь любезна, полчаса мне любви! Вот валюта – продай мне частицу своей чистой души. Сколько стоит билет на ваши муки? А абонемент есть – посмотреть на твоё счастье? Или трагедию. Не беспокойся – у нас есть деньги, фунты и золото, мы платим! Я тебя знаю давно, тысячу лет! (Вместе учились, жили, работали рядом… Помнишь меня?) Так вот же, на, возьми два рубля и, будь любезен, билеты в партер, в первый ряд, поближе на тебя посмотреть! Эй, постой, а ты кто? Куда лезешь без очереди? А я же его друг, мне в вип-ложу скорей давай, я банкую. По кредиту пропустишь? Берёшь? На что? На премьеру? Тогда и мне, Поэт, тоже на муки давай. А хотя нет, Поэт, мне лучше комедию. И неси, брат, водочки мне и закуски, икорки да побыстрей! Я уселся, высморкался и вытер руки. Давай, начинай!»

И пристально смотрят в глаза мне, и улыбаются нагло. А мне мучительно больно, будто сталью ножа с размаху и прямо в живот! На, бля! Получи за добро. М-м, и ты, брат (Брут)?! Как же так, брат? Болит вся душа моя, и сердце обливается кровью, и ярость обиды захлёстывает. Нет, не от удара ножа, а от того, что я увидел ближнего, у кого в руках этот нож. Кому прежде я давал этот нож – хлеб со мной разделить. Оказался продажный иуда, и даже деньги свои он готов заплатить, чтобы нажиться на мне, и всех и всё вокруг ему в дикую радость подороже продать. О, Боже мой, Боже, о чём это я? Болен мир, болен! Грешные вы серые люди! Далёкие, близкие. Но знайте, суки, всё равно вы меня не столкнёте. Я верю и знаю наверняка – Бог, красота и любовь спасут этот грёбаный мир! Спасут! Понимаете, спасут они, спасут этот мир, но не вас! А вы, кто пакостил за спиной, спасая деньги и шкуру свою продав, не губите душу свою и других. А Бог всё ещё ждёт вас до последней минуты, когда вы перебеситесь и наделаете кучу ошибок, жутких предательств и позорных грехов. То настанет минута, когда некуда будет идти, – и ты вспомнишь о Нём. О Боже мой, Боже, только Тебе я печалюсь в дневниках своих и открываю душу! А на людях я воин суровый, я крестоносец! Словно ангел, время на крыльях уносит печаль мою.

Пишу дневники – читайте не буквы, но яркую жизнь, читайте о трудной и красивой любви. Люди, вы что, разве не знали любовь? Как же так? Но уж слышали наверняка, что любовь точно была и есть на земле. А вы тайно мечтали о ней – о сильной и прекрасной любви. Не верьте тем, кто кричит – любви больше нет! Несчастные! Я посвящаю свой труд, свои дневники и свою бессонницу вам. Я начинаю и пишу черновик своих мыслей о жизни и о настоящей любви. Итак, чтобы очутиться на море, достаточно просто закрыть глаза и мечтать. Попробуйте так же – вдохните, выдохните и слушайте душу, и мечтайте, и читайте о море и о любви.

…Когда все алмазы и бриллианты мира померкнут перед твоими ногами, я приду за тобой. И никто, и ничто не сдержит меня! Ни слова, ни деньги, ни предательства. И долгов твоих я не боялся. Ни тяготы жизни, ни печали, ни угрозы никакие мне не страшны. Ха! Плевал я на них! Ибо Душа твоя прекрасная выше всего – и манит меня! Я в глаза твои, в синие океаны прозрачные, посмотрел и узнал тайное всё про тебя. Нет мне радости жить без тебя, и мои песни все о тебе. Мэри, сумасбродная, смешная и яркая, самоуверенная, умна и хрупкая, культурно воспитанная и очень наглая – и всё это ты, моя любимая девочка, моя итальянка. В душе твоей играют весенние вальсы Шопена. Запомни, ты для меня самая лучшая, самая родная и прекрасная из всех дев на земле. Принцесса моя – я и твой друг, твой мужчина, и твой господин. И я возьму тебя крепко за руку! И сразу узнаю, как выглядит Ангел мой – точная копия мечтаний любви. А ты оденешься так, чтобы раздеться, и останешься на ночь со мной. Идеальные аксессуары твои, озорная улыбка и доброе утро в постели моей, морской ветер в окно и тончайшее бельё на твоей нежной коже. Твои ноги созданы Богом для рекламы чулок и дорогого белья и поцелуев моих. Я возьму тебя за руку уверенно, сильно (потому что моя), чтобы ты никогда не боялась идти по жизни за мной и быть в счастье или в горе вместе. Наши планы на выходные простые: секс, сладкий сон, а нет, наоборот, сладкий сон и секс. А затем кофе и завтрак в постель, сонеты Шекспира, синема и саундтрек любимого фильма в обнимку. Ах да, и снова секс, поцелуи, улыбки (похоже, я повторяюсь, а-ха-ха). Клятвенно обещаю – мы будем смеяться и пить за любовь, чокаясь стаканчиками мороженого, страстно и весело целуясь на людях. Девочка, знай, я Ангелом был пронзён навылет твоими губами и длинными ресницами, сосками твоих грудей, дыханием при поцелуе. Ох, твоя очаровательная невинность! И тут же чарующая женственность, и ты даришь мне жаркие поцелуи и тело своё, и неутолимую страсть! Когда я обнял тебя (ах!), закрытые глаза и улыбка, и душа твоя мне подсказали – ты любишь меня. Душа в душу. Рука об руку. Ты голубка моя!

Мы (каждый из нас) – прекрасный сад, который никогда не видел другой. Только мы сами видим душу свою и тщательно скрываем её ото всех, а если хотим приоткрыть, то только тому, кто обязательно очень полюбит нас и её. Никому не дано понять до конца кто вы такой, кроме Бога. Только не плачь, когда одиноко. Я готов рассказать тебе всё о себе, о душе своей. Я видел величие Храма и Бога в нём, я видел святость чужой души и купола из золота. Я видел миллионы банкнот и людей, что за доллар готовы убить. Но я жив. Я вольный ветер, упавший на землю, разбитый Ангел, что упал, и поднялся, и пошёл устало по бренной земле. Я глаза всех слепых и компас заблудших, я тёплый намоленный храм, открытый поздно вечером замёрзшему грешному путнику, ибо я слово Его. Не приму я несправедливость и пороки людей. Это нечестно, в том нет правды! Смотрел я в глаза и видел в вас многое, чего вы не знаете о себе, серые люди. Я крестоносец и меч, карающий за обиду несчастного. Я такой же, как вы, но я человек с огромной душой. Все мы добрые и злые – разные, а конец у всех будет один. Но обязательно найдётся душа, даже в грязной земле, для кого мы любимые светлые Ангелы и одни на всём белом свете. Улыбкой ты меня одарила, со мной тебе было тепло и легко на земле. Знай же, я всё могу благодаря Тому, кто даёт мне силу и дал Благодать. Но если Бог со мной, то кто против нас?

По что мне эта жизнь? Вечный вопрос. Бог наградил меня добрым сердцем. От зла только зло родится, а я же добро. И правда – никто не сможет мне рассказать, кто такой Бог Отец, никто не может мне описать Его и рассказать о Нём, никто не может даже знать, о чём думает Бог и что с тобой и со мной сделает Он через год. Но иногда во мне живёт Дух, и тогда я вижу иконы Богородицы на Церквях, на домах и деревьях, я вижу чудо каждого дня, я чувствую и ощущаю Её рядом с собой, Прекраснейшую из Женщин, облачённую в Солнце.

Не сомневаюсь, что способен летать. И тебе я пишу и говорю – брат, если ты один в темноте, то следуй за мной, ибо я слово и свет от Него. Я есть жизнь и тёплый огонь доброты, потому что очень люблю и любим Богом и девушкой Мэри – Ангелом, самым прекрасным на свете, Ангелом с телом и ликом возлюбленной Боттичелли, Перуджино и Брунеллески, словно божественной, девою Мэри. А без неё и без любви в моём сердце – я стою в одиночестве, как банка пустая, как колокол без языка, ни говорить и ни жить я не могу без любви. Твоя нежность ко мне и во мне не знает границ. Любовь моя, Мэри, ты прекрасна и томна, как звёздное небо, и ночь твоя озорна. Новое утро! Твой смех, что весёлый ручей. Ты восхитительна, как нежная бабочка на ладони моей, расцветаешь цветком и уводишь меня в свой ангельский девичий мир. Ты капля росы на дрожащем цветке, чистая слезинка на щеке. Ты Ангел, прекрасна, хороша и, как юная роза, свежа; и ты любишь меня – круг вечный замкнулся на небесах, два Ангела встретились. Я скупил все цветы для нашего вечера, чтобы любовью согреться и насладиться с тобой. Каждую ночь ты летаешь во сне далеко, и я тоже спешу – улетаю за тобою в твой яркий сон, пока ты не проснулась. Мне бы успеть утром поцелуем нежным тебя разбудить. Ты любишь улыбки, вино и искусство, музеи, дворцы и крепкий кофе, мороженое, ярчайшие крупные розовые бриллианты, тонкие чулки и воздушные платья, изящные перчатки и красивые мечты. И это место, где я услаждаюсь тобой. И звучит переливами звонкий девичий смех. Ты красива, необычна и явно живёшь не в свой век. Твоя походка, твои модные платья, высокие чувства и искусство, окружающее тебя всюду, и сводят с ума всех парней.

Уже утро! Buenos d?as, мой Ангел прекрасный! Вставай! Разбудил поцелуем сладкие перси твои. И они ожили. Дайте мне зеркало – если оно запотело от дыхания, значит, прекрасный Ангел живой. Да, это не сон! И правда, Ангел! Живая, проснулась и улыбнулась мне, открыла глаза, и затрепетали тугие перси в невесомых ажурных шелках. Ты краше всех, ты очень юна и свежа, прекраснейшая из всех Ангелов Victoria’s Secret. Твой смех что горный ручей. Твой божественный голос, любовь моя Мэри, ласкает мой слух, глаза не насытятся тобой, а твой дивный, гибкий стан в шелках меня сводит с ума. С поцелуями начинается день. И ты выходишь из душа с улыбкой, обнимаешь меня. Лаская тебя взглядом, я понимаю, как сегодня выглядит секс. Я целую закрытые глаза и губы открытого жадного рта, обнимаю мокрые перси твои, попу и стан, спешу скорее удовлетворить твою жажду, мою любовь и сильную страсть. Ты вся горишь в моих крепких объятиях. А-ха-ха, а помнишь, как старушки в перекрученных чулках у магазина нас осуждали, меня и тебя, когда мы целовались? А в ответ мы смеялись, счастливые!

Долго пишу, а темы меняются и накатывают вновь волна за волной.

Зима. Холод. Я в Тарусе, ты в Лондоне.

А над землёй дуют холодные вьюги и закручиваются в кольцо. Я сильно скучаю! Скучаю! О тебе я мечтаю! И очень люблю тебя. Ты прекрасна, как сон, который я вспоминаю и пишу дневники. Раскинув руки, мы лежали с тобой в чистом поле за рекой, в ромашках, одни. Нам птицы пели и солнце светило. И вытряхивали песок речной из трусов, и мы смеялись, а потом сильно любили. После жаркого поцелуя любви, мы касаясь друг друга и дышали, усталые. Я улыбался с травинкой в зубах, прищурив глаза, глядел на солнце и синее небо, а ты рядом лежала, счастливая и почти голая, смотрела на меня нежно и улыбалась – это есть счастье! Сказала: «Нам надо расстаться». Спросил я: «А надолго ли?» Ты улыбнулась, ответила: «На секунду, чтобы только вздохнуть!» И ровно через секунду губы твои жадно коснулись меня, и заново всё завертелось в любви. Вековая тоска отпустила меня, а любовь увела далеко-далеко, за облака, и ещё дальше, до судорог, высоко на небеса. А теперь я не знаю как спуститься на землю. Зачем?..»

Увлечённый Поэт, забыв обо всём, неистово дальше печатал и стучал по клавишам несколько дней, а его ураганом кидало из стороны в сторону, с темы на тему. Он поднимал пласты своих переживаний, душевных метаний и ярких мечтаний о сильной любви. И вот, на тридцатой странице откровений родился любовный сюжет.

Ничто ниоткуда не появлялось. А если появилось – значит, от Бога. Поэт послушно пошёл за Ним и улетел с головой в откровенное творчество, и появились новые главы для книги, а принтер печатал листы, и пачка росла. Получилось 300 листов – шикарный любовный роман.

И осталось сочинить ещё сотню страниц!

Глава 10

Канун Рождества

По электронной почте Поэт отсылал Мэри новые и новые главы. Летел к любимой итальянке долгожданный роман. Обратно Поэт получал хвалебные отзывы и поцелуи. И ещё она исправно присылала Поэту потешные свои фотографии, красивые или дурацкие, и очень смешные, и сонные, и умильные, и весёлые. Каждый день она себя фоткала, а он получал снимки, целовал их и посылал поцелуи обратно.

Мэри звонила и говорила, мурлыкала в трубку:

– Ah! My dear, ты гений! Я иду по снежному Лондону. Но снег здесь противный и мокрый, бр-брр. А в душе моей светятся гирлянды из твоих поцелуев! Я с друзьями была на концерте моего любимого Jamie Cullum, и мы танцевали джаз до упада, а утром уже на работу. Ah! Ah, милый! Ah, Ah, my dear and very very beloved! Я обожаю тебя! И мне совершенно не холодно! Не беспокойся. Честное слово – на мне модные чулки. А я скучаю без зазрения совести по беззаботности жизни в Тарусе и по тебе, любимый мой гений. Что? О да! Каждый день – маленькая счастливая жизнь. Не-а, я не хандрю, я радуюсь, работаю и продаю картины художников, а сейчас с тобой говорю, мой хороший, любимый, и я очень счастлива…

У вас морозы? Прошу, одевайся теплей. Ой, лужа! Ай-йяй! Сейчас обойду её. Ох! В Лондоне сильная влажность, бр-р-р, пронизывает сырость и пробирается даже в бельё-о-о. А-ха-ха! Я люблю Лондон, но не сейчас. Приду – обязательно выпью горячего! О, представляешь, я была в старинном прекрасном замке, и было ощущение, что я снимаюсь в кино по роману «Гордость и Предубеждение». Чувствовала прекрасно себя, словно героиня романа – каменный замок, камины с огнём, картины, и я во всей своей красе! У-у, а ты, мой мистер Дарси, в России сейчас. Зайду-ка я в кафе и выпью чашечку горячего чая – душа просит чая, а ножки тепла, и время ещё есть до торгов. (Зашла в кафе.) Я в кафе. Что? Ты колешь дрова? Смысл жизни – тепло? О-да! Зимняя слякоть, очень холодно в Лондоне и всегда понедельник, а у тебя жарко в доме и уютно, любимый, тепло… У вас солнце и мороз? Прекрасно! А у нас слякоть. Я пью горячий, обжигающий чай и жду такси, весну и тепло, и наш с тобою любовный роман. Как мило – ты думаешь всегда обо мне, ко мне летят твои поцелуи. А я, я очень часто представляю, как целую тебя! Кстати, здесь, в кафе, очень тепло. За стеклом лужи, и снегопад совершенно не страшен, я выпила с горячим чаем немного вкусного Porto, а иначе у меня потечёт из носа. Хочу сидеть в тапочках у камина на коленях с тобой и обнимать тебя. Или в драгоценностях в опере. Хи-хи!

А знаешь, милый, я придумала изумительный подарок на Рождество и на Новый год! Какой? О-ты-это-только представь! Цветная большая Коробочка с моим логотипом «Mary Crazy Diamond», развязываю ленточки, открываю, а в ней лежит дорогой телефон (такой, как я хочу) нежно кораллового цвета и яркая губная помада, любимые духи, золотые часики, зеркальце-пудреница, и маленькая бутылочка «Бейлис», и… и… чашечка кофе! Ай-нет, извини, чашка кофе отдельно! Ах да, ещё фирменный клатч, чтобы всё-всё туда сложить! А-ха-ха, конечно же, бонус – новогоднее кружевное бельишко! Чулки?! О-это будет феерично! Изящный, очень умильный и сексуальный новогодний подарок-набор! Все приличные девушки будут в восторге! Сегодня же позвоню в модный дом, закажу сто наборов с тиснением логотипа «Happy Mary Crazy Diamond» и быстро продам! Здорово я придумала? Замечательно! Bсе будут рады – очень миленький достойный подарок. И думать не надо. (Поэт слышал, как Мэри пила чай.) Ох, я о себе вспомнила! Мой дорогой Дед Мороз, а можно ещё на Рождество мне подарить два жёлтых алмазинка? И Форд Мустанг чёрного цвета под чёрные чулки? Смотри! Фото чулок (на мне) прилагаю! Я сама закажу… О! И заранее спасибо, Поэт! Ты самый лучший мужчина? А тебе тоже нужен эксклюзивный брутальный набор. Угу, а будут в нём тёмные очки и пистолет, одеколон, презервативы, толстая гаванская сигара и зажигалка Zippo. А-ха-ха! Я люблю тебя, мистер Джеймс Бонд! А кстати, (я могу тебя попросить?) успокой всех наших друзей – я скоро вернусь… Я в дамской комнате посмотрела на себя и решила – ах, право, я у тебя самая красивая, и самая умная, и милая, и самая нежная. Улыбнулась и подмигнула тебе, то есть себе. Правда, я очень-очень по тебе скучаю-люблю! И, увы-увы, у меня здесь почти нет выходных – business, pound, paintings, а в Лондоне очень промозгло. Ohо-ho, taxi приехало – пора ехать на аукцион Christie’s. О-ох! Меня уже драйв колотит – сейчас я им всё там продам! Все картины продам! – и шёпотом: – Прощаюсь, мой милый, любимый! Что бы ни случилось, я супер лав-ю и поцелуями всего обнимаю тебя! На мне красивое платье, бельё и чулки. Очень скучаю, до встречи, лю-юб-лю! (И упорхнула в такси.)

Зима в Тарусе была в этот год очень холодная и снежная. Поэт колол дрова для камина, чистил снег во дворе и на улице возле ворот, ходил в магазин, готовил себе густые наваристые щи и макароны по-флотски, заваривал крепкий чай или кофе, сочинял роман, слушал музыку, звонил Мэри, занимался на тренажёрах, по воскресениям с утра ходил в храм, а за ужином выпивал «боевые сто грамм» или больше с друзьями. А красавица Мэри много работала и изредка прилетала из Лондона на выходные. И тогда они крепко любили друг друга, а затем шли гулять по Тарусе.

Вот и сейчас Поэт и Мэри гуляли по заснеженной сказке. Они остановились у ёлочного базара, и Мэри воскликнула:

– Ой, ёлочки! Красивые, пушистые!

– Да, покупайте ёлки! Настоящие! Пышные зелёные пышечки!

– Хозяин?

– Да, Поэт, слушаю.

– Если оптом ёлки куплю, скидка будет?

– Конечно, от десяти штук! И доставки моим сыном бесплатно.

– Мэри, у нас деньги есть?

– С карточки снимем. Ура! У нас будет ёлка!

Поэт и Мэри сходили к банкомату, сняли деньги и вернулись к ёлочкам.

– Нам одиннадцать ёлок!

– Одиннадцать зелёных пышечек? Куда вам столько, Поэт?

– Доставай блокнот и записывай. И пусть твой сын переоденется Дедом Морозом с красным носом, с бородой, в белой шубе и скажет – это подарок от Деда Мороза.

– Ну раз так, сделаю скидку ещё больше!

Сын Хозяина ёлок записал адреса стариков и многодетных семей, а потом сказал:

– Пожалуй, боюсь проболтаться, от кого эти ёлки на самом деле.

– Пинка получишь.

– Десять пинков.

– Тогда скажи, что подарок от храма.

– Хорошо, а взамен я попрошу пироги, песни, стишки, как обычно… Погоди, тут в списке десять адресов, а одиннадцатую, самую лучшую, ёлку куда увезти?

– Самую лучшую ёлку я сам домой понесу! М-м-м, ах! Запах сосновых иголок, красавица, Мэри, нарядим её.

– Ура! – закричала Мэри и захлопала в ладоши.